Денис Чекалов - Между двух войн

– Вот оно, родовое гнездо! – провозгласил я, окидывая старинную усадьбу взором, затуманенным воспоминаниями. – Как приятно вновь вернуться под своды этих деревьев.

Франсуаз с подозрением взглянула на меня:

– Ты, кажется, говорил, что никогда раньше здесь не был?

– Это правда. Наши родовые имения разбросаны по всем уголкам света. Но такую трогательную фразу нельзя было не произнести. Кстати, Френки – а где здесь вход?

Живая изгородь тянулась и тянулась перед нами, словно череда бесконечных дел, которые ты намереваешься сделать утром в понедельник, а возишься с ними до субботы.

– Разве нас не должны встречать, – спросила девушка.

– Кто?

– Слуги.

– Мы, эльфы, не признаем слуг. Слуги вечно сплетничают о своих хозяевах да таскают серебро, когда за ними не смотришь.

Я спешился:

– Они с готовностью отказываются от ночного сна, лишь бы вдоволь помечтать, как будут перерезать господину горло. Знаешь, кто верховодит во всех революциях? Слуги!

С этими словами я приблизился к живой изгороди и принялся пристально ее осматривать.

– А знаешь, Френки, карта не лжет, – сообщил я.

– Как же!

Франсуаз замахала у меня перед носом огромным ли­стом.

– Жаль, что ты плохо училась в школе, – заметил я. – Ты машешь картой с такой энергией. Знай ты основы аэродинамики, смогла бы перелететь через изгородь. Как на дельтаплане. Франсуаз замерла.

– Эродинамики? – спросила она. – Ты надо мной издеваешься?

– Нет, – сказал я, опускаясь на колени перед изгородью. – Вот если бы я говорил о «порнодинамике», это была бы шутка.

– Не обращайся со мной, как с дурой, – возразила девушка. – Я прекрасно знаю, что такое «дельтаплан».

– Разумеется. По-твоему, это план, который идет сразу за «альфа» и «браво». Франсуаз хмыкнула:

– Все же ты надо мной издеваешься. Я встал, отряхивая траву с колен:

– Въезд был здесь, Френки. Только он зарос.

– Им так долго не пользовались?

– Да, год или два. Этого времени хватило, чтобы его поглотила живая изгородь. А какой-нибудь нерасторопный гоблин из службы дорог все продолжал подравнивать кусты. Если не боишься порвать шортики – то вперед.

Я перебрался через живую изгородь и ступил на дорогу. Вернее, так было отмечено на карте, на самом же деле я оказался в густом подлеске, в котором вполне могла спрятаться парочка гиппопотамов.

– Эй! – воскликнула Франсуаз. – А мне не поможешь?

– Разумеется.

Я вернулся, наклонился над живой изгородью – она была довольно низкой – и обнял девушку за талию. Затем я легко поднял ее и перенес на другую сторону.

Франсуаз довольно зарделась – ей нравятся подобные знаки внимания.

– Не забудь, – бросил я через плечо, – привязать куда-нибудь наших верховых ящериц и захватить багаж.

Не волнуйся – скот здесь не крадут, у фермеров это не принято. А вот чемоданы могут распотрошить.

Рот Франсуаз распахнулся от удивления – ведь и наши скакуны и вещи остались по другую сторону изгороди, а я уже направлялся к дому.

– Эй! – закричала девушка. – А как же вся эта лекция про слуг?

– Эльфы не признают слуг, – с достоинством отвечал я. – Но это не значит, что мы согласны сами делать всю грязную работу.

– Когда ты пригласил меня на природу… – пробурчала Франсуаз, пыхтя от натуги (но я же не заставлял ее тащить все чемоданы сразу, могла бы и два раза сбегать), —…я не думала, что стану заниматься поднятием тяжестей и продираться сквозь джунгли.

Девушка свалила все чемоданы в центре холла и уселась на них, как воин на поверженном чудовище.

То, что окружало ее, и впрямь мало походило на родовую аристократическую усадьбу.

Согласно традициям Золотого леса, дома здесь не строили; их выращивали из живых деревьев. За те несколько лет, что имение оставалось без присмотра, оно превратилось в настоящие заросли.

– Не смотри, что неказисто, – заметил я. – Скоро из столицы пришлют работников – не слуг! К вечеру ты не узнаешь этого места.

Я сложил руки на груди и погрузился в медитацию. Задача, которую предстояло решить, требовала полной сосредоточенности.

– О чем ты думаешь? – спросила Франсуаз.

– Перебираю в уме список дел, которые ты должна выполнить… Главное – ничего не забыть, я этого себе не прощу. И запомни – на публике ты обращаешься ко мне «сэр».

– Мне показалось, ты говорил про официальный ви­зит.

Широкая стойка бара хранила на себе следы тысячи кружек, выпитых и разлитых здесь его посетителями.

Франсуаз устроилась за ней с видом завсегдатая, закинула ногу за ногу и с любопытством оглядывала зал.

– Иногда, Френки, – ответил я, – подобные встречи лучше проводить вне деловой обстановки.

Толстый трактирщик, с лысой морщинистой головой и широкими плечами, поглядывал на нас недовольно, словно в его обязанности входило отпугивать посетителей, а не привечать их.

– Послушайте, милейший, – обратился я к нему. – Когда обычно приходит комендант Линден?

– Когда приходит, – голос содержателя таверны гудел, как ветер в печной трубе, – тогда и приходит. Он отвернулся и стал протирать кружки.

– Этот хам даже не спросил, что мы будем пить, – прошипела Франсуаз.

– Мы чужаки, он не собирается нас обслуживать.

– Вот как.

Девушка легко вскочила на стойку, уселась на нее и плавно повернулась на крепких ягодицах.

– Не получится, Френки, – я покачал головой. – Он же стоит спиной.

Трактирщик озадаченно обернулся, и Франсуаз уперла носок своего сапожка прямо в его жирное горло.

– Они всегда поворачиваются, – пояснила демонесса. – А теперь, мальчонка, есть у тебя медовый нектар?

Подобная сценка для этого заведения явно была необычной. Впрочем, глаза хозяина полезли на лоб не от удивления. Я спрашивал себя – как у него изо рта еще не вывалился язык.

Впрочем, наверное, и хорошо, что этого не произошло. Вряд ли кого-то могло бы порадовать подобное зрелище.

– Не советую брать нектар, – заметил я. – Пчел здесь мало, мед паршивый. Лучше закажи кленового сока.

– Ты слышал? – ласково проворковала девушка.

Трактирщик был бы и рад ответить, но стройная нога Франсуаз пригвоздила его к стене. Он попытался кивнуть, но делать этого не стоило – бедняга только сильнее сжал себе же горло и едва не потерял сознание.

– Значит, услышал!

Франсуаз поджала ноги и пружинисто поднялась на стойке. Резким, громким шлепком она ударила хозяина ладонями по ушам.

– Помогает от глухоты, – пояснила она и как ни в чем не бывало вновь опустилась на свой табурет.

Если в голове у трактирщика и оставались мысли, то состояли они из разрозненных слов, сплошь непечатных. Впрочем, это не помешало ему наполнить две кружки и подать нам.