Бернхард Хеннен - Битва королей. Огонь эльфов

— Такова логика власти. Мой отец знал свой народ. Он знал, сколь многие сердцем будут на моей стороне. Одинокий воин, бросающий вместе со своей возлюбленной вызов зимней степи, преследуемый жестокими охотниками… Это похоже на одну из наших сказок. Даже для самых бедных пастухов важнее было приютить нас на вечер у костра, чем принять золото моего отца. Оримедес знал, что мое княжество будет крепче благодаря его инсценировке. Ты сам видел, что даже Катандер встал на мою сторону. Со смертью отца его мечта исполнилась. Племена кентавров будет вести один военачальник.

Мелвин обдумал эту историю. Ему не понравилось, как был обманут целый народ, то, как разожгли его чувства, а потом построили интригу на любви и верности.

— То, что ты мне рассказал, я оставлю в этой могиле. У меня только один вопрос: что ты знал об этом?

— Когда Артаксас рассказал нам, что Оримедес пообещал ему золото за наше спасение, я начал догадываться, что отец ведет двойную игру. Но что мне было делать? Путь назад был отрезан. Кстати, твой товарищ не хотел брать деньги. Он сказал, что ему приятно стать одним из главных героев в самой великолепной комедии, о которой он когда-либо слышал. Странный он парень, этот ламассу.

— А если бы убийцы принесли Оримедесу ваши с Киртой головы?

Нестеус улыбнулся.

— Наши сказки всегда хорошо заканчиваются. Ты не хочешь так же хорошо закончить с вопросами?

Мелвин подошел к кентавру и отвесил ему дружеский тумак.

— Рад снова видеть тебя целым, негодяй ты этакий! И я пообещаю кое-что: я никогда больше не пойду на праздник вместе с Артаксасом!

— Тогда мне придется запереть тебя здесь, потому что он ждет нас на поминках. Лутины притащили для праздника целые горы мяса.

Полуэльф поглядел на свежее пятно крови на стене.

— Вы здесь приносили буйвола в жертву мертвым?

Князь удивленно поглядел на него.

— Нет, с чего ты взял?

Нехорошо это — быть слугой! Все на празднике, и только ему нельзя пойти, с грустью подумал Клавес. Элийя строго-настрого запретил даже приближаться к человеко-коням. А потом напомнил, что слуги вопросов не задают. Наверное, Клавес плохой слуга. Если уж ему нельзя задавать вопросы лутинам, то, по крайней мере, он будет спрашивать себя, почему все так изменилось с тех пор, как они здесь. Он чувствовал, что лутины испытывают страх. Почему они вообще пришли сюда, если боятся этого места?

Целую зиму стадо шло с придурочными троллями, и ему строго запретили убивать этих ребят. Ему даже пришлось отдать Элийе свой меч. Тот очень разозлился на Никодемуса из-за того, что тот взял Клавеса на поле сражения.

Они то и дело открывали для придурочных троллей холмы и выносили оттуда мясо. Придурочные тролли жрали даже человеко-коней, которые были в холмах. Наверное, они готовы жрать все. И всегда голодны. Только его не любят, огорченно подумал Клавес. Элийя приказал ему постоянно носить облегающую шапку. Она была настолько узкой, что давила на уши! Когда он надевал ее, ему было больно. Кроме того, сверху к шапке пришили большие лошадиные уши. Выглядели они очень внушительно! Но слышать он лучше не стал, потому что они ведь были на шапке.

Должно быть, Клавес очень глуп. Он так по-настоящему и не понял, зачем они здесь. Что-то должно было оставаться в тайне. Так приказал король перед огромным количеством придурочных троллей. Клавес понимал, что лучше соглашаться, если вокруг много придурочных троллей. Поэтому Элийя и стадо пришли сюда. Лутины открыли холм, а придурочные тролли обедать не пришли.

Это была чертовски трудная работа — раскапывать окаменевшую от мороза землю. Обычно этим делом занимались придурочные тролли. А потом пришлось вытаскивать все мясо. Так много мяса!

Они унесли его на довольно большое расстояние от холма и сложили в кучу посреди лагеря, а потом покрыли ее снегом. Когда пришли первые человеко-кони, Элийя приказал подарить им мясо. Парочку разделанных буйволов. Гора посреди лагеря от этого почти не уменьшилась. Там было слишком много мяса! Они не могли взять его с собой. Даже если бы у рогатых ящериц были рядом все их братья, племянники и сестры, этого оказалось бы недостаточно для того, чтобы унести мясо.

Человеко-коней с каждым днем становилось все больше и больше, гора мяса постепенно уменьшалась. Сегодня у холма, где было мясо, был праздник. Клавес не имел права там показываться, но наблюдал издалека. Собралось много странных созданий. Воины с острыми рогами, более крупные, чем придурочные тролли. А еще пришли человеко-кони, которые могли распадаться.

Некоторые лутины тоже владели этим заклинанием. Они становились единым целым с пони в лагере, а когда им надоедало бегать по заснеженной степи, снова распадались. Однажды Клавес попытался научиться этому, но пони так сильно лягнул его, что он потом три дня хромал. Он ведь не волшебник, а всего лишь слуга!

Он не понимал только одного: почему лутины боятся. А потом еще была эта странность, случившаяся сегодня после полудня. Парень, такой же страшный переросток, как и Клавес, бродил вокруг лагеря рогатых ящериц. Он сильно напугал Элийю. После этого комендант пришел к слуге. Принес ему большой меч. Должно быть, этот меч был зачарован! Клавес погладил рукоять. Обхватил пальцами, и ему показалось, что она всегда была частью него. Еще лучше, чем тот нож, которым он убил придурочного тролля. Элийя пообещал, что он сможет оставить его себе. А потом Элийя велел принести ему красивые белые одежды. Они были как раз ему впору. Клавес до сих пор этому удивлялся. Обычно он вынужден был носить одежду, которая ему не очень подходила. И она была такой удивительно теплой!

Клавес мечтательно улыбнулся. Если он хорошо сделает свое дело, то спросит Элийю, можно ли будет оставить себе одежду. Никому больше в стаде от нее проку нет. В конце концов, ни у кого нет таких до ужаса длинных рук и ног.

Клавес потянулся. Несмотря на то что он лежал на толстой мягкой шкуре, он постепенно замерзал. Он поглядел на множество костров, горевших вокруг могильного холма. Постепенно звуки стихали. Они жрали, как придурочные тролли, эти человеко-кони и остальные. Похоже, Элийя беспокоился зря. Он опасался, что тот, кто бродил вокруг их лагеря днем, может вернуться и попытаться проникнуть в лагерь, когда все уснут.

Клавес почесал тесную шапку. Если бы только уши так не болели! И ко всему прочему, на лицо пришлось натянуть белую маску. Элийя был добр к нему! Он опасался, что лицо обветрится, если он просидит на страже целую ночь. В конце концов, у него ведь нет на лице такой красивой шерстки, как у лутинов.

Клавес задержал дыхание. Шорох! За спиной! Он бесшумно обернулся. Длинный нож скользнул ему в руку. Какое чудесное ощущение!