Владимир Синельников - Браслет Агасфера

— Сколько их было? — спросил Джоли, прислонившись к прутьям.

— Семеро, — оскалился шелт, заставив Кира от неожиданности отшатнуться к дальней стенке.

Джоли бросил взгляд на Кира, как бы говоря, что ему просто могло почудиться.

— Шестеро здесь, — продолжил между тем шелт. — И один стерег коней.

Теперь настала очередь Кира обменяться красноречивым взглядом с Джоли.

— Кто это? — спросил он шелта.

— Может, разбойники, — пожал плечами шелт, — хотя и не похоже. А может, кто-то специально их нанял, чтобы лишить хозяина бойцов. Разве теперь разберешь?

— Надо было хоть одного оставить в живых, а не кромсать всех подряд, — внес свою лепту в разговор Кир.

Шелт мельком глянул на него, но ничего не сказал. Он заглянул под телегу:

— Эй! Шандил! Ты живой?

— Живой, — донесся из-под колес дрожащий голос. — Все уже закончилось?

— Закончилоссь! — засмеялся шелт. — Можешь менять портки!

Мокрые горы

— Уж очень много ты думаешь, путник! — Бас Вага оторвал Кира от воспоминаний. — А это исключительно вредно для здоровья!

Кир взглянул на собеседника. Ваг, высокий широкоплечий мужчина, взирал с насмешкой на ушедшего в себя гостя.

— Вино у тебя больно коварное! — вздохнул Кир. — Вроде и выпили всего ничего, а такие последствия...

Ваг, как и Кир, был бывшим аренным рабом. Правда, отработал он на аренах целых три сезона, пока в одном из боев не был серьезно покалечен. Хозяин школы попытался продать ненужного раба, но на калеку никто не позарился, и Ваг был выброшен за ворота школы. Тут бы израненному рабу и пришел конец, потому что он больше ничему, кроме махания мечом, обучен не был, но Вагу крупно повезло. Загибающегося от ран и голода нищего калеку в одном из переулков Кунгея подобрала сердобольная женщина, которая сама еле сводила концы с концами.

Мира вообще была не от мира сего. Происходила она из потомственной семьи кунгейских горшечников. И ее судьба поначалу как две капли воды походила на судьбы остальных женщин Глиняной улицы. Мира вышла замуж за сына соседа, занимавшегося тем же ремеслом, что и ее отец. Породнившиеся семьи построили молодым небольшой домик с горшечной мастерской. Но Хайм, муж Миры, очень скоро погиб от рук грабителей, возвращаясь поздней ночью домой. Женщина осталась одна с двумя маленькими детьми. Принять помощь небогатых родственников она отказалась. А чтобы прокормить детей пошла помощницей к старому лекарю, жившему неподалеку от Глиняной улицы. Лекарь Шираз был уже не в состоянии самостоятельно собирать лечебные травы за пределами города, заплатить же за них он тоже не мог, поскольку не так много зарабатывал на болячках в квартале ремесленников. Поэтому он с удовольствием согласился взять на обучение и в подмогу вдовствующую женщину. Тем более что просила она за свою работу сущий пустяк.

И с той поры большинство дней для Миры начинались одинаково. С утра она, разбудив и накормив детей, заходила к Ширазу и, получив указания, отправлялась за пределы Кунгея на сбор лекарственных трав. Ей приходилось в поисках отдельных растений и забираться в вброшенные каменоломни, и подолгу бродить в Гнилом лесу, получившем свое название из-за топкой болотистой местности. Не раз Мире встречались дикие звери и ползучие гады, а иногда и лихие люди, что бывают намного опасней любого хищника. Но судьба, видимо, решила, что женщине достаточно несчастий...

И вот как-то, возвращаясь из очередного похода, Мира наткнулась в переулке на лежащего без сознания нищего. Мужчина находился в точности на том месте, где обнаружили убитого мужа Миры. Женщина решила, что это знак свыше, и подобрала умирающего. Вызванный на помощь Шираз очень долго поносил безумную женщину, но принял участие в судьбе нищего.

Могучий организм аренного раба справился с ранами, и Ваг выздоровел. Поначалу он хотел покинуть гостеприимное жилище, но Мира не позволила ему это сделать и поселила калеку в пустующей после смерти мужа мастерской. Ваг, мающийся тем, что сидит на шее бедной кенщины с двумя детьми, пытался как-то заработать на жизнь, но мастерство горшечника так ему и не покорись. Единственное, что он научился делать — это глиняные свистульки, которые бегали продавать на базар подросшие дети Миры. К тому времени Шираз закончил свой жизненный путь и отправился в сады Творца. Мире так и не удалось занять его место. Лавка лекаря была продана за вдруг появившиеся откуда-то старые долги. А женщине запретили заниматься врачеванием. Позаботился об этом один конкурентов Шираза, приобретший лавку и посадивший в нее одного из своих учеников.

Семья Миры, а вместе с ней и Ваг продолжали еле сводить концы с концами, пока однажды бывший аренный раб не предложил женщине уехать из города. Мира давно замечала, что Ваг к ней неравнодушен, да и она свыклась с присутствием в доме мужчины. Мира уже давно не обращала внимания на увечья аренного раба, заставлявшие встречных шарахаться в испуге, когда тот, опираясь на сучковатую палку, ковылял куда-нибудь по своим делам. Предложение Вага было, по сути, предложением руки и сердца. Женщина раздумывала недолго. В один из дней они продали дом и, погрузив на телегу нехитрый скарб, навсегда покинули пределы Кунгея.

Судьба долго носила их по дорогам империи. Они побывали и в Северной Зангаре, и в Кэлле, и даже в знойных степях Таулана, пока не осели в Мокрых горах. Сыновья, а дети Миры давно считали Вага своим отцом, к тому времени уже подросли и, забравшись как-то в дикую глушь, где даже горцы селились редко, наткнулись на заброшенный, дичающий виноградник. Семья привела его в порядок и сложила неподалеку хижину. С тех пор бывший аренный раб и дочь горшечника из Кунгея забросили, как они сами говорили, «мешок странствии» в темный угол и окончательно осели на землю.

Здесь-то и наткнулся на них Кир. Он выбирался из Шаала после неудачи с местными контрабандистами, решив отсидеться у горцев, и, к своему изумлению, встретился с одним из тех, кем недавно был сам.

Поначалу нежданного гостя приняли настороженно, но когда Ваг узнал, что Кир сам из бывших аренных рабов, отношение к путнику разительно изменилось.

— Куда направляешься? — спросил Ваг, доставая откуда-то из-за спины очередной бурдюк с вином.

— В Шарью. — Кир с готовностью подставил чашу. Вино у Вага и его детей, несмотря на то что они не были потомственными виноградарями, получалось отменное. То ли в этом был виноват климат здешних мест, то ли особенности почвы — Кир в это особо не вникал.

— Запомни, друг, — Ваг приподнял бурдюк, и в чашу хлынула темно-красная струя, — не стоит думать о том, что произошло. Оно уже свершилось, и хорошо ли, плохо ли, но ничего исправить не получится.