Александр Марков - Пирровы победы

Так вот от ведьм таким же треугольником разбегался огонь. Наконечники стрел у инквизиторов, как обычно, были отравлены. Их окунали в святую воду и когда затем пускали, то они светились в полете, точно в них солнце отражалось. Вот если бы они темными оставались, то эффект от них был бы больше, а так ведьмы их видели. Кто из них в сторону ушел, кто вверх, кто вниз, благо лес уже закончился и места для маневра стало побольше. Строй их разрушился. Первый залп не попал ни в одну из них. Они мазнули огнем по инквизиторам, облили их пламенем, точно дождем. Огненные капли прожигали одежду, потом тело насквозь и зарывались в землю. Так падают небесные камни, которых из космоса влечет притяжение земли. Они обычно сгорают в атмосфере. Но если какой из них до нас долетит, а человек или зверь на его пути окажется, то камень пробьет его насквозь — потому что скорость его куда больше, чем скорость стрелы. А еще они в полете раскаляются от трения. Пробитые насквозь тела еще стояли несколько секунд, будто еще не понимая, что уже мертвы, что у них уже вырвали души, потом начинали падать, а по их одежде растекался огонь. Собака-ищейка визжала и прыгала вверх, точно хотела добраться до ведьм. Может, и допрыгнула бы, будь она одна, но инквизитор, что ее держал, был уже мертв. А достать ведьм с таким привеском у собаки сил не хватало…

Ведьмы вернулись добить инквизиторов, зашли на второй вираж и вновь полили все огнем. Стало светло как днем. Настоящий ад на земле. Метались людские фигуры, объятые пламенем. От этого огня у меня глаза ослепли, а от криков уши оглохли. Я видела, что стрела с отравленным святой водой наконечником попала-таки в одну из ведьм, ту, что летела второй слева. Она покачнулась, едва не сорвалась, но ее подруга, которая находилась рядом, подхватила ее, что-то крикнула остальным. Тогда та из них, что была во главе клина, сделала вираж, и весь клин стал уходить прочь. Я не знаю, умерла ли раненая ведьма, но она не упала с помела, пока я провожала ее взглядом, а потом их поглотила ночь. Всех. Я до сих пор не знаю, кем они были. Но мне понравилось, как они расправились с отрядом инквизиторов. По одной этих ведьм переловили бы и сожгли на кострах, ведь ничего иного ждать ни им, ни мне не приходится, если окажешься в руках инквизиторов. — Леонель замолчала, положила скрещенные руки на стол, оперлась на них подбородком и стала смотреть на огонек, танцующий на конце свечи. Она управляла им, потому что, когда и Стивр взглянул на него, то тот принимал очертания то мужчины, то женщины, то стоящей на задних лапах собаки. Зрелище и вправду было завораживающим. Огонек притягивал, но Стивру больше хотелось смотреть на красные блики, которые танцевали на лице Леонель. Он ждал, что она еще что-нибудь расскажет, но, похоже, она перенеслась мыслями в какое-то другое место, то ли туда, где видела пять ведьм, то ли еще в какое-то.

На столе стояли грязные тарелки с остатками еды. Ее запах уже никому не щекотал ноздри. Габор лег спать, он дышал так тихо, что его совсем было не слышно.

— Я тут наговорила лишнего немного, — наконец встрепенулась Леонель. Она как будто проснулась, глаза были мутными. — Ну там, про наконечники, отравленные святой водой. Ты ведь тоже святую воду использовал в Стринагарском ущелье. Не знаю, может, задела тебя. Но те существа к нам никакого отношения не имели, никто из нас их не вызывал.

— Я знаю.

— Да откуда ты знаешь-то?

— Просто знаю. Я ведь книжку с пророчеством нашел в детстве. Ну и прочитал немного.

— Самое плохое на свете — это знать свое будущее. Ты ее до конца дочитал?

— Нет. Я не знаю, что со мной будет, не знал, что будет после того сражения, только знал, что выиграю его.

— Повезло тебе. Прочитай ты, что инквизиторы тебя на костер захотят отправить — не поверил бы. Думал, что будешь героем, в честь тебя станут называть детей, а в городах тебе на центральных площадях памятники поставят?

— Может быть.

— Ты просто не представляешь, сколько ты этой святой водой магической энергии высосал из пространства. Просто не представляешь! Тебе тогда опять повезло. Ты вообще везучий, еще немного — и вода бы твоя свойства потеряла, как ее ни заряжай энергией.

— А у меня и заряжать-то ее некому было. Я не умел, а единственного инквизитора убило. Не знаю, будь в моем войске побольше инквизиторов, стали бы они сражаться? Скорее всего, они и в бой бы ввязываться не рискнули, а торчали позади моего войска. Следили, чтобы никто не побежал.

— Напрасно ты так думаешь. Когда дело веры касается, они очень фанатично сражаются. Этого у них не отнять. Мозги у всех основательно промыты. Я знаю такие заклинания. Людей они превращают в зомби, которые готовы любые приказы выполнять. У них одна установка — искоренять все, что противоречит вере. Всю ересь.

Главный инквизитор магическую науку хорошо освоил. Он предатель. Против тех, кто его учил, свои знания направил. Людей в подчинение взял. Нечестно это. Так ведь любой поступить мог. Люди очень внушаемы. Большинство из них. Против магии не устоят, а он очень сильный маг. Я знала, что такое случится. Рано или поздно, но случится. Я не знала только когда.

— Вот как?

— А ты что думал, просто так, что ли, король такую власть ордену дал? Карать всех без разбора, пытать, а потом — на костер?

— Он хотел с врагами своими расправиться.

— Расправился, но сам в зависимость попал. Он уже не будет хорошим правителем.

— Зачем же тогда главный инквизитор своих собратьев уничтожает?

— Чтобы стать единственным магом. Он тогда будет самым могущественным. Магической энергии с каждым годом все меньше остается. На всех ее не хватит. Уже не хватает. Ты должен был это почувствовать. Большинство заклинаний уже не действуют или слабыми очень стали.

Стивр кивнул. В последние дни он это заметил. Сперва подумал, что ничего не может добиться оттого, что рядом Леонель, а она, безусловно, была в магическом ремесле не в пример искуснее его. Но выходило, что причина в другом.

Свечка плакала воском, стекала, точно это жизнь струилась на стол.

«Сколько ее у меня осталось?» — подумал Стивр, а вслух спросил:

— Как же быть-то? Вот ты говорила, что пять ведьм объединились. Ты себе противоречила. Выходит, что вы можете сообща действовать.

— Ты хочешь эту миссию на себя взвалить? Ты все еще надеешься стать героем, которого будут прославлять в веках? Попробуй. Может, у тебя и получится. Ты ведь один раз уже стал таким героем, но тебя успели уже забыть. — Она замолчала, подумав о чем-то своем, и продолжила: — Представляешь, как трудно жить вечно, когда все, что бы ты ни сделал, забудется быстрее, чем ты умрешь. Со временем возникает мысль — зачем все это? Зачем что-то предпринимать? Жизнь не имеет никакого смысла, — Леонель вновь на миг ушла в собственные мысли, — прости, если чем-то тебя обидела.