Кирилл Еськов - Последний кольценосец

— А вот еще хороший способ... Наливай-ка по второй, раз уж ты у меня сегодня заместо официанта!.. Это будет уже не с солью, а с перчиком. — Он вновь потянулся было к солонке, но замер на полпути и раздраженно обернулся ко второму «поморнику»: — Слышь, друг, сдал бы ты чуток назад, а? Терпеть не могу, когда дышат в ухо чесноком!

— Стою согласно инструкции, — сердито отвечал тот. "Дурашка, — отчего-то подумалось барону, — «согласно инструкции» тебе прежде всего нельзя вступать со мною в разговоры... "Г" у парня мягкое, фрикативное — уроженец Лебеннина... Впрочем, это абсолютно не важно, а важно то, что стоит он не строго позади меня, а на шаг левее, и росту в нем — шесть футов без пары дюймов... Все? Да, все: голова то, что от нее требовалось, сделала — очередь за Удачей..." Секундою спустя Тангорн, все так же небрежно развалясь на стуле, дотянулся пальцами левой руки до блюдечка с красным молотым перцем и, не глядя, легким небрежным движением перебросил его за плечо — точнехонько в лицо лебеннинцу, а одновременно прямо под столом резким тычком всадил мысок башмака в костяшку голени своего визави.

Известный факт: при неожиданности человек всегда делает вдох — так что теперь «поперченный» выбыл из строя на все обозримое будущее; тот, что напротив, придушенно вякнул: «Уй, с-с-сука!» и, скрючившись от боли, рухнул под стол — но, похоже, ненадолго: устроить ему перелом не вышло. От дверей уже мчались, опрокидывая стулья, двое остальных — один с умбарским кинжалом, второй с кистенем, а Тангорн только еще лез за пазуху к корчащемуся на полу лебеннинцу, как-то отстранение думая про себя: если у него там какая-нибудь ерунда вроде кастета или выкидухи — конец... Но нет — хвала Тулкасу! — это был большой умбарский кинжал из тех, что носят на поясе горцы Полуострова: полуярдовый, плавно сходящийся на конус клинок, которым можно наносить не только колющие, но и рубящие удары; не бог весть что, но все-таки оружие воина, а не вора.

Однако когда он сошелся с парочкой из дверей, то быстро уразумел — прорваться малой кровью не выйдет: парни не робкого десятка, а оружием (по крайней мере коротким) владеют немногим хуже него. И когда левая рука его обвисла от удара кистенем (даром что вскользь), а с тылу нарисовался третий — хромающий, но вполне боеспособный, — барон смекнул: дело дрянь. Совсем. И принялся драться всерьез, без дураков.

...Угрюмый гондольер, получивший серебряную «кастамирку», причалил к полуразвалившейся грузовой пристани и появился несколькими минутами спустя с новым платьем для пассажира — настоящие лохмотья, если сравнивать с шикарным попуганным нарядом «фартового парня», но зато без следов крови, Тангорн, переодевшись прямо на ходу — чтобы не терять времени, сунул за пазуху трофейный кинжал и серебряный жетон, снятый с шеи одного из «поморников». «Каранир, сержант тайной стражи Его Величества Элессара Эльфинита»; сержанту жетон был уже ни к чему... «Третий меч Гондора» ушел, оставив после себя убитого и двоих раненых; впрочем, о раненых, надо полагать, уже «позаботились» в лучшем виде — тайную полицию в «Морском коньке» жаловали не больше, чем в любом портовом притоне любого из Миров...

Сам он отделался двумя ранениями — оба пустяковые, считай, царапины; с онемевшей от удара рукой дело обстояло хуже, но это было наименее серьезным из того, что сейчас заботило барона. В конце концов, у него есть на такой случай кой-какие снадобья из Халаддиновой аптечки. Итак... Четверка «поморников» канула с концами: хватятся их не раньше, чем часа через два-три, но этот люфт по времени — единственный, похоже, плюс, который наличествует в его раскладе. Вскоре за ним начнет охоту вся гондорская резидентура и, что гораздо серьезнее, местные полицейские. Они чудовищно коррумпированны, но дело свое знают — будьте-нате; то, что в «Морском коньке» отметился старый их знакомец барон Тангорн, они установят через своих осведомителей не позднее, чем через пару часов, сразу же блокируют порт, а ближе к вечеру начнут методично прочесывать город. На сленге разведчиков его положение называется «прокаженный с колокольчиком»: он не вправе ни обратиться за помощью к людям из своей старой законсервированной сети (его довоенные материалы по ней вполне могли оказаться в руках минас-тиритского Центра), ни отдаться под защиту умбарской секретной службы (те могут его прикрыть, лишь если он признает себя «человеком Фарамира» — что для него категорически невозможно). Самое же печальное — он безвозвратно потерял связь с мордорской резидентурой, теми единственными, кто мог ему помочь выйти на Эландара... Короче, он провалил задание, а сам теперь помечен для смерти; то, что в происшедшем нет его личной вины, не имеет значения — миссии Халаддина суждено остаться невыполненной.

Итак, у него больше нет ни единого агента, ни единой связи, ни единой явки; а что же у него есть? У него есть деньги — много денег, больше четырехсот дунганов в шести тайниках, — да еще надежно припрятанная мифриловая кольчуга (Халаддин дал ее ему для продажи — на тот крайний случай, если не удастся найти золото Шарья-Раны): есть пара резервных норок, из его «домашних заготовок» — их раскопают максимум через пару дней, — и есть кое-какие старые (не факт, что работающие) связи в криминальном мире. И это, пожалуй, все... Нет даже Снотворного — меч так и остался в доме у Элвис, а о возвращении на Яшмовую улицу (равно как в «Счастливый якорь») теперь нечего и думать.

А когда гондольер высадил его поблизости от портовых пакгаузов, ему уже было ясно: единственно разумная тактика при таком сверхпоганом раскладе — блефовать напропалую. Не забиваться в тараканью щель, а напасть на них самому.

Умбар, Приморская. 12.

4 июня 3019 года

Мангуст неспешною походкой шел по коридорам посольства. Чем тяжелее и опаснее ситуация, тем более нетороплив, обстоятелен и вежлив (по крайней мере на людях) обязан быть командир; так что, судя по безмятежной улыбке, намертво приклеенной к Мангустову лицу, дела были хуже некуда.

Резидента, капитана Марандила, он застал в кабинете.

— Здравия желаю, господин капитан! Лейтенант Мангуст — вот мой жетон. Выполняю у вас, в Умбаре, совершенно секретное задание Центра. Сожалею, но у меня возникли проблемы...

Марандил не стал даже отрываться от созерцания своих ногтей; по всему было видать, что некий невидимый простым глазом заусенец на левом мизинце занимает его куда больше, чем неприятности какого-то заезжего гастролера. Тут к тому же дверь распахнулась, и лейтенанта самым бесцеремонным образом отодвинул в сторонку ввалившийся следом детина едва ли не семи футов роста: