Сергей Шведов - Меченые

Оба противника согласно кивнули головами.

— Если вы оба мне доверяете, то не будем привлекать лишних свидетелей. Позвольте мне самому выбрать время и место поединка.

У Фрэя, несмотря на распирающую его ярость, хватило ума не затевать поединок в своем доме, что наверняка бросило бы тень на репутацию его жены, а значит, и на его собственную. Благородный Рекин очень умело донес до затуманенного вином сознания владетеля эту разумную мысль. Лось, сознававший свою вину перед Ингуальдским против предложения Рекина не возражал.

— Я думаю, все уладится, — сказал Лаудсвильский Лосю когда Фрэй удалился из комнаты. — Наверняка здесь не обошлось без доброхота, напевшего владетелю на ухо всякие гадости. Счастье еще, что я подоспел. Для Фрэя, разумеется счастье.

Рекин был доволен прожитым днем, но наступающий день обещал быть не менее хлопотным.

— Уверяю тебя, мы ошиблись. — Рано поутру Лаудсвильский уже был в комнате расстроенного Фрэя. — Я разговаривал с Кристин, я разговаривал с Лосем — это была вполне невинная встреча. Мы сами разбудили любопытство молодой женщины. Да и что произошло, в конце концов: молодые люди встретились и перебросились парой слов наедине. Есть из-за чего потрясать мечами и лить кровь!

Владетель Ингуальдский тяжко страдал с похмелья, и журчащая речь нордлэндца бальзамом пролилась на его растревоженную душу. Вовремя поднесенный кубок дал облегчение голове. Вчерашний инцидент уже не казался ему сколь-нибудь значительным.

— Молодость, молодость, — продолжал витийствовать Рекин, — думаю, для Кристин все случившееся будет хорошим уроком. Муж иногда должен проявлять широту души, чтобы заслужить любовь и признательность жены.

Фрэй размяк, вчерашний гнев улетучился без остатка — стоит ли, в самом деле, рисковать головой из-за глупой шалости молодой женщины? Лаудсвильский охотно подтвердил, что не стоит. По мнению Рекина, Лось совсем не расположен драться с владетелем Ингуальдским, к которому испытывает глубочайшее уважение. Лаудсвильский охотно взял на себя труд уладить этот конфликт, поскольку чувствует и свою долю вины в происшедшем. Разомлевший Фрэй только поддакивал своему рассудительному другу.

Лось получил письмо от владетеля Лаудсвильского в тот же день. Местом поединка была выбрана поляна на берегу Ожского ручья, рядом с одиноко растущим дубом. Меченый повертел в руках письмо и пожал плечами. Честно говоря, он ожидал, что за ночь хмель выветрится из головы владетеля и к утру Фрэй стане куда более покладистым. Но он ошибся, письмо не оставляло в этом никаких сомнений, ну что ж, тем хуже для владетеля Ингуальдского — прекрасная Кристин рискует в этот солнечный день остаться вдовой.

Лось не спеша оседлал гнедого поджарого жеребца и уже собирался садиться в седло, когда его внимание привлек к себе Ара. Меченый прятался за углом и не то приглядывался к чему-то, не то напряженно прислушивался. Странное поведение товарища озадачило Лося. Он оставил повод и направился к меченому. Ара обернулся и с досадой хлопнул себя беретом по колену.

— Слизняк, — сказал он, — на этот раз настоящий.

— А что, бывают какие-то другие слизняки? — удивился Лось.

— Видел я тут недавно одного, — Ара понизил голос, — одет как слизняк, но даю голову на отсечение, что он не из наших мест.

— А что ему нужно было в замке?

— Это я и хотел бы узнать. Он разговаривал о чем-то с Данной.

— Так спроси у Данны, кто он такой, — рассердился Лось.

— Она не скажет. — Ара напустил на себя таинственный вид.

Лось знал страсть товарища ко всевозможным загадочным историям и потому только рукой махнул.

— А ты куда собираешься? — в свою очередь спросил любопытный меченый.

— Дело есть, — не слишком дружелюбно махнул рукой Лось.

— Вот я и говорю, кругом сплошные тайны, и у всех рот на замке.

Лось усмехнулся и прыгнул в седло. Мелькнула было мысль: а не прихватить ли с собой Ару, но он ее отбросил — владетель Ингуальдский не станет хитрить в деле чести.

У одинокого дуба Лося уже поджидал владетель Лаудсвильский. Лицо нордлэндца было спокойным. Какое, в сущности, дело Лаудсвильскому до того, что меченый продырявит приграничного владетеля? Благородный Рекин даже смерть своего земляка Сивенда перенес удивительно легко.

— Владетель Ингуальдский задерживается, — извинился Рекин.

Лось равнодушно кивнул и бросил повод слуге. Другой слуга стоял в двух шагах от первого, держа в поводу коня своего хозяина. Лось лишь мельком скользнул взглядом по их унылым лицам.

— По-моему, едут, — окликнул меченого Лаудсвильский.

Лось обернулся на его слова, подставив свой защищенный лишь беретом затылок рослому слуге Рекина, тот сделал шаг вперед и ударил сержанта кистенем по голове. Лось рухнул на траву как подкошенный.

— Поосторожней, ты, — набросился на слугу Рекин, — он мне живой нужен.

— Ничего, хозяин, — подобострастно улыбнулся головорез, — у колдунов черепа крепкие.

Чуб появился в Ожском замке неожиданно, воспользовавшись одному ему известным подземным ходом. Тор неоднократно пытался выяснить, каким путем капитан проникает в его дом, но, облазив все подвалы, так ничего и не обнаружил. Расспрашивать Чуба он не хотел, тот мог расценить его любопытство как недоверие. Капитана меченых сопровождали два сержанта, Леденец и Шорох. Леденец, рослый широкоплечий малый с насмешливо прищуренными глазами, довольный произведенным эффектом, добродушно улыбнулся товарищам. Шорох, стройный меченый с кошачьей гибкостью в движениях, стремительно обежал глазами все закоулки зала и лишь затем поприветствовал присутствующих.

— Ты под стол загляни, — посоветовал Ара.

Леденец захохотал, Чуб улыбнулся, и только Шорох остался невозмутим. В его обязанности входило обеспечение безопасности капитана меченых, а Шорох был человеком долга.

Тор, встревоженный исчезновением Лося, встретил капитана без обычного радушия. Молча он протянул руку Чубу и даже не поморщился от сильного пожатия. Капитан с удовольствием отметил про себя, что Тор не уступает силой своему отцу.

— Рассказывай, — Чуб удобно устроился в дубовом кресле, жалобно заскрипевшем под его мощным телом, и с наслаждением вытянул натруженные ноги.

— Лось пропал. — Тор остался стоять, глаза его грустно смотрели на капитана.

Глаза Гильдис. У Туза глаза оставались холодными, даже когда он улыбался. Да и чувства свои Туз скрывал более умело. Тор сильно проигрывал своему отцу в решительности. Что значит воспитание вне стен Башни. Нынешнее поколение меченых не знало тисков жесточайшей дисциплины, через которые прошел Чуб. И результат налицо: даже такой великолепный материал, как Тор, дает слабину при первом же серьезном столкновении с действительностью. Неужели он, капитан, ошибся, дав возможность этим крикунам вырасти без неусыпного надзора молчунов? Чуб вспомнил собственное детство и поморщился — он разделял ненависть своего сержанта к молчунам, но, в отличие от Туза, понимал, что без них Башне не бывать. Ожские меченые были его резервом в предстоящей борьбе с молчунами за реальную власть над Башней, а то, что эта борьба скоро разразится, он не сомневался.