Алексей Дуров - Прямые пути

Хруст все приближался, и Рес не выдержал, выставил глаз из-за камня. Это был действительно фоликс, гигантская змея с ногами. Но не такой, каких Рес до сих пор видел — двигался по-другому, не плавно, а дергано, как ящерица или птица. И цвет другой — темно-серый, почти черный, — и чешуя не блестела. Несся быстро, но, к счастью, не прямо на Реса и Леск, в сторонке. Похоже, не замечал людей. Когда пересекал их след, остановился. Быстро лизнул камни, дернул головой влево-вправо. Пополз дальше.

Долго отсиживались между камней, у Реса ноги затекли. Хотя можно было идти — фоликс, судя по звуку, уполз далеко — Рес не решался. А Леск слишком увлеклась заклинаниями, все шептала чего-то, глядя прямо перед собой.

Наконец, хруст совсем стих, и Рес встал. Леск не сразу это заметила, а когда пошли дальше, снова начала бормотать, приходилось следить за ней, чтобы не споткнулась. Ничего, пускай думает — раз оберег не действует, нужна другая защита, а здесь только на Леск и надежда. Впрочем, можно прислушиваться, держаться поближе к скопищам камней — один раз удалось спрятаться от фоликса, значит, можно еще не один.

Так и шли, петляли от одной кучи до другой.

Леск, кажется, что-то придумала, уже не так отрешенно себя вела, осматривалась.

— Придумала что-то? — с надеждой спросил Рес.

— Не знаю. Я хочу защититься от фоликсов как драконы… Обездвижить. Но я не уверена в узлах заклинания, я… не совсем понимаю, как оно действует. И потому не уверена, что подействует.

— Может — на мне проверишь?

— А вдруг оно смертельно для людей?

Хруст каменного крошева раздался совершенно неожиданно, к тому же близко, всего шагах в пятидесяти. Леск и Рес бросились к ближайшим камням и затаились. Но хруст стремительно приближался — прямо к ним. И даже раздалось злобное шипение.

Рес сжал зубы от отчаяния, взялся за рукоять меча… Разве можно победить фоликса?

Леск решилась первой: вскочила, выставила перед собой согнутые крючками пальцы и что-то визгливо выкрикнула. Рес тоже успел подхватиться — увидел несущегося прямо на него фоликса и неуверенно выставил меч. Отчетливо понял, что это конец — слишком чудовище было огромно и стремительно. Даже жизнь перед глазами начала проходить. Но тварь неожиданно замедлилась. Не замерла, как люди под действием драконьих заклинаний, все равно двигалась — плавными рывками. Леск вскинула самострел и нажала спуск — однако то ли ей твердости руки не хватило, то ли фоликс в последнее мгновение дернул головой, но стрела щелкнула рядом с глазом чудовища. Рес подавил отчаяние — давно пора, раз заклинание подействовало на фоликса — и ринулся вперед с воплем: «Ы-ы-й-й-л-л-а-а-а!!!» И с наскока вогнал острие меча в глаз чудовищу, точнехонько в зрачок. Клинок вошел почти на всю длину, и фоликс, даже не дернувшись, распластался на камнях. А глаз не вытек, так и торчала рукоять из черного зрачка, как из хлеба. У Реса же билась в голове неуместная мысль: почему он бросился в атаку на фоликса с боевым кличем степняков? В конце концов, решил: потому, что они в конные атаки ходят, выставив палаши остриями вперед, так же, как Рес только что.

— Никто никогда не видел мертвого фоликса, — сипло пробормотала Леск.

— До сих пор не видел, — со смешком поправил Рес.

— Да… до сих пор не видели. Надо стрелу найти… их мало у меня, всего шесть осталось. — И пошла искать.

Рес ошарашено рассматривал мертвое чудовище, все поверить не мог. Потом вытащил меч — из раскуроченного глаза потекла кровь пополам со светлой жидкостью. А клинок был перепачкан белесым, пришлось вытирать.

Не счистил и трети фоликсовых мозгов, когда донесся тот самый хруст камня, а Леск снова выкрикнула визгливое заклинание, после которого хруст стих. Рес бросился на помощь, но не успел — увидел, как она уверенно, хладнокровно вскидывает самострел и стреляет. И удовлетворенно опускает оружие. Фоликс был где-то за камнями, Рес подошел, посмотрел — да, у твари аккуратная дырка от стрелы прямо посередине левого зрачка. Спросил у жены:

— Эту стрелу вытаскивать будем?

— Надо бы. Их осталось всего пять.

Рес, оглядев тело змеюки, усмехнулся:

— А кровь-то красная. Как думаешь, мясо у них съедобно?

— Ты хочешь… съесть фоликса?!

— А чего, припасы сбережем.

Однако не вышло полакомиться — во-первых, топлива на пустоши не было, во-вторых, чешуя змеюки почти не поддавалась даже заговоренным клинкам, они лишь царапины оставляли. Рес сумел подсунуть лезвие под чешуину на изгибе змеиного тела — с ладонь размером она была, — с трудом отогнул, но, едва ослабил нажим — щелкнув, стала на место.

Так и ушли, оставив за спиной трупы чудовищ и рядом с ним — труп своего страха перед фоликсами. Пошли ходко — Леск задавала скорость, торопилась. Перекусывали на ходу сладкими плитками.

До вечера два раза встречали следы-борозды, один раз слышали далекий хруст камня. Заночевали в каменной россыпи — опять спали по очереди. Однако ничего этой ночью не случилось. А на следующий день не встретили ни фоликсов, ни их следов, и хруста уже не слышали. Потому Рес с тревогой поглядывал на небо — ждал, когда появятся огромные птицы. Пора бы, раз фоликсов прошли, пожалуй, стоило дальше передвигаться ночью. Но за день слишком уставали, а с утра слишком торопились.

На третий день окончательно поверили, что фоликсов больше не будет, и легли спать одновременно — никто не стоял на страже. И совершенно зря — проснулись посреди ночи от громкого шороха с потрескиванием, пока выпутывались из одеял, от котомки Леск брызнули мелкие черные зверьки, вроде крыс или хомяков. Одного Рес поймал за короткий толстый хвост, однако тут же отпустил — зверек извернулся, целя зубами в палец. Котомка оказалась прогрызена в трех местах. И, что хуже, зверьки сожрали или унесли больше половины припасов: все сушеное мясо, сухари, сколько-то сладких плиток. Рес потом полдня ругался, Леск угрюмо отмалчивалась. Однако шли дальше — надеялись, что еды хватит, ведь до котомки Реса зверьки не добрались. Глупо будет погибнуть от голода после того, как победили фоликсов, а все равно шли, спешили.

Вокруг тянулись пустоши — то каменистые, то глинистые. Фоликсов не было и следа, птиц тоже не встречалось, ни огромных, ни мелких, ни средних. Было все также тихо и безветренно, ночью на небе светились обычные звезды. Вот только луна не появлялась, хотя пора бы ей в родном мире. Леск не могла объяснить, почему в промежутке — а здесь явно промежуток — звезды есть, а луны нету.

На пятый день Леск нахмурилась и сказала, что совсем недалеко выход из промежутка. Который, скорее всего, ведет в другой промежуток, а не в родной мир. Действительно, полтысячи шагов не прошли, как мир изменился, и не нужна была чувствительность побережников, чтобы это заметить: впереди возникла гряда округлых холмов, камень под ногами сменился на крупный песок, ударил холодный свежий ветер.