Стивен Эриксон - Увечный бог

- Корлат, - произнес Нимандер.

Она опомнилась и повернулась, глядя тоскливыми глазами. - Владыка?

- Не время нам вмешиваться.

- Понимаю.

- Тем не менее я считаю, что мы должны как-то донести до них уважение и почтение. Смею ли просить вас, Сестра Холодных Ночей, представлять нас на их церемонии?

Что-то ушло c ее лица, черты вдруг смягчились, засияв прежней красотой. Она поклонилась. - Владыка, я поспешу.

Нимандер смотрел ей вслед.

Сильхас Руин сказал: - Твой отец всегда ценил ее выше прочих, Лорд.

- Сильхас, она отдала сердце человеку, малазанину, погибшему при покорении Коралла.

Белокожий мужчина чуть помедлил. - Он, должно быть, был... необыкновенным.

- Полагаю.

- Мое знакомство с этими малазанами было кратким. Помню их мундиры со дня... попытки в Летерасе. Сказать, что они заслуживают уважения - это слишком мало. Я не хотел бы снова с ними сталкиваться.

Нимандер удивленно глядел на дядю.

Нерешительно, ослабев от внезапно нахлынувшего смущения, Корлат медленно замедлила шаги в двадцати саженях от собрания победителей. Слева стояли в строю малазане - армия, известная как Охотники за Костями. Дальше, на возвышенности расположились гораздо более многочисленные ряды второй малазанской армии, Войска.

Справа, у лагеря К'чайн Че'малле Солдаты Ве'Гат и Охотники К'эл построились за спиной Матроны. Из строя вышла женщина, похоже, намереваясь встретиться с Корлат.

Возможно, в ее компании она обретет силы. Если нет... вряд ли она решится подойти ближе. Сердце лежало в груди, словно открытое - а она-то думала, что дни глубокого горя миновали! Но вид малазанских морпехов - вид Ежа, Быстрого Бена и Калама - заново разбередил ее раны. Когда ее, посланницу Нимандера, наконец увидели, то лишь приветственно кивнули; она начала подозревать, что зря держится на расстоянии.

Но... возможно, они считают, что она хотела украсть у них сержанта. Возможно, ее винят в его смерти. Она не знает. А ныне ей приказано снова присоединиться к ним у могилы двух малазанских моряков.

Она выбрала среди своих скромных сокровищ полированный камешек - зная, что люди склонны смеяться над кожаными мешочками, которые носят Тисте Анди. Камешки - знаки для тех, кому отдано сердце. У нее их немного. Один для Аномандера Райка, один для погибшего брата Орфанталя, один для Спиннока Дюрава, не презиравшего ее за подлое происхождение, и один для Вискиджека. Скоро, подозревала она, придется найти еще два. Для королевы Яни Товис. И лорда Нимандера.

Эти камни не для того, чтобы их отдавать.

Расстаться с ними - отдать любовь, навсегда уйти от нее.

Было нелепо искать камешек для человека. Она знала, что любовь его коротка. Он не мог понять, что она чувствует - и не должен был; она зашла слишком далеко, отдала слишком многое. У них не было времени, чтобы выковать нечто вечное.

Потом он умер, оставив за спиной камень - тусклую, безжизненную штучку под названием сердце.

"Смерть нас прощает. Так сказал Галлан. "Смерть нас прощает, потому Смерть так для нас страшна"".

Ей показалось... там, на далеком кургане, уже прозванном Пробуждением... какой-то шепот, присутствие старое и мучительно знакомое. Словно он поглядел на нее - словно она ощутила взгляд его глаз... "Нет, глупая женщина. Это его солдаты собрались на холме. Если он там был, то ради них".

Мысли ее прервало появление женщины из рядов К'чайн Че'малле. Корлат пришлось отбросить воспоминания, она глядела на незнакомку, горестно улыбаясь. - Смелость подвела, - сказала она.

Женщина - самая обычная, далеко не молодая - внимательно поглядела на нее. - Что это в вашей руке?

Корлат подумала спрятать его, но вдохнула и показала черный камешек. - Я думала... дар. Для кургана. Я уже такое видела...

- Вы знали их?

Чуть помедлив, Корлат начала отворачиваться, чтобы уйти. - Нет. Извините...

Однако женщина удержала ее за руку. - Идемте же со мной, я расскажу о Смертном Мече Геслере и Надежном Щите Буяне.

- Я напрасно...

- Сомневаюсь, - прервала ее женщина. - Но, если хотите, расскажите что-нибудь сами. Я Келиз.

- Корлат.

- Они освободили сердце Увечного Бога, - сказала Келиз, ведя ее ко всем. - Но не за это я их помню. Они были упрямыми. Грызлись между собой как... как собаки. Насмехались над своими титулами, выдумывали небылицы. И мне врали. Дикие сказки о приключениях. Корабли в морях огня. Драконы и безголовые Тисте Анди... кто это такие, интересно...

Корлат повернула голову, чтобы ответить, но решила промолчать.

- Я недолго их знала, - продолжала, не замечая, Келиз, - и они постоянно спорили о том, чтобы все бросить. Даже в гуще ужасных битв они ругались. И все время эти двое малазан делали то, что нужно было сделать. Каждый и всякий раз. - Она кивком указала на Шпиль.

- Там, наверху, - сказала она, - они прошли сквозь стены огня, и тогда я сообразила: эти сказки... возможно, это чистая правда.

Буян умер на ступенях, отгоняя от сердца дикую ведьму. Он не смог побороть огня. Геслер - так нам сказали - умер, спасая жизнь пса. - Она ткнула пальцем. - Вон того, Корлат, сторожащего вход в усыпальницу. Видишь, все меня ждут? Потому что только меня пес пропустит. Я и тело Геслера заносила внутрь.

Когда женщина замолчала, Корлат бросила на нее взгляд. Лицо смялось, словно она лишь сейчас поняла смысл своих слов. Если бы не Корлат, она упала бы, а так - повисла у нее на руках.

Затем Келиз опомнилась. - Я... простите... Я не хотела... о, гляньте на...

- Я помогу.

Они пошли дальше.

У бока земляного кургана люди расступились, на Корлат и Келиз смотрело множество глаз. Она заметила Ежа с Быстрым Беном и Каламом, и седобородого, который оказался Скрипачом, лучшим другом Вискиджека. Она стремилась сохранять достоинство под этими ничего не выражавшими взорами. Рядом были мать и дочь - последняя, хотя была почти ребенком, яростно курила ржавый лист; сбоку стояла женщина постарше, занимаясь тем же, а подле нее - красивый молодой человек. Она увидела вождя из племени Баргастов, откровенно ей ухмылявшегося - желания его легко было прочитать в блестящих глазах.

За старым взводом Вискиджека стояли мужчина и женщина - похоже, родные по крови - в компании старика, горбящегося в расшитой извивающимися змеями мантии Верховного Жреца. Дальше был некий мужчина, ковыряющий в зубах, дальше художник неистово что-то набрасывал угольным карандашом на отбеленном пергаменте. У ног сидела раздутая жаба.

Построившаяся у входа стража при виде Келиз и Корлат повернулась, отдавая честь, прижимая скрытые боевыми перчатками руки к груди. Она поняла, что это солдаты, сражавшиеся у холма Пробуждения.

Келиз оперлась на Корлат и освободила руку. - Думаю, будут дары покойным, - сказала она, кивнув на солдата, стоявшего с сундучком в руках. - Я внесу их внутрь. - Она оглянулась на Корлат: - Возьму и ваш дар, если позволите.