Юлия Горишняя - Слепой боец

Какое-то время Гэвин смотрел на него. А потом произнес фразу, героизм которой мог бы оценить один молодой приказчик-хейлат из города Тель-Кирият.

— Деньги есть деньги, — сказал он. — Деньги есть деньги, даже от Алого Дракона!

Впервые за очень много времени людям на корме «Дубового Борта» показалось вдруг, что они опять понимают своего капитана.

«Лось», подошедший уже достаточно близко к «змее», над которой летели в никуда три золотые птицы, тоже поворачивал, обходя ее по солнцу, — как всегда обходят покойника, или курган, или место, где был погребальный костер, если знаешь, что там был костер.

Шторм, который «Дубовый Борт» и «Лось» пережидали рядом с островом Балли-Кри и горой того же названия, корабли, отправившиеся к острову Мона, повстречали в море, южнее острова Джуха, одного из самых южных Кайнумов.

В это время они опережали Гэвина на один дневной переход. Облака, две ночи назад проползавшие по небу на север, против ветра, предупредили их кормщиков о том, что в вышине — хотя у поверхности моря все еще надувает им паруса ветер-северянин — уже хозяйничает южный ветер, по прозванию ветер-нахожай.

К тому времени, когда он спустится к земле, он должен стать уже юго-западным, затем перейти в западный ветер, приносящий с собою штормы и дождь. После этого ветер станет северо-западным, потом прочистит небо, и погода улучшится.

Для промысла штормовая погода бесполезна — тут не до того, чтобы охотиться за «купцами», да и углядеть их в такую погоду нелегко. Однако корабли, совершающие переход, могут использовать силу крепкого ветра для того, чтоб он поднес их поближе к цели. Конечно, для этого надобно быть уверенными в своих кораблях, в их способности переносить бортовую качку и высокую волну и держаться круто к ветру при сильных ветрах. Так уверенными, например, как обычно бывали уверены в своих кораблях пираты-северяне.

Само собою, надолго они не подвергали свои суда такому испытанию по доброй воле. Однако если по приметам — а у каждого кормщика на погоду тысячи собственных примет — получается, что круто к курсу ветер не будет держаться слишком долго и не будет при этом слишком сильным, — то почему бы и нет.

В скелах об Йолмурфарас утверждается, что Ткуди, кормщик на «Остроглазой», сказал об этом:

— Кое-кому следовало бы на небо побольше глядеть, а не полонянке своей в шаровары. Ну да мне-то что. «Остроглазая» при любом ветре удержится.

Добавляют, что он намекал на кормщика с «Коня, приносящего золото», с которым одним Сколтис будто бы и посоветовался.

Скелы о Злом Походе пересказывают это немного иначе. Рассказчики в них тоже говорят, что Сколтис не спрашивал ничьего мнения, кроме своего кормщика — ну и брата, разумеется; однако прибавляют, что кормщик Сколтисов, пока корабли ночевали на Джухе, успел поговорить с несколькими другими. Тревожила его килитта, которая сама по себе для бокового ветра совсем не приспособлена.

Парус, от которого килитты получили свое название, — килиат — хороший и быстрый парус для попутных ветров, но ветер под прямым углом к курсу — это ему не под силу. Чтобы добыча не связывала руки, Кормайс еще на Кажвеле не поленился, потратил на это полдня, однако на мачту килитты приладили другой рей, с косым парусом.

Однако парус килиат устроен так, что тянет корабль не только вперед, но и немного вверх. Корпус килитты, само собою, строится под это его свойство. Под косым парусом она пошла уже иначе, сильнее зарываясь в воду носом; это можно было бы попытаться исправить, расположив по-особенному груз, но груза на килитте почти не было.

С кормщиком Кормайсов никто насчет этого не разговаривал. Когда Керт Лысый, Сколтисов кормщик, подошел туда, Корммер тут же прицепился к нему, спрашивая, а для чего это нужно. Объяснения ему не понравились. Дом Ястреба соглашался ходить под рукою у Дома Всадников, но только вроде бы как, да и то со скрипом. Ведь о том, что эта килитта пойдет именно в ту часть добычи, которая достанется Кормайсам, еще окончательно не договорились. Впрочем, если бы даже и договорились, закрепить это своим решением мог только совет. Но за матросов и кормщика Кормайс уже поставил на нее своих людей, не хуже других помня о том, как Серебристый Лис ответил росомахе:

— Этот селезень уже у меня в норе; а теперь забери его отсюда, коли сумеешь!

— О своей добыче мы сами сносно сумеем позаботиться, — сказал Керту Лысому Корммер.

Не рассказывается, чтобы у этого костра дошло до ссоры. Однако Керт, видя, куда поворачивают слова, не стал затягивать гощение свое надолго. Сам он полагал, что западный ветер продержится час или два, не дольше, а стало быть, если даже какой корабль по ветру унесет, на берег вывалить не успеет.

На острове Джуха Ферейские горы видны только в ясную погоду, и это означает, что до них целый дневной переход, где-то две тысячи длин большой, с тремя дюжинами весел, «змеи».

С утреиницей-звездой они ушли с Джухи, и уже вскоре, к концу утреннего часа, ветер натянул на полнеба облаков, опускавшихся все ниже к воде.

Погода была, по меркам северян, не что чтобы и шторм — они такое называли просто «крепко задувает». Шторм, по их понятиям, — это когда волны седеют от пены целиком. А здесь всего только ветер набросал кое-где в ложбинах между волнами белые клочья шерсти, выдранной им из руна барашков-гребней, и демоны ветра еще кувыркались на лету, а не мчались прямо, с визгом, раздирающим уши, как они это делают, когда подходит уже к настоящему шторму.

Так продолжалось час, другой; корабли разносило друг от друга, а за серыми полотнами ливня, пролетавшими то здесь, то там, им все труднее было друг друга разглядеть. Ни солнца, ни горизонта — вместо них черно-серые облака и брызги, висящие в воздухе. Ветер все еще был западным, но они этого не знали. Чтоб не слишком заливало, они и без того шли не вполветра, а немного меньше; к тому же их сносило.

Уже около вечернего часа с «Черной Головы» увидели впереди от себя скалу — один из островков, рассеянных вдоль побережья Кайяны. Точней сказать, эта скала была вперед и влево, их проносило мимо, но она означала, что затащило их гораздо ближе к берегу, чем позволительно. Кормщик Дьялверов стал поворачивать настолько круто к ветру, как только мог; что ему примстилось — кто его знает; поскольку многие другие скалы этой не видели, там ничего не понимали; «Черная Голова» вылетела из стены дождя прямо под боком «Норки», Йолмеровой однодеревки, и они едва сумели разойтись. Но в это время «Копь, приносящий золото» тоже свернул, за ним и другие, и таким курсом они шли весь вечер и ночь.

Все это время ветер был почти одинаков; к полуночи он усилился, а потом стал спадать, однако же до самого утра корабли боролись с ним, не зная, далеко ли до берега и не вынырнет ли тот вот-вот под самым днищем. Это была тревожная ночь еще и оттого, что корабли текли — как текут, впрочем, всякие на свете корабли, — а еще их сильно заливало, и на них вычерпывали воду даже и те, кому не хватило черпаков.