Дмитрий Смекалин - Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц

У самого молодого Кэра де Арлуньяк вызывал все большее раздражение. Не любил он столь наглых и самоуверенных циников. Но, не без основания подозревая, что больше всего его раздражали в герцоге не личные качества, а взаимоотношения с Орлеттой, старался себя сдерживать и быть объективным. В результате завелся до того, что предпочел вернуться к рыцарям, а то сейчас обернется и вместе с де Арлуньяком весь дом спалит на фиг.

Беседа, естественно, шла о бабах, так что даже тему менять не пришлось. Правда, уже до баронесс добрались, но Николас ее обратно на герцогинь перевел. К сожалению, тут его ждало разочарование. Феоды у всех трех рыцарей оказались в южных провинциях Галлодии, так что о событиях в Ибре они были осведомлены лучше, чем о Лионе или Арлуньяке. Из герцогинь де Лион знали только старшую сестру Орлетты, которая вела весьма бурную жизнь при дворе в Летеце. Де Арлуньяка они тоже почти не знали, в посольства Кэров обычно не посылают (и зачем герцог у короля такую охрану вдруг попросил?), а при дворе они с ним мало пересекались. Так что собирается ли он жениться или нет, в курсе не были, хотя, раз ни одной юбки не пропускает, возможно, готовится. Пить за здоровье герцога Николас не стал, сделав вид, что не заметил тоста.

Зато желание напиться почему-то возникло. Так что он объявил, что пора «повысить градус» и дальше пить только шнапс. А вином его, разве что, запивать — для вкусовых ощущений. Как ни странно, все Кэры предложение активно поддержали, и шнапс галлодцы действительно вином запивать стали. В результате, когда де Арлуньяк собрался покинуть особняк и послал слугу сообщить об этом Кэрам, осознал эту информацию один Николас. И то не до конца.

— Ладно, вы пейте, я провожу! — буркнул он, но был услышан и поддержан.

— Действительно, пусть молодой сходит! А у нас еще дел много!

Идти было неожиданно трудно, пол под ногами предательски покачивался. Так что выйдя во двор, Николас сменил форму: на четырех лапах оно как-то устойчивее. Заодно и протрезвел сразу изрядно, видимо рост массы тела сказался. Вспомнив, зачем он вышел во двор, двинулся в сторону уже сидевшего верхом герцога де Арлуньяка, на ходу накладывая на себя заклинания отрезвления и очистки организма. Идти старался аккуратно, чтобы забившие двор кареты не поломать.

Увидев его приближение, герцог резко дал коню шпоры и рванул прочь.

— Гордец наглый! — выругался про себя Николас. — С Кэром, как со слугой обращается! Даже не поприветствовал никак, беги, мол, следом! Хорошо, что форму сменил, стоял бы тут идиотом, пока коня подадут, а так он от меня хрен ускачет. В два прыжка догоню!

В результате упомянутых «двух прыжков» весь эскорт герцога рванул врассыпную по соседним переулкам, а его конь понесся не разбирая дороги. По прямой. А когда улица повернула — все также по прямой, через парапет и в Хельбу. Пришлось его вместе со всадником телекинезом подхватывать.

Тут как раз и навешенные на дракона заклинания приведения его в порядок закончили работу, но, видимо, до конца с задачей не справились. Все-таки на человека были рассчитаны. Так что полученные отходы полетели прямо в Хельбу. Нет, в герцога он ни в коем случае не метил и даже не попал, но вот на землю поставить его забыл, а только приподнял над водой повыше. И теперь и конь, и всадник с ужасом смотрели на медленно уносимое течением пятно грязи под ними.

— Граф, это какое-то страшное недоразумение… — неуверенным голосом забормотал де Арлуньяк. — Поверьте, у меня и в мыслях не было обидеть герцогиню де Лион! Я на ней даже жениться собирался… Она сама девушка очень раскрепощенная и смелые эксперименты любит! Просто все как-то неудачно получилось… Но я все исправлю! Слово рыцаря!

Дракон молча поставил коня, у которого разъезжались ноги, и всадника, чуть не вывалившегося из седла, на набережную. Потом также молча повернулся и пошел прочь. В непротрезвевшей до конца голове (Николаса, а не дракона) стучало:

— Она писала, что является его невестой. Все сходится. А я кто? Третий лишний? Или все-таки он?!

Дракон невольно оскалился и повернул голову в сторону места, куда недавно поставил герцога вместе с конем. Но о тех напоминал только затихающий в переулке стук копыт. С таким рывком и на финишной прямой королевских скачек можно было бы всех соперников оставить пыль глотать…

Разговора по душам не получилось. Впрочем, не больно-то и хотелось! Герцог Николасу упорно не нравился. Но то, что точки над и расставить не удалось, обидно. Надо бы беседу продолжить!

Но не вышло. Больше в особняке делегация из Галлодии не появлялась. Кажется, и вовсе из Брена уехала. Так что думать, что же все-таки Орлетта хотела ему сказать в своем письме, приходилось самостоятельно. Получалось плохо. В смысле, думать плохо получалось. Но именно это и навело Николаса на решение.

— Когда дело касается женщин, даже очень умные мужчины часто глупеют, что уж обо мне говорить, — самокритично подумал он. — Но тяжело трезво мыслить только о женщине, которая тебе небезразлична. Получается, что и Орлетта мне небезразлична, что бы я о ней не думал? А раз так, то и думать не надо! Не буду ее избегать, и все само и прояснится.

Так и решил поступить. Только на краю сознания осталась заноза, что что-то это слишком оптимистично. Типа «природа лучше знает» или «рынок все сам исправит». Но если не знаешь, что делать, наверное, и вправду лучше ничего не делать? По крайней мере — проще.

Официально съезд монархов Дэнляндии в Брене, когда они, наконец, собрались все в одном месте, начался с торжественного богослужения в храме всех богов, которое естественным образом перешло в торжественный обед во дворце. Николас присутствовал на обоих мероприятиях, но обед ему понравился больше.

В храме (согласно дэнляндской традиции) все сидели на скамьях на строго отведенных делегациям местах. По последнему пункту традиция молчала, зато не молчали храмовые служки, решительно загонявшие участников съезда по своим резервациям. Исключив тем самым их общение между собой. Нечего от службы отвлекаться!

Службу вел местный первосвященник, явно служивший ранее полковым капелланом. По крайней мере голос имел командирский, и прихожан не столько «просветлял», сколько «строил». Что на аудиторию, подобную участникам съезда, не действует в принципе. Не того калибра люди. Даже Николасу очень скоро стало просто скучно. Вот он от нечего делать и занялся усовершенствованием висевшего под куполом храма магического светильника. Благо приобретенные с превращением в Кэра возможности позволяли не только видеть все магические узоры издалека во всех подробностях, но и вносить в них исправления. В общем, нашел себе занятие.