И. Беров - Пламя и лёд

Филипп точно знал, где содержатся осужденные. Вернее, где они содержались, так как с момента введения в городе чрезвычайного положения провинившихся людей отправляли не в тюрьму, а во внешний патруль для обхода городских стен. Многие горожане после этого даже слегка сочувствовали потенциальным заключенным, поскольку из внешнего патруля еще никто не возвращался, хотя никто из местных жителей не особо скучал по пропавшим ворам и убийцам. Филиппа это тоже не особенно волновало. Гораздо интереснее было местоположение тюрьмы — она располагалась в одной из угловых башен внутренней стены. Только сейчас, крадучись в сумерках наступающего рассвета мимо спящих в ночи домиков, Филипп по достоинству оценил услугу, оказанную ему Заирой. Домик, в котором они переночевали, находился всего в сотне метрах от интересующего Филиппа здания, но подойти близко к тюрьме все равно являлось трудной задачей. Из внутренних покоев башни все время выбегали воины, одетые в плотные кольчуги из крупных колец. Сначала Филипп решил раствориться в толпе стражников — ему это было вполне по силам. Конечно, два десятка воинов наводили на Филиппа страх, но опасение, что Никс может оказаться на виселице, пересиливало любые страхи. И Филипп уже ровными быстрыми шагами подходил к толпе, когда впереди блеснули доспехи рыцаря из ордена Крестоносцев, заставив Филиппа Одинокого свернуть с намеченного пути в первый же проулок. Сердце вора и мошенника бешено колотилось, грозясь выскочить из груди. Он не боялся стражников, и его не испугало само присутствие Крестоносца в городе в такое время, но этот серый блеск напомнил Филиппу одну очень неприятную особу, чей меч и стрелы охотились за его шеей. Вор сам не понял, как его ноги оказались в удаленных от башни переплетениях улиц и маленьких домиков. Что-то подсказывало Филиппу, что он на правильном пути, но он еще пока не осознавал, откуда ему приходят подобные мысли. Неожиданно он почувствовал, что ему необходимо перевести дух, и его рука аккуратно, нежно облокотилась на деревянную стену дома, сложенного из кругляка.

В окне было светло — в камине горел огонь, а к потолку была подвешена лампа с горящим масляным фитилем внутри. Худой старичок, одетый в домашнюю одежду и потрепанную безрукавку из волчьей шкуры, спокойно сидел за столом, наслаждаясь горячим отваром из смородиновых листьев. Филипп все это видел в окне, и ему понравилось увиденное. Не то, чтобы он любил подглядывать в чужие окна, просто вору было приятно от знания того, что даже в такое суровое для всех время кто-то чувствует себя счастливым.

Старческая рука неспешно взяла лежавшую на крепком дубовом столе резную фигурку с изображением горящего огонька. Когда высохшие пальцы старика сжали желанную вещь, перед ним появилась высокая фигура в плотных красноватых доспехах, от которых противно разило дымом. Волчьи морды на плечах, груди и голове жадно разевали свои маленькие пасти, а в ненавистных желтоватых глазах полыхал настоящий огонь.

— А, Форбариус!

Человек-тень что-то промычал в ответ, но старик не слушал своего большого питомца, хотя и был настроен на недолгий разговор.

— Почему весь город гудит, точно улей? — Вопрос хлестнул по ушам древнего вампира точно хлыст. Форбариус обнажил две пары клыков, но старик только сильнее сдавил деревянную фигурку.

Человека-тень пронзила невероятная боль, заставившая его присесть на одно колено.

— Мы так не договаривались, — через силу прохрипел вампир, но старика это не проняло.

— А я с тобой ни о чем не договаривался.

Голубые горящие глаза изумленно расширились.

— А уговор?

— Какой уговор, милейший?

— Который мы заключили.

Щуплый старик неожиданно быстро подбежал к стоящему на коленях вампиру и с силой схватил его за горло.

— Я тебе ничего не обещал! — прохрипел он с такой яростью, что рычавшие амулеты волков на доспехах вампира сразу смолкли.

— Н-но… — Человеку — тени сначала хотелось тупо подчиниться постоянно помогавшему ему старику, но внезапно все внутри вампира забурлило от горящего чувства гнева и разрушения. Ему впервые за много лет захотелось проверить обретенную им силу, а заодно и силу мудрого старика.

— Файдайер, — чуть было не выкрикнул Форбариус, но тут пальцы старика еще крепче сжали его горло. Шейные позвонки захрустели, и горло человека-тени пронзила невыносимая боль. Крепкий доспех сразу же загорелся ярким бело-красным пламенем, но старика это не пугало: огонь как будто стороной обходил его руки.

— Смотри-ка, как заговорил, — старик рывком вздернул своего гостя вверх. Форбариус не успел опомниться, как его ноги повисли в воздухе. Он висел только на одной шее, которая уже отведала гнева старика. Рот вампира широко приоткрылся, что вызвало у старика издевательскую усмешку:

— А разве ты забыл, кто рассказал тебе о подземном городе, а также показал тебе тайный проход из книгохранилища в подземелье? А кто рассказал тебе о способе преодоления магических ловушек и о заклинании, уничтожающем паучьих десятиножек?

Форбариусу не хотелось злить своего бывшего советника, а теперь и хозяина. То, что сила Файдайера против старика бессильна — об этом маг догадался, и рисковать своей головой ему больше не хотелось. В средствах самозащиты руки человека-тени обхватили вытянутую вперед и вверх руку старика. Это хоть слегка сняло напряжение с бедных шейных позвонков.

Филиппу, видевшему все это в маленькую щель окна, происходящее казалось ненастоящим. Тощий старик в тонком белом хитоне и надетой поверх потрепанной волчовке душил своей тощей ручонкой здоровенного воина в больших красных доспехах!

— Может, ты забыл, кто именно помог тебе преодолеть защиту Хранилища Аватаров, сообщив тебе нужные слова и вручив тебе древние ингредиенты? А может, ты заодно и не помнишь, кто именно уничтожил вставшего у тебя на пути духа вечности, и кто потом вытащил тебя обратно наверх? А? Чего ты теперь молчишь? Ах, да, — старик мельком взглянул в измученное недолгой пыткой лицо существа, которое когда-то было человеком по имени Форбариус. Светло-желтые глаза старика встретились с колдовским голубым светом очей человека-тени, а затем он отшвырнул от себя незваного гостя в дальний угол комнаты.

Филипп еле сдержался, чтобы не присвистнуть: щуплый старикан смог отшвырнуть от себя воина в доспехах почти на шесть метров, и при этом даже не запыхался. Для вора Филиппа Одинокого это было поразительным зрелищем.

— Ты мне обещал… — Форбариус быстро приходил в себя. Хотя в этом ему отчасти помогал горящий в камине огонь. Морда волка, расположенная на нагрудной пластине его доспеха, хищно разинула свою пасть, жадно поглощая в себя огонь, жар и свет горевших поленьев.