Денис Чекалов - Между двух войн

– Да-да! – согласился скотовод. – Сын будет рад вас видеть.

Он замешкался:

– Правда, я не смогу вас сопровождать. Мне пора объезжать пастбища.

Я хорошо знал распорядок дня скотоводов и в глубине души как раз на это и надеялся.

– Ничего страшного. Работа прежде всего. Мы справимся сами.

Авилла Сафри с облегчением вздохнул – он не хотел обижать гостей, которые впоследствии могли оказаться выгодными покупателями. В комнате появился слуга, тот же, что открывал двери усадьбы.

Пока скотовод отдавал ему нехитрые распоряжения по дому на время своего отъезда, мы с Франсуаз стояли немного поодаль и смогли обменяться парой фраз.

– Он так ненавидит очистителей, – пробормотала девушка, – а его собственный сын…

– Да, – согласился я. – Нападения на их ферму прекратились как раз к тому времени, когда его старший достаточно подрос и смог вступить в банду…

– Проводишь гостей к сыну, – говорил тем временем Сафри. – Да не забудь спросить, бестолочь, не нужно ли им чего. Поди проголодаются. Еще узнай, не нужен ли им эскорт до города. Но не настаивай, еще обидятся, что считаем их беспомощными.

Скотовод озадаченно вздохнул, задавленный тяжестью забот:

– Когда мой старший вернется, не забудь его накормить. Да проследи, чтобы заготовили окорока на городской праздник. Мэрия не так много закупает мяса, как сворки, но все равно это клиенты хорошие.

Слуге оставалось только печально вздыхать. Без сомнения, он и сам прекрасно знал, как надо вести дом, и бесконечные поучения хозяина только тяготили его.

Когда фантазия скотовода более не могла уже создавать новые приказы, он еще раз распрощался с нами – и мы, следуя за слугой, направились навестить Аррана.

Комната, которую занимал этот молодой человек, не могла похвастаться ни размерами, ни роскошным уб­ранством.

Сам Арран, как я и предполагал, сидел в кровати. Напряжение прошедшей ночи не прошло бесследно, и местный лекарь наверняка запретил юноше вставать.

При нашем появлении Арран оживился.

– Доброе утро, – сердечно поздоровался я. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо, – отвечал он. – Я очень рад вас видеть. Если бы не знахарь, не валялся бы сейчас, как больной. Но приходится его слушаться.

– Привет, малыш, – произнесла Франсуаз, которая не могла понять, для чего мне понадобился этот визит вежливости.

– Здравствуйте, леди, – поздоровался Арран.

– Принести вам чего-нибудь? – осведомился слуга с глубоким поклоном.

– Нет, можете идти.

Не успел слуга с почтением закрыть за собой дверь, как Арран уже погрузился в дрему. Очевидно, он успел принять лекарство незадолго до нашего визита.

Я укрыл юношу одеялом, лежавшим в ногах кровати, и неслышно вышел из комнаты. Франсуаз последовала за мной.

Убедившись, что слуга ушел и никто за нами не наблюдает, мы пересекли коридор и подошли к противоположной двери.

– С нашей стороны не будет большой дерзостью, Френки, – едва слышно произнес я, – предположить, что комната напротив принадлежит старшему брату… Если мы вдруг окажемся, скажем, в прачечной, приготовься сделать глуповатое лицо.^ Изобразим бестолковых гостей, заблудившихся в чужой усадьбе…

С этими словами я осторожно надавил на ручку. Внутренние двери в фермерских домах никогда не запирались, кроме как в спальне самого владельца. Считалось, что ни слугам, ни детям нечего скрывать от хозяина.

Помещение было точной копией того, что занимал сам Арран. Словно в монастырской келье, здесь нашлось место только для самого необходимого.

– Ладно, Френки, – сказал я. – Можешь войти, если обещаешь ничего не сломать.

Франсуаз не поняла шутки и, войдя, долго оглядывалась, пытаясь понять, что именно она могла здесь разбить.

Аккуратно застеленная кровать меня не заинтересовала. Прятать личные вещи в постели свойственно скорее девочкам. Я планировал обыскать всю комнату, но собирался начать с места, где находка казалась мне наиболее вероятной.

Полка с книгами и свитками была заселена гораздо теснее, чем у Аррана. Здесь стояло больше книг, посвященных фермерскому труду, но не они привлекли мое внимание.

Вынув один из свитков, я развернул его и удовлетворенно хмыкнул. Одна рукопись находилась внутри другой – так, что снаружи ничего не было видно.

– Вот чем занимался юный Келес, когда не пересчитывал броненосцев, – пробормотал я. – Френки, а ты в детстве что прятала от родителей?

Девушка замешкалась, и я не стал настаивать на ответе. Я просматривал свитки.

– «Коронеты сжирают наш лес», – читал я заглавия. – А вот еще один, смотри: «Заговор коронетов».

Франсуаз принялась просматривать полку с другого конца.

– «Сворки насилуют наших девушек», – прочла она. – Майкл, разве кто-то способен поверить в такую чушь? Это же невозможно физически… Или возможно?

– Люди готовы поверить в любой вздор, – ответил я. – Человеческое сознание подобно ящику для мусора. Зато потом они готовы стоять насмерть, защищая свои предрассудки.

Я отряхнул руки, словно боялся испачкаться об свитки.

– Все это обычная расистская чушь, – констатировал я. – Неудачники и ничтожества всегда ищут виноватых, чтобы было на кого списать свои провалы. А ненавидеть чужой народ много проще, чем признать грехи собственного. Нас с тобой интересует не это, Френки, не это…

Пару мгновений я стоял неподвижно, соображая, куда идти дальше, потом, поманив Франсуаз, вышел в кори­дор.

– Когда что-то ищешь, – пробормотал я, – порой самое плохое – это «что-то» найти.

– Итак, Френки, – сказал я, – мы достигли своей цели. Нам известно, каким образом было отравлено мясо, предназначавшееся для жителей Своркмиддла. Но этот успех нам ровным счетом ничего не дает.

Мы неторопливо ехали по лесной дороге, возвращаясь в Беркен.

– Как я говорил Джоэлу Линдену, – продолжал я, – очистители слишком глупы для подобных действий. Они – безголовые юнцы.

Я хмыкнул:

– Твердят о том, что отстаивают интересы своего народа, а на самом деле не терпится просто набить кому-нибудь физиономию. При этом чаще всего достается людям же, а не своркам и коронетам. Тот, кто задумал отравить жителей Своркмиддла, преследовал другие цели.

– Более сложные?

– Или более простые… Он использовал очистителей для того, чтобы те выполнили всю грязную работу. Пачкаться наш злоумышленник не хочет, по крайней мере пока.

– Ты не хочешь поговорить со старшим из братьев, Келесом? – спросила Франсуаз.

– К чему? Вряд ли он нам поможет. Если он сам отравил мясо – значит, слишком глуп и не понимал, что тем самым в первую очередь подвергает опасности жизнь собственного брата. Или, напротив, слишком зол и судьба Аррана его не волнует. В любом случае для нас он бесполезен.