Александр Марков - Пирровы победы

Защитное заклинание главный инквизитор наложил на себя заранее, лет пятьдесят назад, когда еще не стоял во главе ордена. Тогда ордена вообще не существовало. Представлял он собой обычную секту, члены которой обитали в пещерах, где прежде много-много тысячелетий назад жили существа, недалеко ушедшие в своем развитии от обезьян. Члены этой организации порой находили сделанные из камня наконечники для копий, старые кости, черепа, украшения. Они закапывали все это еще дальше, чтобы никому они больше на глаза не попались, разламывали, а еще — стирали со стен пещеры рисунки, написанные то ли разведенной в каком-то соке золой, то ли кровью. На этих рисунках люди, вооруженные копьями и луками, охотились на сказочных животных.

Секта существовала уже более сотни лет. Ее члены, облаченные в балахоны, скрывавшие и лицо и фигуру, читали проповеди о том, что люди должны жить в мире, не убивать не то что ближнего своего, но даже и беззащитное животное, если нет в том надобности. Символом их была трехконечная звезда — единение в человеке воды, небес и земли. Они были хорошими рассказчиками, проповеди их воспринимались, скорее, как сказка, поэтому инквизиторов не гнали, а слушали с интересом и давали поесть, а потом даже пересказывали соседям то, что запомнилось из их историй.

Ортега, встретив одного из руководителей секты, понял, что именно эта организация поможет осуществить его планы. К этому времени он уже знал: как бы долго и упорно он ни изучал волшебство, все равно на вершину ему никогда не подняться. Это его озлобило, заставило больше общаться с людьми. Обычно-то маги простых смертных сторонились. Не из-за того, что те могли их секреты выведать. Это ведь не фокусы. Даже если в точности воспроизвести все слова заклинания и все сопутствующие ему жесты повторить, ничего не получится. Для волшебства энергия нужна. Она есть в человеческом теле. Маг может пить ее, как пьет кровь вампир, превращая человека в живую мумию. Но люди могут на волшебника и ополчиться, поднять его на вилы, подпалить дом, узнай они, что он высасывает их жизненные силы.

Несколько лет Ортега перебивался скромными заработками, убирая прыщи на лицах подростков, привораживая мужчин и женщин. Он кочевал из города в город, пока в голове его созревал план — он должен уничтожить всех волшебников и остаться один, только тогда он будет самым сильным.

Он легко встал во главе секты, убедил ее членов выбраться из пещер. Они пока еще не были агрессивными, терпели чужие религиозные воззрения. Но постепенно под умелым руководством своего лидера секта перерождалась, набирала силу, богатела, ширилась благодаря появлению новых приверженцев их учения.

Потом инквизиторы помогли королю расправиться с отщепенцами. И правитель уже не в силах был помешать им прибрать к рукам власть в стране. Да и не хотел он этого делать, полагая, что теперь инквизиторы станут его цепными псами, наводящими ужас на любого, кто покусится на его корону. Он считал, что владеет ситуацией, но на самом деле только Ортега знал, кто кукловод, а кто кукла…

Вокруг главного инквизитора все пылало, как в аду. От такого сравнения он ужаснулся, съежился, почувствовал, как по спине пробежал холодок, хотя вокруг было так жарко, что жидкости в колбах, расставленных на полках вдоль стен, мгновенно вскипали, испарялись, а сами колбы, сделанные из стекла, взрывались. Осколки в полете расплавлялись и на пол падали огненными каплями.

Вокруг главного инквизитора возник защитный кокон, чуть пульсирующий, похожий на медузу, которая обволокла его тело со всех сторон. Защитное заклинание активизировалось каждый раз, как только инквизитору грозила опасность: стрела, нож, меч или, как теперь, огонь. Если бы Ортега заранее не позаботился о своей безопасности, то сейчас не успел бы и трети нужных слов произнести. Заклинание уже трижды спасало его, а он удачно выдавал это за божественное провидение, которое его оберегает.

По стенам огонь, как ядовитый плющ, взобрался на потолок, а затем спустился в подвал, проникнув сквозь щели между досками. Подручные главного инквизитора и понять-то ничего не смогли. Огненная вспышка выжгла им глаза. Боль не успела домчаться по нервным волокнам до мозга, потому что в следующее мгновение огонь точно языком слизнул человеческие фигуры. Они превратились в пепел.

Железные балки скручивались от жара в дугу, камень, что простоял не одну сотню лет, крошился. В раствор, который скреплял его, добавили человеческую кровь — здесь ведь когда-то чернокнижники практиковали, — и этот замес на крови должен был удержать злых демонов в том случае, если они на мир за этими стенами посмотреть захотят. Может, для демонов это и было препятствием, но против огня заклинания оказались бессильны. Пламя расцветало над крышей, как цветок, притягивая взгляд. Отчего-то хотелось потрогать его. Казалось, что оно могло быть не горячим, а холодным, как родниковая вода.

Пламя отпрянуло от руки главного инквизитора. Деревянная балка упала на кокон. Его поверхность затрещала, запузырилась, как обожженная кожа. Невольно инквизитор пригнул голову, присел, как будто балка упала на него и ему стало трудно ее тащить. Он замотал головой, как делает это собака, которая хочет побыстрее высохнуть, только что выбравшись из воды. Балка скатилась с поверхности кокона. Пол под ногами начал расползаться, как старая ткань, доски стали совсем тонкими и хрупкими. Из подвала дохнуло огнем. Будто дом построили как раз над адом. Когда пол прогорит, упадешь прямо в чан, где поджаривают грешников.

Главный инквизитор помчался к выходу. На его счастье, тяжелый засов не закрывали, иначе он сейчас потратил бы очень много времени, чтобы его открыть. Он толкнул массивную дверь, сложенную из тяжелых дубовых досок и обитую по краям железными полосками, но она не поддалась. Стены от жара уже чуть перекосились и заклинили дверь в проеме. Вышибить ее можно было разве что тараном.

Защитный кокон высасывал энергию из окружающей среды, а если вокруг никакой флоры и фауны не было, то из крови, плоти, — из чего угодно. После этого, правда, тело хозяина могло превратиться в некое подобие мумии. Но сейчас главному инквизитору это не грозило. Вокруг было слишком много энергии. Ничего здесь не представляло для него угрозу. Кокон защитит его. Но Ортеге не хотелось, чтобы люди видели, как он выходит из руин, живой, без единой раны. Ненужные разговоры пойдут, что у него, мол, душа нечиста, если его даже огонь не берет, — неспроста это.

На окнах были железные решетки, глубоко вбитые в стены. Главный инквизитор даже не стал пытаться выломать их.

Возле горящего здания стали собираться люди. Со всего города сюда неслись пожарные команды, вооруженные баграми и топорами, как будто на битву какую собрались, а лошади тащили бочки с водой. С обычной водой. Пламя было слишком ярким. Оно, наверное, и солнце могло затмить, случись все днем, ну а ночью-то звезды с луной — само собой…