Тамора Пирс - Сказка драконицы

Совсем неожиданно Афра нагнулась и подобрала второй узелок с едой. И поспешила с ним в пещеру.

Я с облегчением перевела дух. В свертке лежали два пирожка с курятиной и миндалем, похищенные, как и все прочее, у императорских поваров. Это была достаточно легкая пища — если Афра не торопясь ее съест, ничего случиться с ней не должно.

Ей были совершенно необходимы свежие овощи, фрукты и мясо. Надо будет сообразить, как незаметно принести ей еще. И учесть, что ей не пошел впрок сыр. Помнится, повитуха, опекавшая Дайне, очень строго внушала ей насчет важности сыра и молока для кормящей. Она говорила, что это была самая важная пища, и особенно настаивала на полезности козьего молока.

Интересно, получится ли у меня похитить козу?..

Возвращаясь к шатру, я натолкнулась на Дайне.

— Котеночек, где же ты была? — воскликнула она, бросаясь навстречу. — Я тебя обыскалась! Мы же собирались в деревню, забыла?

Я с самым невинным видом села на задние лапки, округлила глаза и недоуменно чирикнула.

— Ты мне дурочку не валяй, — строго выговорила Дайне. — Наверняка напроказничала! Маму не проведешь, помнишь?

Она была права, и настроение у меня сразу упало. Я вздохнула, серьезно посмотрела на нее и покаянно сложила передние лапки.

— Значит, расскажешь мне, когда сможешь, — велела моя приемная мать. — Надеюсь, ты с местными не поссорилась?

Афра в деревне не жила. Местные мальчишки прогнали ее прочь, швыряясь камнями. Она не принадлежала к деревенской общине и не была здесь желанной. Так что я с чистой совестью помотала головой. Что касается козы — отпереться будет сложней, но козу я пока еще не украла, так что, по сути, я не врала.

Нагнувшись, Дайне взяла меня на руки.

— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила она, неся меня к шатру.

Я вновь покачала головой. Это было мое открытие, только мое.

Мы позавтракали вместе с Нумэром, а потом к моим родителям пришли деревенские. Когда мы все втроем вышли наружу, посетители попятились при виде меня и принялись осенять себя знаком.

Дайне выпрямилась.

— Это Небопеснь, наша драконица, — напряженным голосом сказала она. — Когда наш дом подвергся нападению, маги, открывшие проход в царства богов, забрали оттуда ее мать, как раз собиравшуюся рожать… — Упоминать о том, что за нападением стоял прежний император, по мнению Дайне, не стоило. — Я помогла Огнекрылой благополучно родить дочь, но сама Огнекрылая погибла, встав на нашу защиту. Она препоручила свое дитя нашим заботам. Мы зовем девочку Котенком, ибо на свете нет существа ласковей и дружелюбней. Она спасла от смерти множество людей и животных!

— А рожа-то, рожа… чистый крокодил! — проворчала какая-то морщинистая старуха.

Дайне так и вскинулась. Нумэр успокаивающе положил руку ей на плечо.

— Котенок — драконица, — сказал он невежливой бабке. — А драконы превосходят разумностью даже людей. Она понимает каждое слово, которое ты произносишь.

— Тогда почему она не отвечает? — спросил один из мужчин.

— Она еще слишком юна, — ответил Нумэр. — Вы успеете несколько веков провести в могилах, когда она достаточно повзрослеет, чтобы заговорить.

Услышав такое, они начали перешептываться. Вот чего я никогда понять не могла — почему сроки нашей жизни внушали им подобное благоговение, притом что они находили мою наружность отталкивающей? Да и откуда им вообще было знать, не лгал ли Нумэр? Тем не менее они сразу приняли на веру его утверждение о том, что я переживу их всех на века, — что, кстати, вполне соответствовало истине, если предположить, что никто меня не убьет.

— Если хотите, чтобы я посмотрела вашу скотину, придется вам привыкнуть к Котенку, — сообщила им Дайне. — Мы с ней одна без другой никуда, и потом, она способна помочь вашим животным даже лучше меня!

Если честно, мне не больно-то хотелось кому-то помогать в этой деревне, где с Афрой обошлись так жестоко.

— Что ж, господин Нумэр, мы готовы проводить тебя вверх по реке, если ты еще не раздумал ехать, — сказал мужчина, выглядевший предводителем. — Только, прости, верхом не получится. Берега уж очень скалистые, особенно в горах. Даже мулы там не пройдут.

Бедняга Пегий, подумала я. И он здесь застрял! Я невольно оглянулась в сторону коновязи, проверяя, как у него дела. Там недоставало многих солдатских лошадей, включая и любимого скакуна императора. Они уехали выслеживать разбойников. Пегий был занят беседой с одним из упряжных коней. Ладно, это на некоторое время избавит его от скуки. К полудню, пожалуй, опять уйдет с привязи…

Нумэр и мужчины деревни отправились в путь пешком. Женщины долго рассматривали Дайне и меня, но потом, кажется, пришли к молчаливому соглашению.

— Не соблаговолишь ли пойти с нами? — спросила та бабка, что заговорила с ней первой.

И мы зашагали в деревню. Старуха держалась по левую руку Дайне, еще две женщины шагали сзади. Я шла справа от Дайне.

— Два дня назад расхворались куры Тахат, — рассказывала старуха. — Мы закрыли их в курятнике, да что толку-то, если окажется, что на деревне проклятие. А оно вполне может быть: сдается нам, что в округе орудует ведьма.

При этих словах я насторожила уши. Уж не Афру ли она имела в виду? Я покосилась на Дайне и даже фыркнула — так были поджаты ее губы и сужены ноздри. Надо же было такому случиться, что в этой деревне, где бабы начали с того, что оскорбили меня, Дайне для начала попросили подлечить именно кур! Куры ее дедушки, которых она растила с большой заботой и со знанием дела, были самыми хитрыми и пакостными тварями, которых она в своей жизни встречала. Даже и теперь, познакомившись со множеством милейших представителей куриного племени, Дайне так и не смогла заставить себя их полюбить. В глубине души она полагала, что покладистость некоторых курочек была всего лишь военной хитростью, и не более.

Я бы проявила больше понимания и сочувствия, если бы она ненавидела гусей. Вот кто мне массу горестей успел доставить!

Пока Дайне выслушивала историю злоключений деревенских кур, я позволила детям Тахат осторожно подобраться ко мне и потрогать меня кончиками пальцев. Когда соседский мальчишка вознамерился ткнуть меня палкой, я попросту выдернула ее у него из руки и зашипела. Это рассмешило женщин, не занятых с Дайне, и, кажется, внушило им некоторую симпатию ко мне. А Тахат, у которой боязнь за свой птичий двор начисто перебила всякий страх, даже вынесла мне блюдечко молока.

Это не укрылось от Дайне, и моя приемная мать немедля растаяла.

— Никакого проклятия, обычная куриная оспа, — сказала она. — Ты совершенно правильно поступила, закрыв их в курятнике, иначе зараза могла бы распространиться. Я могу ее уничтожить. — И она повернулась к женщине, явно уважаемой остальными. — Поможешь?