Евгений Щепетнов - Волшебник с изъяном

Илар на миг запнулся, не решаясь сказать правду, потом все‑таки ответил:

— В столицу иду. Хочу найти там себе работу. Я кроме как играть и петь ничего не умею.

— Но ты умеешь это делать хорошо! – довольно кивнул стражник – слушай, у меня предложение. Давай я поговорю с хозяином – он в пятом фургоне едет, в середине каравана, мужик хороший, может и позволит тебе ехать с нами? Мы в столицу едем, металл везем. А ты нам по дороге петь будешь – все веселее. Я командир охраны, Биргаз мое имя. Тебя как звать?

— Я И… Иссар – запнулся Илар – Иссар меня звать.

— Иссар, так Иссар – усмехнулся стражник, от которого не ускользнула заминка нового знакомого – так что, Иссар, говорить с хозяином?

— Конечно – счастливо улыбнулся Илар – если позволит, я буду вам петь на стоянках, могу рассказывать истории – я много знаю, и про создание Мира, и про битвы богов, и про путешествия на драконах героя Идруна, и про однорога, унесшего молодую деву Шессену, славящуюся своим дурным нравом – я тыщи историй знаю, не пожалеете! Только у меня еды нет. И денег нет. Так вышло…

— Да ладно – отмахнулся стражник – питаться будешь из нашего котла, небось не объешь. Спать можешь в фургоне, как и все. Можешь подрабатывать, кстати – в трактирах петь, мы все равно возле трактиров ночевать становимся. Спим только в фургонах, чтобы не обворовали. Шантрапы сейчас всякой столько, что только гляди! Ты, кстати, не воруешь? Смотри, не дай боги попадешься на воровстве…

— Да ты что… – обиделся Илар – я потому и остался без денег, что меня обворовали. Сам терпеть не могу воров и грабителей!

— Вот и хорошо. Я сейчас!

Стражник пришпорил коня и тот легкой рысью пошел вдоль каравана, к большому светлому фургону под полотняной крышей. Биргаза не было минут пять – в это время Илар, честно сказать, сильно волновался – вдруг хозяин каравана откажет! Зачем ему незнакомый парень, нахлебник, подозрительный тип с большой дороги?

Действительно – тут, на тракте, всякой шантрапы хватает.

Однако Биргаз вернулся довольным, и сходу сообщил:

— Хозяин согласен! Иди, подойди к нему, он на тебя посмотрит. Заодно и споешь. Оставь тут барахло — никуда не денется, мы следим. Инструмент только возьми.

Илар кивнул, и ловко спрыгнув с колышащейся на неровностях дороги повозки, погромыхивающей по булыжникам тракта, пошел к фургону хозяина.

Караванщик оказался добродушным на вид мужчиной лет пятидесяти, слегка полноватым, когда‑то обладавшим иссиня–черной шевелюрой, теперь полуседым, бородатым и курносым – типичный представитель расы торговцев, как черви пронизавших весь материк из конца в конец. Вся его жизнь проходила в дороге, и он не собирался терпеть лишения и страдать от недостатка комфорта. В его фургоне было все, что нужно для приятного времяпровождения – удобные лежанки, плита для разогрева пищи и кипячения воды, куча красивой посуды, а еще – симпатичная молодая жена, приятно улыбавшаяся незнакомцу.

Илар вскочил в фургон, усевшись на скамейку для погонщика, караванщик с интересом посмотрел на него, потом покосился на жену, изогнувшую в хитрой улыбке полные губы:

— Эй, эй, ты чего уставилась на молодого жеребца! Да при живом муже! Как тебя звать, молодое дарование? Иссар? Так? Я Юстан, а это моя похотливая жена Гатруза. Да ладно, не смущайся – шучу! Но на жену не заглядывайся! Не смотри, что я старый и толстый – бегаю медленно – все равно догоню, сяду на тебя, ты и помрешь!

Караванщик гулко засмеялся, его жена мило улыбнулась (на вид ей было лет двадцать с небольшим, не более), а Илар покраснел, чем вызвал у караванщика еще больший смех. Отсмеявшись, спросил:

— Ты вправду так хорошо играешь, как сказал Биргаз? Ну‑ка, побренчи нам чего‑нибудь!

Илар коснулся струн и запел песню про моряка, ушедшего в море и попавшего в плен к разбойникам. Он долго страдал в рабстве, а его любимая ждала, ждала всю жизнь, и только когда он стал седым и старым, моряка отпустили умирать на родину. И тогда он встретил свою любимую. Девушка так и не вышла замуж, состарилась, ожидая его у околицы деревни, а когда состарившийся на чужбине мужчина пришел, обнял любимую – оба упали мертвыми – их сердца не выдержали и разорвались.

Когда Илар закончил, жена караванщика плакала, вытирая слезы, а ее муж сидел грустный, будто заключил невыгодную сделку и теперь подсчитывает убытки. Он уважительно посмотрел на музыканта, и помотав головой, заявил:

— Это лучшее исполнение баллады, которое я слышал. А я слышал эту балладу раз десять, в разных вариантах. Ты и в самом деле талант! Только спой чего‑нибудь веселенькое, знаешь? А то мою любимую вогнал в слезы! Эдак у нее голова заболит, и ночью мне откажет! Знаешь песню про птичку с желтым клювом? Давай ее!

— Ну… она неприличная… – Илар смущенно посмотрел на Гатрузу – там есть такие куплеты, что при женщине как‑то неудобно петь… простите.

— Ишь ты, он еще и воспитанный! – восхитился Юстан – давай, давай, пой! Она и не такие словечки знает! Как‑нибудь разозлишь ее, так узнаешь такие ругательства, о которых и не подозревал! Видел бы ты, как она поливает руганью грузчиков, недостаточно быстро укладывающих металл в фургоны! У них уши в трубочку сворачиваются!

— Ну… если так… – растерялся Илар – тогда ладно.

И запел. О птичке с желтым клювом, которая забралась в окошко к молоденькой девушке, мечтающей о любви, и вдруг превратилась в парня, но это был не парень, а бог, ставший человеком. И этот бог вытворял такие вещи, перечисление которых заняло пять куплетов – длинных, довольно монотонных, но смачных.

Вся соль была в том, что девушка потом ничего не помнила о посещении бога, и когда ее живот стал лезть на нос, обвинила в этом мать, раскормившую ее своими вкусными пирогами.

Потом идут перечисления ругательств, которыми мать награждала распутную девицу и всякое такое прочее. Веселая песня. Она всегда имела успех в трактире, Илар запомнил песню, подслушав у трактирного музыканта.

Впрочем – и большинство песен он запомнил именно из трактира – как будто знал, что песни ему еще пригодятся. Память у Илара замечательная – что на слова, что на музыку, мелодию запоминал с первого раза. Да и насчет текста проблем не было. Натренировался на книгах.

— Недурно, совсем недурно! – воскликнул караванщик, утирая слезы, выступившие от смеха – да ты настоящий комедиант! Смотрел на тебя, так и представлял беременную девицу, жалующуюся матери! Ну, уморил!

— Это ты уморил парня – улыбнулась Гатруза – глянь, как он смотрит на пирожки. Голодный, да? На‑ка, поешь. Музицирование отнимает много сил, как и любовь. Надо хорошо кушать, вон какой худенький! Чего, мама тебя, не кормила? Кушай, кушай! Вот возьми – женщина налила большую глиняную кружку из кувшина, Илар почувствовал запах сока и с наслаждением отхлебнул – горло и правда пересохло.