Ланцов Михаил - Маршал 2

- Хайнц! - Радостно воскликнул Гитлер, встречая своего генерала, который только что приехал с передовой. - Я рад тебя видеть! Как добрался?

- Пару раз на транспортный самолет нападали французские летчики, но все обошлось. Эскорт из 'сто девятых' справился со своей задачей. Отделались десятком дырок в борту и испугом, - улыбнувшись, ответил Гудериан.

- Рассказывай, что там происходит. Как французы? Сражаются так же яростно, что в старую войну?

- Мой фюрер, ситуация очень необычна. Герои Вердена, которые еще двадцать лет назад мужественно сражались с нашими солдатами, остались в прошлом. Да, французы оказывают сопротивление, но в целом, они уже не те. Много дезертиров, а главной проблемой, с которой мы столкнулись, стали пленные. Их так много, что они замедляют нас сильнее, чем честные солдаты, пытающиеся оказывать сопротивление.

- Странно, - удивленно произнес Гитлер.

- Очень странно. Иногда мне кажется, что французы просто сломались. Тогда. Под Верденом, на Сомме... В них пропал внутренний стержень. Более-менее сражаются англичане, но их командование осторожничает. У меня есть острые подозрения на то, что 'лайми' хотят убежать на свой остров, оставив французов умирать в гордом одиночестве.

- Вы телеграфировали мне о том, что вашей армии нужно дать отдых. - Гудериан кивнул на это высказывание. - Сколько еще люди смогут выдержать?

- Столько, сколько потребуется Рейху, мой фюрер. Но проблема не столько в них, сколько в технике. В ходе боевых столкновений мы теряем танки, бронетранспортеры, грузовики, мотоциклы. Что-то безвозвратно, но большую часть техники все же можно восстановить. Наша ударная танковая армия стремительно теряет мобильность. С каждым днем наступления. А службы обеспечения утомлены до предела. Как вы понимаете, такое положение дел очень сильно сказывается на нашей боеспособности. Еще немного и попросту не сможем наступать. Я не стал это передавать телеграммой, дабы сведения не попали врагу в случае, если у нас есть кроты. Так вот - за двадцать дней боев мы потеряли девяносто процентов тяжелых танков.

- Что?!

- Да. Именно так. Но они, слава Богу, не безвозвратные. Свыше восьмидесяти процентов потерь - это просто разбитые катки и прочие повреждения ходовой части. Кое-где нужно заменить броневые плиты. Испорченные двигатели или еще что. Но в целом, за месяц-другой, девяносто процентов эти машин получится вернуть в строй. По остальной технике ситуация лучше, но доля окончательно уничтоженных машин там выше.

- Сколько вам нужно времени?

- Неделя. Солдатам нужно отоспаться, а ремонтным подразделениям довести численность тяжелых танков хотя бы до ста единиц. Кроме того, ситуация складывается таким образом, что остатки французских войск отступают на юг, к Парижу, а над нашим флангом нависает Бельгийская группировка. Без ее разгрома проводить наступление дальше очень рискованно. Тем более что, англичане, оказавшиеся отрезанными от Дюнкерка, сейчас сосредоточили в Бельгии львиную долю своих сил.

- Вы считаете, что они рискнут напасть?

- Они уже явно продемонстрировали свои намерения и ведут эвакуацию с материка. Однако если появится стратегически удобная ситуация, то они могут и атаковать. Это усугубляется еще тем, что наша авиация до сих пор не добилась господства в воздухе и несет серьезные потери. Нам нужно показать 'лайми', что теперь их черед.

- Ускорить их эвакуацию?

- Да, - твердо ответил Гудериан. - Нам намного выгоднее их разгромить, но сил это потребует изрядно. Полагаю, что полноценный разгром англо-бельгийских войск по всем правилам военной науки обойдется нам дороже, чем все совокупные потери, которые мы уже понесли. Что, я полагаю, для Рейха слишком большая цена. Ведь это будет означать катастрофическое ослабление Вермахта. В ситуации с Люфтваффе, которые себя пока не показали достойно, это рисует безрадостную картину.

- Хорошо. Я вас понял, друг мой, - чуть подумав, ответил Гитлер. - Даю вам неделю. Надеюсь, вы справитесь. Кроме того, я поговорю с Альбертом, может быть он сможет помочь с поставками техники. Тяжелых танков сверх нормы не обещаю, но мы попробуем дать вам хотя бы десять четверок сверх ожидаемого.

15 июня 1940 года. Лондон. Кабинет министра иностранных дел

- ... у советской стороны все было готово к началу войны, поэтому, вручив ноту согласно нормам международного права, они уже через три часа перешли к активным действиям - обрушив на заранее разведанные позиции финской армии огонь тяжелых корпусных орудий. Впрочем, финны последние несколько дней буквально спали в траншеях и блиндажах, поэтому налет был не очень эффективным. По крайней мере, так заявляли финны.

- Время и подачи ноты задокументировано?

- Да. Москва поступила хоть и на грани допустимого, но так и не вышла за рамки международного права. Так что спекулировать этим обстоятельством не получится. Разве что муссировать факт готовности к войне, но учитывая тот спектакль, что устраивали в Хельсинки последние полгода, это все лишено смысла по большому счету.

- Хорошо. Черт с ними, с этими упрямыми баранами. Что там произошло? Сведения очень путаные.

- Ну, мне как представителю при штабе дружественной советской армии было мало что видно. Старались держать подальше от оперативных сведений. Не доверяли. Но в общих чертах ситуация выглядела следующим образом. Рано утром тринадцатого мая войска РККА начали серьезную артиллерийскую подготовку по заранее разведанным позициям финнов. А в четыре утра к ним присоединилась и авиация, быстро добившаяся господства в воздухе.

- Как так? - Удивился лорд Иден. - По германским каналам нам известно, что они до сих пор используют модификации своего старые 'раты'.

- Именно так. Но наши эксперты говорят, что истребитель-то старый, только вот исполнение его новое. Полностью алюминиевый набор и несущая обшивка. Улучшенная аэродинамика. Большой каплеобразный фонарь. Новый двигатель под высокооктановый бензин. И весьма серьезное вооружение. По всей видимости, эта версия И-16 есть практически предел развития, но его хватило как в Польше, так и в Финляндии. Техническое превосходство истребителей и выучка личного состава стали тем фактором, которому финны ничего не смогли противопоставить. Вообще ничего. Ко всему прочему советская истребительная авиация была еще и более многочисленная. В общем, буквально за неделю финские ВВС практически прекратили свое существование. И ВВС Советского Союза стали работать буквально в полигонных условиях. Лишь зенитки время от времени шалили, но к исходу второй недели и их, почитай, не осталось. Все повыбили. Особенно в районе Хельсинки, над которым советская авиация к исходу мая летала как у себя дома.