Сергей Шведов - Черный колдун

Владетели сдержанно засмеялись. Если уж Гарольд не разобрался в собственной родне, то что говорить о других.

— Как это Лаудсвильский прохлопал заговор у себя под носом? — крякнул с досады владетель Холеймский. — Ивар Хаарский, скажите пожалуйста! А я пил с ним все эти дни.

— Мальчишка храбро дрался с гуярами, и этот Атталид тоже.

— Меченые, — пожал плечами Фондемский, — драться они умели всегда.

— До сих пор я считал, что замок Ингуальд принадлежит благородному Рекину — откуда взялся этот Тор Ингуальдский?

— Старая история, — махнул рукой Заадамский. — Кристин Ингуальдская родила сына от меченого, а этот Тор, вероятно, ее внук.

— Но, черт возьми, — возмущенно выругался Гоголандский, — я хорошо помню ярла Ульфа, и этот щенок похож на него как две капли воды. Немудрено, что Гарольд обманулся.

— Ульф Хаарский — родной брат Тора Нидрасского, а у Тора кроме Беса и... — Заадамский замялся, не решаясь произнести имя покойного короля. — В общем, у него была еще и дочь. Вероятно, лже-Ивар — это ее сын.

— А разве вы их... — начал было благородный Арвид, но осекся под сердитым взглядом Фондемского. Владетель Ингольф вздохнул и, извинившись, покинул почтенное собрание. Судя по всему, разговор для него был неприятен. По слухам, приграничные владетели здорово тогда отличились в Ожском бору.

— Одного не пойму, — задумчиво проговорил Гольфдан Хилурдский, — какого дьявола Черный колдун выпустил благородного Ингольфа из своих рук?

Владетели переглянулись, и хотя вслух по этому поводу присутствующие высказываться не стали, но в уме заруб сделали. Заадамский был в крепости накануне и должен был заметить неладное, но почему-то не заметил. А королю Гарольду его рассеянность стоила жизни. Весьма подозрительная рассеянность...

Гаук Отранский прискакал в замок Ож утром следующего дня, а еще через пару дней прибыл и принц Рагнвальд во главе гвардейцев. Рагнвальд уже знал о постигшем его несчастье — дурные вести распространяются быстро. Полчаса он провел в часовне над телом отца, а когда вышел к владетелям, то лицо его было хоть и хмурым, но решительным.

— Мы возьмем крепость и повесим Черного колдуна, — сказал он твердо.

Владетели встретили его слова возгласами одобрения, и только Гаук Отранский промолчал, хотя именно его мнение более всего было интересно принцу. По слову Отранского встанут все владетели Приграничья, а если он скажет «нет», то вряд ли из этой затеи получится толк. Рагнвальд пока еще не король, никто не приносил ему вассальной присяги.

— Я не верю Ингольфу, — сразу же объявил Рагнвальд, как только они остались с Отранским наедине, — это он заманил в ловушку моего отца.

Благородный Гаук мрачно усмехнулся на слова молодого короля. Конечно, Рагнвальд не сам пришел к этому выводу, без доброхотов здесь не обошлось.

— Благородный Ингольф, возможно, не блещет умом, — спокойно проговорил Отранский, — но человек он честный. Мы все обманулись, благородный Рагнвальд, а больше всех — сам король Гарольд.

— Кажется, Эвелина Ульвинская находится сейчас в Ожском замке?

— Ты собираешься мстить дочери, которая всего лишь пыталась спасти своего отца?

— И погубила моего! — Глаза Рагнвальда сверкнули бешенством.

— Фрэй Ульвинский — мой родственник, — мрачно напомнил Отранский.

— Фрэй — предатель!

— Скорее, им воспользовались. Вряд ли благородный Фрэй мог предположить, что два сопливых мальчишки обведут вокруг пальца умудренных опытом людей. Извини, государь, но это правда.

— Черный колдун выпустил Ульвинского из крепости с обозом.

— Вероятно, в тайной надежде, что его покараешь ты и тем самым рассоришься с приграничными владетелями.

Это был намек, и Рагнвальд его понял. Приграничные владетели поддержат молодого короля при условии, что он пощадит Фрэя Ульвинского. Рагнвальд сжал кулаки: он плохо начинает, если могущественные вассалы так бесцеремонно диктуют ему свою волю.

— Этот твой родственник, человек страшный, государь.

— Какой родственник? — удивление в голосе молодого короля было искренним.

Гаук подосадовал на свой промах. Он предпочел бы, чтобы другие посвятили этого гордого и, похоже, скорого на расправу молодого человека в тайны его семьи.

— Я думаю, что тебе лучше поговорить об этом с королевой Сигрид, государь, — попытался уклониться от трудного объяснения Отранский.

— Я что-то слышал об этом. Сивенд Норангерский обмолвился перед смертью о брате моего отца.

Король пристально посмотрел на Отранского. Взгляд его был тяжелым и требовательным, и благородному Гауку стало не по себе. Зря он затеял этот разговор, но теперь уже, пожалуй, поздно отступать.

— У твоего деда Тора Нидрасского...

— Моим дедом был король Рагнвальд, ты что-то путаешь, благородный Гаук.

— Ты просил рассказать правду, — напомнил Отранский, — а правда не всегда ласкает слух.

— Продолжай.

— Это старая история, государь. Тор Нидрасский, сын последнего капитана Башни и Гильдис Хаарской, был отцом Гарольда Нордлэндского. Об этом шептались много лет тому назад, когда твоя бабка королева Ингрид блистала неземной красотой. Я бы не стал вспоминать старые буржские сплетни, но, боюсь, их вспомнят другие. У Гарольда было много врагов, и все они достались тебе в наследство. Пока король Гарольд был жив, об этой истории мало кто вспоминал, но сейчас совсем другое дело. Тебе нужно вернуться в Бург, государь, и как можно скорее. В Нордлэнде никогда не было недостатка в желающих примерить корону, взять хотя бы владетеля Гоголандского...

— Арвида?

— Да, государь. Недаром он так торопился с отъездом. Король Гарольд подозревал, что Гоголандский не без греха в деле со сдачей Кольбурга, но доказательств не было.

— У Арвида есть права на нордлэндский трон?

— Его мать была родной сестрой короля Рагнвальда.

— Я поклялся отомстить, — в голосе молодого короля не было прежней решимости, — и владетели меня поддержали.

— И даже слишком горячо поддержали, — усмехнулся Отранский. — Но к чему бы такая горячность — из любви к покойному королю Гарольду? А может, кому-то выгодно, чтобы его сын и наследник как можно дольше оставался на далекой границе и не появлялся в Бурге? Гоголандский уехал еще вчера, а сегодня исчез Хилурдский. Подумай, государь. Черного колдуна голыми руками не возьмешь. Пока мы будем осаждать крепость, нам в тыл выйдут степняки Азарга и Дуды, и нам придется несладко в чистом поле за Змеиным горлом.

— Моя мать...

— Твоя мать всего лишь женщина, убитая горем, к тому же она не без греха в этом деле.

Пожалуй, этого говорить не стоило, но Гаука кто-то словно за язык тянул. Добро хоть Рагнвальд, несмотря на юные годы, научился сдерживать порывы.