Роман Афанасьев - Знак Чудовища

- Пожрал?

Сигмон поднял голову, окинул недовольным взглядом тощего трактирщика в непременном засаленном фартуке и кивнул.

- Тогда давай, уматывай.

Тан равнодушно бросил ложку в опустевшую миску. Он привык, что с ним обращаются как с попрошайкой. Если поразмыслить, то именно им Сигмон и был. Давно не мывшийся бродяжка в обносках, пыльный, как придорожный лопух. Обрывок прошлой жизни. Обмылок. С ним всегда говорили так, но в открытую гнали редко - обычно вовремя замечали ножны на поясе. А когда Сигмон вставал, расправляя плечи, то и вовсе умолкали, отводили взгляд. Мало ли кто сейчас по дорогам ходит. Время неспокойное. Оно, кстати, всегда такое, особенно когда видишь перед собой бродягу с мечом. И чем шире плечи бродяги, тем неспокойнее время.

Вот и сейчас, когда тан поднялся, трактирщик отступил на шаг и прищурился, оценивая стать бродяги. Хмыкнул. Но ничего не сказал.

- Хозяин, - тихо сказал Сигмон, - где тут работой разжиться честному человеку?

- Честному? - уточнил трактирщик.

- Точно так.

- Иди на площадь Трех Цветов. Это вверх пару улиц. Там рынок нынче. Им всегда помощь с мешками нужна. Ты парень то, вроде, не слабый. Найдешь там работу. Честную.

Сигмон не стал затягивать разговор. Боялся получить предложение насчет другой работенки, для которой потребуется острый клинок и крепкая рука. Он просто кивнул трактирщику и пошел к выходу.

- Эй!

Тан повернулся, подбирая слова: вежливые, но отбивающие охоту продолжать разговор.

- Ты сам то откуда?

- Вент.

- Ну, иди тогда. На площадь то.

Сигмон повернулся и вышел из трактира. Его не раз спрашивали, откуда он. И всякий раз Вент его выручал, - выходцев из богатого города обычно не уговаривали на дурное дело. Считалось, что гордость у них особая. В Венте кто не военный, тот родственник вояки, а кто не родственник, тот хотя бы кум. Хоть десятнику. А военные на дурные дела не шли, даже если сильно нуждались.

Помянув добрым словом вентцев, Сигмон пошел вверх по улице, надеясь разжиться у торговцев хотя бы медью на ужин. Навстречу ему вывернулся корзинщик, увешенный товаром с головы до ног. Уворачиваясь от груды лакированной лозы, тан обернулся и заметил - трактирщик стоит в дверях и смотрит ему вслед. Сигмон отвернулся, пожал плечами и пошел дальше, стараясь унять дурные предчувствия.

Столица оправдала ожидания Сигмона: на рыночной площади работы оказалось полно, и к вечеру в карманах зазвенела медь. С утра и до самой темноты он таскал мешки, бочонки, тюки, и даже двигал плечом телеги. У торговцев, приметивших крепкого парня, находилось много работы.

Силы - хватало. Даже с избытком, - заклятья Фаомара дали тану не только крепкую шкуру, но и силу, и ловкость, и выносливость. Не желая привлекать к себе ненужного внимания, Сигмон осторожничал, - таскал тяжести в меру, часто отдыхал. И потому отработав весь день, так и не почувствовал усталости.

Когда солнышко покатилось к высоким холмам, Сигмон распрощался с торговцами, и отправился на поиски ужина. Настроение у него поднялось, он перестал осторожничать и даже тихонько напевал старую песенку, знакомую еще по кадетским временам. Перебирая медяки в кармане, он думал, что за день на площади заработал больше, чем за все путешествие по городам и весям. В городе, где водятся деньги, их добыть проще. Если так пойдет и дальше, то до покупки собственного коня недалеко. Конечно, за пару дней таких денег не заработаешь, но лучше подольше покрутиться в городе, скопить на жеребца и остаток пути проделать верхом.

Желаемый ужин Сигмон обрел в одном из трактиров, что располагался на перекрестке недалеко от площади Трех Цветов. Завидев вывеску с кружкой, он приободрился, и нырнул в гостеприимно распахнутые двери. Внутри оказалось людно и шумно - вечер, похоже, только начинался. Все столы оказались заняты разнообразной публикой: от мелких дворянчиков до простых горожан. Сигмон огляделся, пытаясь найти свободное место, и вскоре высмотрел его - в темном углу, у самой стены, стоял маленький шаткий столик. За ним сидел один единственный человек, хотя места за столиком хватило бы на двоих.

Рассудив, что где один там и второй, Сигмон протолкался сквозь шумную компанию, обошел деревянную колону с двумя масляными фонарями и вышел к столику, притаившемуся в тени.

- Не возражаете? - спросил он у сидевшего.

Упитанный горожанин, крепко державший глиняную кружку с пивом, поднял взгляд на гостя. Он был одет неброско, но прилично - чувствовалось, что деньги у него водятся. Высокий лоб выдавал в нем мыслителя, а аккуратно стриженая бородка и волосы, собранные в «конский хвост» - человека творческого. Сначала Сигмон подумал, что перед ним художник, но когда горожанин пронзил его острым взглядом светлых глаз, затрепетал. Показалось - маг. Но тут же отпустило: силы мага во взгляде горожанина тан не увидел.

«Художник» осмотрел гостя с головы до ног и благосклонно кивнул. Сигмон вытащил табурет из-под столика и устроился рядом. Мигом подскочил разносчик и Сигмон заказал ужин. Радость от столичных заработков померкла, - цены в трактире оказались тоже столичными. Пришлось ограничиться все той же перловкой с мясом и кружкой пива.

Ожидая заказ, Сигмон огляделся. Все как всегда - шум, гам, пустые разговоры. Одно радовало, - люд собрался вроде приличный, и драки не намечалось. Пока.

- Упыри.

- Что? - Сигмон обернулся к соседу по столику.

- Кругом одни упыри, - пожаловался тот.

Тан моргнул, понимая, что не ослышался и завертел головой. Ничего подозрительного он не заметил.

- Кругом эти морды, - продолжал горожанин, - просто деваться от них некуда.

- Да где?

- Да вон, к примеру.

Длинный палец соседа подсказал Сигмону, в какую сторону нужно смотреть. Там, за большим столом, расположилась большая и шумная компания вполне респектабельных горожан. Меж кувшинов пива белели старые пергаменты и новые бумажные листы, а в руках выпивох мелькали гусиные перья, да так шустро, что казалось - клинки. Сигмон, видавший не один десяток поэтов и баснописцев, только покачал головой. Судя по перебранке за столом, до драки было не так уж далеко.

- Кругом одни упыри, - с тяжким вздохом изрек «художник» и вернулся к пиву.

Сигмон чуть отодвинулся, и принялся рассматривать стену, на которой острым ножом было увековечено немало посланий потомкам. Теперь он понял, почему это место оказалось свободным: не много найдет охотников сидеть рядом с таким собеседником. Но уходить уже поздно, мест в таверне нет, и потому тан решил просто сделать вид, что ничего не слышит. Зато от хорошего настроения не осталось и следа.

Когда на столе появилась опостылевшая перловка, тан накинулся на нее с жадностью голодного зверя. Не то что бы сильно хотел есть: просто желал побыстрее покончить с ужином и убраться подальше от странного соседа. Запивая еду пивом, и морщась от набившего оскомину вкуса, он думал о том, что пора бы поискать ночлег. В трактире оставаться не стоило, вряд ли тут есть комнаты для путников. Тащиться на самые окраины города и выискивать подходящую ночлежку - не хотелось.