Джек Данн - Книга драконов

— Ага. Без чего-то, что привязывает его к этому миру, — кивнул Нитц. — До этой главы я добрался. Ведьмы используют языческие мощи, ставя духов себе на службу.

— Ага, если у них на это денег хватает. Мне, когда я нашла его тело, пришлось чем попало довольствоваться!

— И ты пустила в ход… зелье дьявольское?

— Ну, — вздохнула она. — Саваэль был славен тремя вещами: травкой для курения, женщинами и песнями. К тому времени, когда я обнаружила Ленни с копьем меж ребер, на одно он был уже не способен, на другое тоже. — Армеция поежилась. — Что к чему относилось, додумывай сам.

— Поди угонись за твоей мыслью. — Нитц потер подбородок. Сложно выглядеть философом, когда у тебя на лице, хоть тресни, не произрастает ни волоска. — Книги в один голос твердят, что дух обретает осмысление и долг лишь в присутствии каких-либо мощей. Только это может принудить его к повиновению.

— Для большинства назж-назж это и впрямь верно. Впрочем, ведьмы в основном используют демонов гордости.

— Значит… значит, существуют разновидности демонов?

— А без этого было бы не так интересно, — с набитым ртом проговорила Армеция. — Демоны гордости, они же, по терминологии древних рукописей, духи металла, без цели повиноваться не будут. Им требуются мощи, чтобы обрести долг и что-то, чем можно было бы гордиться, — как вытекает из самого их имени. Иначе у тебя получится безжизненная скорлупа, особо ни на что не пригодная.

— Тогда как сэру Леонарду…

— Дает движение демон гнева, — объяснила она. — Дух бури. Этому нужно что-то такое, что бы его немного смягчало. Иначе будет прямо противоположное тому, что случается с демонами гордости.

— Он сам себя разнесет?

— Нет. Он разнесет меня.

— И вот поэтому…

— Вот поэтому я и даю ему травку. — Она просияла, явно довольная собой. — И знаешь, это работает! Чем больше он курит, тем разумнее его поведение и тем проще им управлять. Но существует проблема.

— Оживлять мертвые тела, да еще чтобы проблем не было? Мы хотим слишком многого, — сказал Нитц.

— Вот и я о том же. — Она ткнула его в плечо кулаком, пропустив сарказм мимо ушей. — Демоны гнева очень не любят, когда их сажают на цепь. Они все время пытаются сами управлять телом хозяина. Так вот, проблема в том, что тело дает сдачи! То есть чем больше он курит, тем меньше дерется.

— А чем меньше он дерется, тем больше бьется хозяин?

— Вот именно. Так вот, если победит демон, он начнет им управлять и убьет меня. А если у демона не получится, управлять начнет сэр Леонард.

— И тоже тебя убьет.

— А разве не так всегда все кончается?

— В книгах — всегда.

— А ведь там шла речь об опытных ведьмах, притом чистокровных, а не полукровках, как я.

— Ну так не проще ли было бы отделаться от него? Для начала, возможно, вообще не стоило его оживлять, но раз уж…

— Нет, — сказала Армеция. — На данный момент он мне еще нужен. Надо лишь бдительно следить, чтобы он вовремя покурил.

— Нужен тебе? Но зачем?

Она тотчас опустила голову и отвела взгляд. И сама как будто сделалась меньше, съежившись, точно щенок, которого отругали.

«Нет, — мысленно поправился Нитц. — Как дитя. Испуганное дитя. Испуганное дитя, при всем том обладающее огромной, смертельно опасной, уродливой однорукой куклой».

В голове у него роились всевозможные обвинения, которые ему следовало бросить ей в лицо. Какое там, он был просто обязан камнями ее закидать. Схватиться за факел.

А вместо этого он сидел и молчал, не в силах выговорить ни слова.

И еще. Ее поза была странным образом знакома ему. Точно в зеркале, он увидел в этой женщине себя самого. Он и сам точно так же съеживался, вянул и никнул, как растение, лишенное света в чьей-то громадной, всепоглощающей тени. И вот теперь он и ее увидел в такой же тени. И ему захотелось улыбнуться ей, ободряюще улыбнуться — подарить ту улыбку, которой он сам в свое время не дождался из окружавшего его мрака.

Из тени, отбросить которую был способен только отец.

— Он необходим мне очень для многого, — ответила она, не заметив бесконечно долгого молчания, прервавшего их разговор. — И одна из причин — он должен убить для меня дракона.

— Дракона? Зейгфрейда?

— Ты тоже слышал о нем? — Моргнув, она стукнула сама себя по голове. — Ну конечно же слышал! А иначе что бы ты тут делал!

— Ну-у-у… — Он покосился на зловещее убранство устья логова. — Может, видами любуюсь!

— Если честно, я бы не удивилась. Но дело обстоит так, что я вынуждена возражать против твоего присутствия здесь. — Она поднялась, отряхнула юбку и приняла позу, изобразив, насколько он мог понять, очень грозный вид. — Потому что Зейгфрейда должны убить мы!

— Что-что? — фыркнул Нитц и указал ей на ту сторону поляны, где Мэдди увлеченно принуждала сэра Леонарда страстно целовать большой камень. — Тот твой приемчик с морозным глазом даже не задержал Мэдди.

— У меня есть и другие, более могущественные. — Армеция ответила фырканьем на фырканье. — И потом, это же дракон, а не какая-то сумасшедшая варвариянка.

— Она… — Нитц глянул на свою одноглазую воительницу и поморщился. — Она просто в какой-то мере чужда утонченности. Кстати, а зачем тебе, собственно, Зейгфрейда убивать?

— Ради книги.

— Ради книги?

— А что, у тебя причина более веская?

— Господь и страна, — ответил он, стараясь подобрать правильные слова. — Повеление свыше, приказ ордена. Зейгфрейд есть порождение дьявола, зло в чистейшей форме, а потому должен быть уничтожен.

Армеция вскинула бровь — чуть-чуть, чтобы он не счел это оскорблением, но понял, что она не особенно верит. А может, подумалось ему, просто увидела, как он пыжится и надувает грудь, еле удерживаясь от смеха.

— Не верю я тебе, — сказала она.

При этих словах он почувствовал облегчение. Которого не должен был бы чувствовать.

— Почему, собственно? Я на самом деле очень даже неплохой крестоносец-вассал.

— Я видывала многих из ваших, — сказала она. — И слышала все, что касалось «повелений свыше» и необходимости убивать язычников. Ваши люди говорили об этом с таким убеждением. — Армеция протянула руку и, ткнув пальчиком, заставила разом сдуться его напыженную грудь. — Но ты… ты не такой. Не в такой мере.

И он уступил, всячески пытаясь себя убедить, что ее слова были причиной неожиданной боли в груди, там, где сердце. Он ощутил ее пристальный взгляд, только не знал, которым глазом она сейчас на него смотрела. Он отвернулся. Оба ее глаза одинаково бередили.

Ощутив ее руку у себя на плече, он поднял взгляд и увидел, что она улыбалась ему. Он подумал, что улыбка у нее была хорошая. На удивление белозубая, но при смуглой коже, темных волосах и разных глазах, и это смотрелось красиво.