Марк Даниэль Лахлан - Фенрир. Рожденный волком

Грохот от первого удара был чудовищный, как будто тысячи хо­зяек разом принялись отбивать на кухне мясо. То было истребле­ние, а не война. Рыцари действовали слаженно. Даже когда отряд распался, они все равно держались по двое и по трое. Каждому, кто хотел вступить в бой, приходилось отбиваться от двух пик, спасаться от копыт двух лошадей, если повезло избежать удара копья. И лишь немногие викинги решились принять бой. Боль­шинство бежало со всех ног, надеясь найти хоть какое-нибудь укрытие; викинги рассыпались по берегу, словно мыши, удираю­щие от серпа.

А в следующее мгновение лошади уже неслись на Элис. От стра­ха она окаменела. Она ощущала, как содрогается под копытами зем­ля; казалось, от одной этой тряски можно упасть. Она увидела мор­ды обезумевших лошадей с растянутыми губами, обнаженными зубами, дикими глазами, услышала исступленное улюлюканье всад­ников, а потом она упала и покатилась к воде.

— На корабль! Быстрее! — прокричал Офети.

Он сдернул ее с места в самый последний момент и волоком за­тащил в глубокую лужу в песке. Она поднялась на ноги.

Франки разворачивались, чтобы снова атаковать. Офети держал Элис за рубаху на спине, волоча к спасительному кораблю. Затем он разжал руку, и она полетела головой в воду. Подняв глаза, Элис увидела, как Мозель проткнул пикой грудь одного из викингов, и узкий граненый наконечник прошил тело насквозь. Мозель вы­пустил застрявшую пику, выхватил меч и обезглавил бегущего че­ловека. Затем он развернул коня и, скалясь от восторга, направил его на очередного противника.

Всего в десяти шагах от нее одного рыцаря осадили три викин­га, вынудив остановиться. Один зашел слева, где его не мог достать меч противника, и накинулся на всадника с ножом, но в следую­щий миг его самого не стало. Еще один рыцарь, проносясь мимо, проткнул голову викинга концом пики с такой же легкостью, с ка­кой всаживал копье в мишень во время учений. Еще мгновение — и оставшиеся двое тоже погибли, точно так же пронзенные копья­ми проезжавших мимо франков.

Некоторым викингам все-таки удалось убежать: десять человек добрались до драккара и столкнули его на воду, еще пятеро неслись через дюны к монастырю.

— Это твои сородичи? — спросил Офети. Они сидели, скорчив­шись, за застрявшим в песке драккаром.

— Да.

Она прочитала все по его лицу. Толстяк собирался ей угрожать, хотел потребовать с нее клятву, обещание спасти их, иначе он не­медленно перережет ей горло, и так далее. Но Элис видела, что он передумал. Он понимал, что это бесполезно.

— Ты можешь нас спасти? — спросил он.

— Нет.

— Я притащил тебя сюда. Ты бы тоже могла погибнуть от франк­ских пик, если бы не я.

— Я не могу тебя спасти.

Офети кивнул.

— Тогда пойдем им навстречу, ребята, — сказал он. — Лучше уме­реть в честном бою, чем прятаться здесь, словно мыши от коршуна.

Элис поглядела на монастырь. К ней вернулось то ощущение ле­дяного ветра, градин, сверкающих под луной, которое она испыта­ла, глядя на монастырь с моря. Она произнесла имя: «Мунин». Ни­чего не изменилось. Ее по-прежнему преследуют темные силы, она по-прежнему окружена невидимыми и опасными врагами. Ей все равно необходимо попасть к Олегу. Человек-волк погиб за нее, пы­таясь доставить ее к князю.

Элис поглядела на Офети.

— А ты отвезешь меня к князю Олегу?

— Если он заплатит выкуп — с радостью, он ведь не хуже любо­го другого конунга.

— Это значит «да»?

— Да. Клянусь тебе, отвезу, если ты спасешь нас.

Элис поднялась. Битва была окончена. Слышался смех. Два ры­царя забавлялись, гоняя одного викинга по песку. У того не оста­лось оружия, а всадники то и дело преграждали ему путь, били ме­чами плашмя, заставляя снова и снова разворачиваться и бежать.

К кораблю подъехал всадник и окинул взглядом борта.

— Мозель! Это я, госпожа Элис. Это я. Опусти меч.

— Госпожа! Как же трудно было вас разыскать! Мы потеряли все ваши следы еще на Сомме. Сам милосердный Господь направил нас сюда. Мы были ниже по течению, когда услышали, что в монасты­ре норманны, и решили заглянуть на всякий случай. Мы выжида­ли в засаде несколько дней, пока представится удобный момент, и вот Господь подносит вас прямо на золотой тарелочке! Какая ра­дость дожить до подобного дня!

Его лицо было в песке и пятнах крови, лошадь в поту, но он все равно улыбался, словно дурачок, который просит милостыню на ступеньках монастыря.

— Что ж, вы перебили норманнов.

— Полагаю, вы осознали свою ошибку. Позвольте освободить вас от этих варваров? Норманн, выбирай, какой смертью хочешь уме­реть. Только коснись госпожи, и, клянусь, ты промучаешься месяц.

— Он не понимает тебя, Мозель, — сказал Элис, — но он все рав­но не причинит мне зла. Этих людей я сама наняла, чтобы они ме­ня защищали.

— Почему-то вы, госпожа, предпочитаете чужаков своим соро­дичам. Любой франк лучше умрет, чем согласится за деньги сра­жаться против своих.

— В таком случае поистине удивительно, что наши прекрасные мечи продают врагам и что у норманнов повсюду находятся лазут­чики. Лучше поблагодари Господа, что он послал этих данов мне в помощь. Они хорошие люди. Посмотри, вот у этого на щите даже нарисован крест. Он принял христианство.

— Что ж, тогда меня и вовсе не будет мучить совесть, если я его убью, ведь его душе в любом случае воздастся на Небесах.

— Ты не убьешь его, потому что я приказываю, по праву, данно­му мне от рождения, не убивать его. У тебя есть еда?

Мозель кивнул и обернулся. Он был аристократом, и ему вовсе не казалось странным, что Элис, которая происходила из более знатной семьи, требует от него безоговорочного повиновения. Он счел бы странным, если бы она ничего не потребовала, и, конечно же, сам он ожидал такого же безоговорочного повиновения от тех, кто стоял ниже его по рождению.

— Этот монастырь — вполне подходящее место для ночевки. Бо­же мой, как только подумаю, что язычники сотворили со здешни­ми землями... Я бы лично их распял, превратил бы аббатство в но­вую Голгофу, чем сидеть с ними у одного костра. — Мозель теперь думал о крове и пище.

— Я спросила, есть ли у вас еда, — повторила Элис.

— Сколько угодно. Пойдемте в монастырь. Там сохранился «те­плый дом», будет приятно посидеть у огня, поговорить обо всем, что случилось за день. Мы не потеряли ни одного человека. — Ры­царь улыбнулся и указал на Офети мечом. — Всю свою жизнь я меч­тал застигнуть этих негодяев на открытом месте, и сегодня моя меч­та осуществилась. Если бы мы могли все время сражаться на таком песке, как здесь, не было бы никакой норманнской угрозы. Я даже позволю себе сегодня бокал вина.

— Прекрасно, — отозвалась Элис. — Веди нас. Только скажи сво­им, чтобы они не трогали моих данов.