Стивен Эриксон - Увечный бог

- Лучше подойди, он уже злится.

Острячка с ворчанием догнала сержанта Впалого Глаза. Не особо приятная рожа, верно? Но такую рожу запомнишь навсегда. Со всеми неправильностями. - Сержант?

- Ты не знаешь язык жестов, солдат?

- Какой язык? О, этот. Да, знаю. Почти. Азы. Стой. Ложись. Бей. Трахни себя. И так далее.

- Морпех должен знать, как сложить азы.

- Да? Я из тяжелой пехоты, сержант.

- Расскажи о парне-девке.

- При помощи рук? Не могу, сержант. То есть, я хочу спросить "Какой парне-девке?", но не знаю, как это сделать руками.

- Смертонос. Расскажи о нем, солдат. Словами, но голоса не повышай.

- Ни разу за всю жизнь голоса не повысила, сержант.

- Смертонос.

- И что?

- Для начала, почему он такой, словно девка?

- Он принц, сержант. Из племени Семиградья. На деле он наследник...

- Тогда что тут делает, во имя Худа?

Она пожала плечами: - Его послали расти на стороне. С нами. Увидеть мир и все такое.

Впалый Глаз оскалил кривые зубы. - Но он уже пожалел.

- Не вижу причины, - сказала Острячка. - Пока что.

- Итак, он вырос в холе и неге.

- Подозреваю.

- Откуда же такое дурацкое имя?

Острячка покосилась на сержанта. - Прошу прощения, серж, но где были вы и ваш взвод в день Окопов?

Он метнул ей злобный взгляд. - Какая тебе разница?

- Ну, вы не могли его не видеть. Смертоноса. Он же высоко подпрыгивал. Единственный из нас перерезал На'рхук горла. Верно? Высоко прыгает, говорю. Видите восемь заметок на левой руке?

- Ожоги?

- Да. По одному на каждого На'рхук, которого он зарезал.

Впалый Глаз фыркнул: - Еще и враль. Как я и думал.

- Но он даже не считал, сержант. Никогда не считает. Восемь - это сколько мы видели, то есть мы же смотрели. Потом поговорили, сравнили в так далее. Восемь. Так мы ему и сказали, и он выжег заметки. А мы его спросили, скольких он выпотрошил. Он не знает. Мы спросили, скольким он перерезал поджилки - тоже не знает. Сами мы сойтись в счете не смогли. Явно больше восьми. Но мы увидели, как он делает ожоги, и решили не говорить сколько. Он бы всего себя обжег, верно? А он красавчик. Было бы жалко.

Тут она замолчала, чтобы пощадить дыхание. В бою ей сломали три ребра. Дышать - и то больно, а говорить еще хуже. Столько слов она со дня битвы не выговаривала.

- Поденка и Спешка, - сказал Впалый Глаз. - И ты. Все из тяжелой.

- Да, сержант.

- Назад в строй, Острячка.

Она широко ему улыбнулась, явно удивив, и начала отставать, пройдя мимо однорукого капрала Ребро (поглядевшего на нее с каким-то подозрением), потом мимо Спешки и Смертоноса. Наконец она оказалась рядом с Поденкой.

- Ну?

- Ты была не права, - с большим удовлетворением сказала Острячка.

- Насчет чего?

- Ха. Он задал всего ШЕСТЬ вопросов!

Впалый Глаз всё время оглядывался.

- Чего ему еще нужно? - удивилась Поденка.

Тут сержант ткнул пальцем, указывая на Смертоноса: - Еще один воздушный поцелуй, солдат, и я тебе кишки на Худом клятую шею намотаю!

- Вон как, - пробормотала Острячка.

Поденка кивнула: - Принц еще в деле, верно?

Еж услышал воющий смех позади, шумно вздохнул. - Слушай это, Баведикт! Скрип их одной рукой водит. Так и знал!

Летериец-алхимик снова потянул за узду вола. - Увы, Командор, я не знаю, о чем вы.

- Он же толкнул им старую речь про "Ходячих Мертвецов". Она словно кандалы отмыкает. Была одна ночь, видишь ли, когда Даджек Однорукий пришел в лагерь Сжигателей. Мы работали под Крепью, вели тоннели - никогда до того столько булыжников не таскал. Он пришел, да, и сказал то, что мы и так знали. - Еж сорвал опаленную кожаную шапку, поскреб недавно выбритый скальп. - Мы были ходячими мертвецами. Потом он ушел. Дал нам подумать, что из этого можно извлечь.

- И что же?

Еж снова натянул шапку. - Ну, почти все... гм, померли. Не получив шанса. Но Вискиджек, он не намеревался забывать ни о чем. Быстрый Бен и Калам, боги, они хотели начать смертоубийство. Если ты ходячий мертвец, чего тебе терять?

- Признаюсь, Командор, мне такое определение не по нутру.

- Ноги похолодели?

- Всегда признавал за вами ум, сэр. Но холодные ноги - именно то, чего я не желаю ощутить.

- Так сильнее бей копытами. К тому же сказанное Скрипом относится к его Охотникам. К нам, Сжигателям Мостов, никакого...

- Очевидно, потому, что Сжигатели стали ходячими мертвецами с... гм, Крепи.

Еж хлопнул алхимика по спине: - Именно. Но ведь эксклюзивным клубом это не назовешь, верно?

- Сэр, - решился спросить Баведикт, - не далее как нынешним утром вы жаловались, что старый друг повернулся к вам спиной. Да? Что вы словно прокаженный...

- Легче, когда ты мертвый. То есть для него. Можно отложить меня на полку в черепе и забыть. - Еж легкомысленно махнул рукой. - Я понимаю. С самого начала. Но мне не нравится. Я чувствую оскорбление . Ну, я ж вернулся. Все видят. Скрип должен бы быть счастлив. И Быстрый Бен - ну, ты ж видел, что он сделал в битве, прежде чем пропал. Вышел и сыграл с нами в Тайскренна. Когда снова увидимся, будет о чем поговорить, эт точно.

- Я о том, сэр, что Скрипач стал к вам ближе, раз уж говорит о солдатах как о живых мертвецах.

- Можно так подумать, - кивнул Еж. - Но ты совсем не прав. Когда ты мертвый, Баведикт, у тебя нет братьев. Ничего, что тебя к кому-то привязывает. По крайней мере, я так увидел. Да, мертвые Сжигатели едины, но это лишь старые воспоминания, словно цепи друга к другу приковали. Всего лишь призрачное эхо от времен, когда они были живые. Говорю, алхимик, оставайся в живых как можно дольше. Потому что у мертвеца нет друзей.

Баведикт вздохнул: - Надеюсь, вы ошибаетесь, Командор. Не вы ли сказали, что Королевство Смерти изменилось, что Жнец отдал Неживой Трон? И ваш Вискиджек...

- Ты ж его не знал. Вискиджека, то есть. Так что поверь на слово: он ублюдок упрямый. Может, самый упрямый ублюдок, которого видел мир. Так что ты можешь быть прав. Может, он сумеет все изменить. Если кто сумеет, так он. - И снова он хлопнул алхимика по плечу. - Ты дал мне тему, есть о чем подумать. Знаешь, а Скрип - никогда. Не могу вспомнить, чтобы он мне что давал. Я уже думаю, что никогда его не любил.

- Как неудачно. А Вискиджека любили?

- Да, он был лучшим из друзей. Что же, в нем было что любить. Как и во мне. А Скрип, он всегда меня со счета сбрасывал.

- И теперь Вискиджек скачет среди мертвых.

- Трагедия, Баведикт. Жуткий стыд.

- И вы любили его всем сердцем.

- Именно. Именно.

- Но Скрипач еще жив.

- Да-а...

- Но вы его никогда по-настоящему не любили...

- Именно...

- Хотя любите всех павших Сжигателей.

- Разумеется!

- Кроме одного, того, что выжил.

Еж выкатил глаза, хлопнул собеседника по щеке. - И чего я разболтался? Ты ничего не понимаешь!

Он отошел туда, где маршировала его рота.

Баведикт вытащил кувшинчик. Фарфор, вплавленные драгоценные камни. Отвинтил крышку, сунул внутрь палец, вытащил, изучил. Провел по деснам. - Умереть? - шепнул он. - Но я не намерен умирать. Никогда.