Михаил Кликин - Три легенды

– Ресницы дрожат!

– Дышит!

– Зови деда. Кажется она приходит в себя!

Ведьма вздрогнула и открыла глаза.

Сперва она увидела знакомый потолок, разлинованный плетением трещин. Потом кто-то склонился над ней, улыбаясь, и сказал:

– А мы уж думали…

Что о ней думали, ведьма не услышала – она вновь провалилась в беспамятство, но видения больше не мучали ее.

За окном искрился снег. Опушились инеем деревья и кусты. Деревенские избы словно бы надели заячьи шапки, теплые, мягкие, чистые. Розовое солнце лишь слегка приподнялось над горизонтом, хотя было уже за полдень…

По укатанной колее, выдыхая струи пара, тащила сани заиндевевшая костлявая лошадь, чем-то похожая на снежного дракона. Следом бежала ватага мальчишек. Вот двое догнали сани, вспрыгнули на запятки полозьев, проехали несколько метров, пока сердитый возница не согнал их, пригрозив кнутом…

– Зима… – задумчиво сказала ведьма. – Сколько я уже здесь?

– Три недели, – отозвался старик.

– Три недели, – словно эхо повторила она и покачала головой.

В избе было тепло. Сухо потрескивал огонь в печи, что-то скворчало на сковородке. Пахло ржаным хлебом.

– И что я делала?

– Ничего, лежала…

– Я разговаривала?

– Да, – старик кивнул. – Бредила.

Ведьма негромко прошептала:

– Я разговаривала с мертвецами…

– Три недели…

– Три недели…

Они помолчали.

– Я ничего не натворила?

– Нет, – сказал старик.

– Я могла.

– Наверное… Твой волк…

– Что? – она вздрогнула. Вспомнила Миру.

– Он ушел.

– Откуда ты знаешь?

– Сначала его часто видели неподалеку, кружил рядом с деревней, всюду оставлял следы. Каждую ночь выл. А сейчас, вот уже вторую неделю, его не слышно и не видно.

– Он никого не тронул?

– Нет.

– Он может вернуться. Мне нельзя здесь находиться.

– Не думаю, что он вернется. Но ты можешь поискать его в Волчьем лесу, это недалеко. Если захочешь.

– Нет, я не хочу… Но все равно, я должна идти.

– Еще слишком рано. Ты слаба. Тебе надо окрепнуть.

– Я стою на ногах, а, чтоб идти, этого достаточно.

– Ты ошибаешься, – улыбнулся старик. – Надо еще знать, куда идти. Зачем…

Действительно, куда? Зачем?..

– Как тебя зовут? – спросила ведьма. – Мы знакомы три недели, а я даже не знаю твоего имени.

– Знакомы… – хмыкнул старик. – Мое имя – Вастис. Я самый старый дед в этой деревне, и поэтому мне до всего есть дело… А как зовут тебя?

Ведьма помедилила лишь секунду.

– Налури.

– Видимо, ты издалека. У нас таких имен не бывает.

Она промолчала.

– Есть хочешь? – спросил Вастис.

– Немного.

– Скоро придет хозяйка, внуки набегут, вот и поедим все вместе.

После обеда их вновь оставили одних.

– Они боятся меня? – спросила ведьма.

– Немного.

– А ты нет.

– Я видел вещи и пострашней, чем усталая больная старуха.

– Еще никто не называл меня так.

– Тебя называли как-то иначе?..

Ведьма посмотрела Вастису прямо в глаза:

– Послушай, старик, ты, наверное, старше меня…

– Да, самую малость.

– Может быть ты знаешь, почему всегда так получается: всю жизнь куда-то идешь, стремишься к чему-то, а в конце-концов находишь лишь смерть…

– Вот этого я не знаю…

Ведьма вздохнула:

– Этого никто не знает…

Она вдруг вспомнила, как пришла в деревню, как ее встретили, словно бы ждали ее прихода.

– Вы ждали меня, Вастис? – спросила она.

– Что?

– Вы знали, что я приду к вам? За Вигором.

– Да.

– Откуда?

– От него.

– От колдуна?

– Да. Он оставил письмо. Мы нашли его уже после похорон.

– Ты умеешь читать?

– Немного.

– И что он написал?

– Он рассказал свою историю и просил прощения. У всех. У тебя. Он знал, что ты вскоре придешь. И велел нам тебя встретить…

Она помолчала. Спросила негромко, нерешительно:

– Он был хорошим человеком?

– Не знаю… Понимаешь, Налури, за свою долгую жизнь я насмотрелся всякого и понял, что люди не делятся на хороших и плохих, так же как и поступки. Творя добро, нельзя быть до конца уверенным, что ты делаешь именно добро. Кто знает, как повернется твое деяние?.. На мой взгляд, по-настоящему хорошим является лишь тот, кто не мешает жить другим. Человек, который ничего не делает.

– Так не бывает.

– Вот именно, Налури. Вот именно… Тот, кто не стоит на месте, обязательно переходит дорогу другим.

Ведьма задумалась.

– Ты многим переходил дорогу, Вастис?

– Бывало.

– У тебя есть враги?

Он слегка улыбнулся:

– Уже нет.

– А друзья?

– Наверное… По крайней мере у меня есть три сына, четыре дочери, двенадцать внуков и два правнука. Кажется, они меня любят.

– А у меня нет никого, – негромко сказала ведьма, отвернувшись в окно. – Куда я теперь пойду? Зачем теперь я? Нигде меня не ждут, никому я не нужна… Я знала, что это конец… Конец всему…

На улице бегали дети, кувыркались в снегу, кидали друг в друга куски наста, радостно кричали при удачном попадании.

– В его письме была одна непонятная строка… – задумчиво сказал Вастис. – Я не знаю, что она означает.

– Какая строка?

– Он велел тебе вернуть голову.

– Голову?

– Что-то такое… Подожди, я не помню точно… Сейчас… – старик вышел из комнаты, через минуту вернулся, держа в руках серый листок. Подошел к ведьме, расстелил письмо на подоконнике, ткнул пальцем в неровные строчки:

– Вот, смотри…

Ведьма мельком глянула на мелкую вязь букв. Отвернулась безразлично.

– Я не умею читать.

– А я плохо вижу, – он прищурился, наклонил листок к свету, прочел по слогам:

– «…скажите ей, что она должна вернуть собачью голову. Там ее ждут…», – он аккуратно свернул листок, спросил: – Ты знаешь, что он имел в виду?

– Собачью голову… – пробормотала ведьма.

– Да. Ее там ждут. Кто может ждать собачью голову? Ты понимаешь что-нибудь?

– Наверное, да, – она встала. – Кажется, понимаю… Где мои вещи?

– Зачем они тебе сейчас?

– Мне надо идти, – ее вдруг залихорадило, заколотило. Она уцепилась за старика, схватила его за рукав, дернула: – Где мои вещи?

– В той комнате. Все на месте. Мы даже не разбирали ничего, не трогали, сложили просто грудой. И как ты такую тяжесть на себе таскала?.. Но что он хотел сказать? Какая голова? Какая собака?

– Она там. В кармане.

– Голова?

– Да.

– Не понимаю.

Ведьма равнодушно отмахнулась.

– Кажется я знаю, где меня ждут, – пробормотала она, глядя в окно, куда-то далеко-далеко за горизонт. – Есть еще тот, кому я нужна. Только бы не опоздать. Лишь бы не было поздно… Надо идти… Вастис, – она повернулась к старику, – мне надо идти! Немедленно!

– Да ты что?! Зимой, не встав еще толком на ноги! Ты же больная!

– Я не могу отстаться. Никогда не прощу себе, если уже опоздала! Меня ждут, понимаешь!? Меня ждут! Меня! А не собачью голову…