Марк Даниэль Лахлан - Фенрир. Рожденный волком

В следующий миг дружина изрубила Лешего на куски.

Офети с Вороном сидели у жаровни вместе со стражниками.

— Какой странный корабль, — заметил Офети, — корабль без гребцов, но при этом все доски здесь покрыты замерзшей кровью.

Ворон смотрел в туман. Речные берега лишь смутно угадыва­лись, похожие на тени, однако на дальнем берегу он различал одну особенную тень, и это была не скала, он точно знал. Он как следу­ет принюхался. От этой тени исходил запах. Волк.

— Вон оттуда кое-кто идет, — сказал он. — Это Волк.

— Где?

Ворон махнул рукой. С берега донесся вой, жуткий звук словно завис в тумане.

— Наш старый друг Волк?

— Думаю, это он, — подтвердил Хугин.

— В таком случае нам повезло, мы быстро его нашли. Убьем его и отправимся домой.

На льду стало заметно какое-то движение — черные силуэты, те­ни в тумане. Нет, не тени, это были люди. Шагах в двадцати от ко­рабля собиралась дружина. Все воины выглядели устрашающе, в меховой одежде они казались настоящими великанами, пар от дыхания окутывал их, и они сами походили на порождения тума­на. Они выстроились перед драккаром в одну линию, молча глядя на людей у жаровни. Ворон уже достал меч из ножен, и два страж­ника рядом с ним упали мертвыми.

— Кажется, теперь уже поздно думать о том, кто на том бере­гу, — произнес Офети, поглядев на мертвые тела.

Викинг всмотрелся в туман — он по-прежнему был густым, ни­чего не было видно уже на расстоянии броска камня. Он подумал, что можно убежать, затеряться во мгле. Вероятно. Но так же веро­ятно и то, что его прикончат раньше, чем он скроется. В отличие от Ворона, он не был проворным. Кроме того, его с детства учили дру­гому. Спасаться бегством — это не для Тьерека по прозвищу Офе­ти, сына Тетмара из рода берсеркера Тетлейфа. Он отступил от жа­ровни, поднявшись на корабль, и вынул меч.

Ворон вопросительно поглядел на него.

— Иди, если надо, — сказал Офети, — но расскажи мою исто­рию. Поведай людям, как храбрый толстяк сошелся с войском Альдейгьюборга и успел перед смертью сделать нескольких женщин вдовами.

— Беги. Пока они подойдут, мы доберемся до того берега. И тог­да ты расскажешь мою историю.

— И лишусь славы? Поищи себе другого скальда, ты, вороньи яйца! — Офети усмехнулся и поднял щит. Воины понемногу при­ближались. Подметки сапог у них были обмотаны веревками, по­этому они не скользили по снегу, припорошившему лед на реке. — Они уже близко. Уходи.

Ворон протянул руку через борт драккара. Офети пожал ему руку.

— Расскажи мою историю, — попросил он. Хугин кивнул и ис­чез, превратился в темный сгусток, который немедленно слился с серым туманом.

Офети обратился к дружине Олега:

— Ну, мои снежные бабы, кто же из вас захочет сойтись со мной в поединке здесь, на этом корабле? Может, выставите против меня своего лучшего бойца, и если я убью его, то мы мирно расстанем­ся, обнявшись на прощание?

Офети заставил себя расслабить мышцы руки, сжимавшей меч. Он вспомнил, как они одержали победу на борту корабля после то­го, как купец пожертвовал Локи ожерелье.

Воины приближались, все ускоряя шаг.

— Ну ладно, давайте! Только я предупреждаю: вас много, а я один, но со мной благословение Локи!

Дружина ринулась в наступление, и Офети приготовился к смерти.

Внизу, в стене ямы, был вход в тоннель, который подпирали камен­ные столбы и обрамляла кладка из обожженного кирпича; тоннель тянулся из ямы в обе стороны. В яме Элис могла бы только стоять и наслаждаться дневным светом до наступления ночи. Но чтобы укрыться от снега, дождя и мороза, ей придется заползти в темный тоннель.

Элис ударила по кремню, который ей оставили. В короткой вспышке света она почти ничего не увидела. Коридоры перед ней как будто пожрали свет, втянули в себя через две черных глотки. Она снова высекла искру, подложив трут, после чего зажгла неболь­шую лампу, которую ей тоже спустили в яму.

Элис немного посидела при входе. Руки снова потянулись к аму­лету на шее, но она так и не смогла его снять, не смогла заставить пальцы стянуть с шеи ремешок или развязать узел. Она поглядела на небо. Серый квадрат над головой лишился сияния. Скоро насту­пит ночь. Способность связно мыслить, кажется, оставила ее. Как отсюда выбраться? Элис никак не могла заставить испуганный разум сосредоточиться.

Но постепенно к ней вернулось подобие спокойствия. Если она будет сидеть и бояться, это никак не поможет выбраться из ямы. Олег назвал эти тоннели шахтами, и, если это шахты, тут найдется какая-нибудь доска или что-то еще, что можно приставить к стене ямы и выйти наверх. Да-да, если что-нибудь приставить к стене ямы, то выбраться из нее не составит большого труда. Элис убрала обратно в мешочек трут и огниво и сунула все под одежду. Эти ве­щи нельзя потерять.

Послышался удар, и что-то больно хлестнуло ее по лицу, сбив на пол лампу. Она протянула руку и нащупала что-то. Человеческая рука! Элис едва различала ее очертания в свете угасающей лампы. Она попятилась назад и вжалась спиной в стену ямы, чтобы ока­заться как можно дальше от мертвеца. Сверху раздавались взвол­нованные голоса, кто-то кричал на норманнском наречии, кто-то на латыни:

— Ведьма!

— Она околдовала купца!

— Убить ее!

— Он умер, наш Олег умер!

— Колдовство, убийство!

Перед ней лежал мертвый человек. И это был он, князь Олег. Вре­мени ужасаться или радоваться не было, надо спасать свою жизнь. Она усилием воли заставила себя приблизиться. Из спины покой­ного князя торчала рукоять ножа. Элис потянула за нож, опустив­шись на колени перед телом в окровавленной меховой шубе. Нож вышел из раны. Она посмотрела на него и поняла, кто убил князя.

Элис взяла лампу и заползла в шахту. Она двинулась вперед, тол­кая лампу перед собой. Но уже скоро проход стал таким низким, что она запаниковала. В очередной раз передвинув лампу, она уда­рила ее о выступ скальной породы. Глиняный сосуд разлетелся вдребезги. Все, что у нее осталось, — это пропитанный маслом фи­тиль. Когда это масло прогорит, она окажется в полной темноте. Элис продвинулась всего лишь на длину своего тела, когда послед­ний огонек замерцал и погас. Теперь приходилось нащупывать до­рогу руками. Проход резко уходил куда-то вниз, но она не останав­ливалась, обдирая колени и вскрикивая каждый раз, когда ударялась головой о низкий свод.

По лестнице в яму спускались мужчины. Снова зазвучало сло­во, которое она слышала столько раз, что уже не нуждалась в ма­гии, чтобы перевести его: «Ведьма!»

Элис протянула руку в поисках пути, но не нащупала ничего. Впереди была пустота. Она развернулась и свесила ноги в пропасть. Но и ногами ничего не нащупала, даже вытянув их до предела.