Сергей Шведов - Меченые

— Этот человек сказал вам правду, но я не хочу, чтобы моя ошибка послужила причиной кровопролития.

Она встала и, не сказав больше ни слова растерявшимся владетелям, покинула зал. Мужчины поклонились ей вслед.

— Ну что же, — сказал после долгого молчания Гоонский, — по-моему, причин для ссоры больше нет.

— Благородный Эйнар ошибается, — возразил Туз, — если мне не изменяет память, в мой адрес прозвучали оскорбления.

— Владетель принесет извинения, — поспешно заверил Гоонский. — Я думаю, ты простишь ему горячность, вы званную искренностью чувств.

Туз вопросительно взглянул на Бента. На красивом лице молодого владетеля читалась мрачная решимость.

— Я буду драться, — твердо сказал Сиигтунский.

— Остается договориться об условиях поединка, — спокойно сказал Туз. — Я полагаюсь на тебя, ярл.

Гоонский задумался: мечи отпадали сразу — Сиигтунскому не устоять против меченого, считавшегося лучшим фехтовальщиком Башни, а значит, и всего Лэнда. В схватке на кинжалах у высокого Бента шансов будет еще меньше. Оставались арбалеты.

Лицо Сиигтунского просветлело — у него действительно появился шанс. Туз равнодушно пожал плечами, вежливо попрощался с владетелями и покинул зал.

Эйнар Гоонский был недоволен собой, и это еще мягко сказано. Меченый обвел его вокруг пальца. Теперь становилось совершенно ясно, что он прибыл в замок с единственной целью — убить Сиигтунского. А разыгранная комедия должна была послужить ширмой для этого убийства. Повод был найден вполне благопристойный: поссорились из-за женщины. Глупый мальчишка Бент сам насадил себя на крючок. Оставался открытым только один вопрос: действовал ли Туз по своей инициативе или к этому приложил руку капитан Башни, решивший припугнуть расходившихся владетелей? Пожалуй, ярл Эйнар совершил глупость, доверившись молокососу и девчонке, которая в довершение всему спуталась с меченым. Гоонский неодобрительно досмотрел на сидящую у камина Гильдис.

— Они помирились? — спросила Гильдис, увидев ярла на пороге своей комнаты.

— Увы, — развел тот руками.

— Это Туз! — Гильдис сжала подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. — Ему нужна кровь и только кровь.

— Ты не права, благородная госпожа, — вяло возразил Гоонский. — Лейтенант был готов к примирению.

Формально так оно и было, ярл Эйнар сказал чистую правду, но в этой правде лжи было больше, чем в самой наглой выдумке.

— Лейтенант даже согласился драться на арбалетах, что значительно уравнивает шансы.

Гильдис вздрогнула и вновь побледнела. Гоонский попал в точку: меченый царит в этом сердце, а уж никак не Бент. Почему же прекрасная Гильдис так ополчилась на Башню? Из-за отца? А может быть, просто не поделила с Башней своего любовника? Последнее, по мнению ярла Эйнара, было ближе всего к истине.

— Нельзя ли помешать поединку?

Гоонский отрицательно покачал головой. Бедный Бент! Может быть, посоветовать ему скрыться? Хотя вряд ли он согласится. Сиигтунский горд и ненавидит меченого. А его бегство, чего доброго, наведет меченых на мысль, что за Бентом не все чисто. Пожалуй, ярлу Эйнару следует написать письмо капитану Башни с заверениями преданности и намекнуть невзначай, что у третьего лейтенанта есть интересы, не всегда совпадающие с интересами Башни. Пусть эти гадюки пошипят друг на друга. Ведь недаром же по Приграничью ходят упорные слухи, что именно Туз убил Тета, а потом разгромил Заадамский замок, чтобы замести следы.

Гоонский повеселел и ободряюще глянул на Гильдис:

— Будем надеяться на лучшее, благородная госпожа: и хорошие стрелки не всегда попадают в цель.

Утро выдалось по-осеннему холодным, и тело Гильдис мелко дрожало даже под теплым меховым плащом. При появлении хозяйки замка все присутствующие обнажили головы. Гильдис прошла на террасу и опустилась в кресло, лицо ее было бледным, но почти спокойным. Во двор высыпало все население замка. Даже несколько десятков крестьян из ближайших деревень, невесть каким образом прознавшие о предстоящем поединке, прибежали полюбоваться интересным зрелищем. Весть, что соперники выбрали для поединка арбалеты, вызвала у собравшихся вздох разочарования. Поединки на мечах были куда более захватывающим зрелищем.

Противники, обнаженные по пояс, расположились на противоположных концах обширного внутреннего двора Ожского замка. Ульф и Ара, представляющие интересы сторон, сошлись в центре для уточнения деталей предстоящего поединка. Туз спокойно сидел в седле, осматривая арбалет, из которого ему предстояло стрелять, Закаленное тело меченого, казалось, не ощущало холода.

— Красивый парень, — заметил пожилой воин ярла Гоонского.

— Видишь отметину у него на груди? — шепотом спросил конопатый Харни. — Говорят, что дьявол метит их еще в утробе матери.

Туз поднял голову и бросил сердитый взгляд на разом притихшую толпу. Впрочем, молчание зрителей не было продолжительным, ибо держать языки на запоре в столь волнующий момент было бы слишком тяжким испытанием для собравшихся здесь сплетников.

— Жалко владетеля, — вздохнула разбитная деваха. — Такой молоденький.

— Нашла, кого жалеть, — ущипнул ее за бок Харни. — Живой или мертвый, все равно тебе он не достанется, ты лучше меня пожалей.

— Владетеля хозяйка пожалеет, — хихикнул в кулак невзрачный мужичонка в ветхой рубахе и драных сапогах.

Густав ткнул ему кулаком в бок:

— Помалкивай, рвань, не твоего ума дело.

— Хозяйка уже другого пожалела, — негромко, чтобы не услышали на террасе, проговорила одна из служанок.

— Неужто меченого? — ахнула ее соседка и перекрестилась.

Толпа развесила уши, ожидая продолжения, но служанки, заметив приближающегося Ролло, разом умолкли.

— Чудны дела твои, Господи, — вздохнул опрятно одетый торговец из Остлэнда, забредший в погоне за выгодой на край света.

— А меченый — парень хоть куда, — заявила все та же деваха. — На такую широкую грудь и я бы голову приклонила.

— Тьфу, — плюнул пожилой воин Гоонского, — меченый, нехристь!

— А бабе любой бык, лишь бы хороший тык, — захихикал мужичонка.

— Начинают! — крикнул кто-то, и толпа испуганно подалась назад.

Ульф отъехал в сторону, освобождая место предстоящего поединка, и высоко поднял над головой обнаженный меч. Изнеженный владетель подрагивал от холода, но в седле держался крепко. Туз бросил поводья и поудобнее перехватил арбалет. Ульф опустил меч: противники медленно двинулись навстречу друг другу. Нетерпеливый Бент, не проехав и половину дистанции, вскинул арбалет и выстрелил. Туз поднял коня на дыбы, стрела пробила гнедому шею, и тот стал валиться на бок. Толпа охнула, когда конь рухнул на землю. Меченый, однако, успел выдернуть ноги из стремян, и теперь как ни в чем не бывало стоял в центре двора, сжимая в руках арбалет. Бент Сиигтунский застыл в двадцати метрах от Туза, опустив уже ненужное оружие.