Линн Рэйда - Смерть и солнце

В тот раз "дан-Энрикс" и тот парень, которого он назвал "Дарнторном", разошлись, не сказав друг другу ни слова, и Линар, последовавший за южанином, не осмелился расспрашивать, кто это был и в чем причина их взаимной неприязни. Если с сэром Иремом все было совершенно ясно - тот едва терпел присутствие Линара и уж точно не желал бы, чтобы тот все время путался у него под ногами, то Рикс как будто не имел ничего против того, что Лар повсюду следует за ним, словно привязанный. Линар боялся лишний раз привлечь к себе его внимание, чтобы южанин, спохватившись, не прогнал его. Или не стал смотреть с тем же усталым раздражением, которых всякий раз при виде Лара морщился точь-в-точь как человек, который не привык смотреть себе под ноги и случайно наступил на кошку. Совсем по-другому вел себя "дан-Энрикс" - может быть, из-за того, что ему не приходилось держать в голове десяток дел одновременно. Лару энониец нравился, хотя непредсказуемые и порывистые манеры Рикса всякий раз сбивали его с толку. Даже после нескольких недель знакомства Лар не очень представлял, что за человек - оруженосец коадъютора, и чего от него можно ожидать.

Сейчас Лар запоздало пожалел, что не спросил "дан-Энрикса" о том, кто такой этот Дарнторн. Было очевидно, что темноволосый сшиб его на землю не только от скуки, но и потому, что видел его в обществе оруженосца коадъютора. Еще очевиднее было то, что Дарнторн с куда большим удовольствием проделал бы такую шутку с самим Риксом.

Руки у островитянина горели от вдавившихся в ладони камешков. Лар поднялся на ноги и выпалил:

- Я не эсвирт!..

Голос постыдно дрогнул.

- Сопли подбери, - велел Линару спутник Дарнторна, подходя ближе. - И катись отсюда, нечего шататься у шатров. А то еще сопрешь чего-нибудь.

Лар покраснел от незаслуженного унижения и от мучительного осознания собственного бессилия. Но не успел он выдумать какой-нибудь ответ - и, вероятно, получить по шее уже по-настоящему - как из-за ближайшего шатра вышел "дан-Энрикс". Заметив Линара, он ускорил шаг и через несколько секунд остановился рядом. Друг Дарнторна, посоветовавший Лару убираться, сплюнул себе под ноги, чуть не попав на сапоги "дан-Энрикса". Южанина он явно недолюбливал еще сильнее, чем его приятель. Несколько секунд все трое молча мерили друг друга недоброжелательными взглядами.

- Слушай, Льюберт, тебе что, заняться больше нечем?.. - грубо спросил Рикс, привычным жестом сунув пальцы рук за пояс. - Когда тебе в следующий раз захочется к кому-нибудь цепляться, подбери себе противника по росту.

Льюберт презрительно сощурился.

- А я все думал – где же наш герой, защитник слабых и обиженных, - сказал он своему приятелю, проигнорировав слова "дан-Энрикса". Скучающие интонации наверняка были поддельными; Лар мог поклясться, что заметил в глазах Льюбета азартный огонек. Но, не считая этого, Дарнторн ничем не выдал, с какой радостью он предвкушает ссору. Создавалось впечатление, что эта ленивая, надменная небрежность была у него в крови. Лар еще никогда не видел настоящего аристократа ближе, чем за добрых сто шагов, но сейчас смутно чувствовал, что Дарнторн сродни вельможам, чьи роскошные кортежи изредка можно было увидеть на широких улицах Росанны. - Я смотрю, тебе еще не надоело корчить из себя странствующего рыцаря?…

Линар поежился. Вводные фразы, заменяющие в таких случаях приветствия, были произнесены. Линар часто видел подобное на Филисе, когда компании мальчишек из разных кварталов сталкивались на углу двух улиц и принимались всячески насмешничать, накручивая себя перед предстоящей дракой. Самого Линара никто в таких случаях не замечал - он мог спокойно пройти мимо двух враждующих мальчишеских ватаг, и ни один не посмотрел бы ему вслед. Другое дело что ему, рабу, любой из них мог при случайной встрече безнаказанно подставить ногу (как сегодня), а то и расквасить нос. Он был слугой, и у него не было своего квартала и друзей, обязанных вступаться за него перед другими. В сущности, нанесение ущерба чужой собственности, каковой являлся Лар, могло повлечь за собой претензии от его господина или его управляющего, но сам хозяин вряд ли помнил о существовании Линара, а у Дарсия обыкновенно не было ни времени, ни, уж тем более, желания выяснять, почему Лар вернулся с рынка в испачканной одежде и с подбитым глазом. Так что все подобные истории кончались тем, что Лара лупили еще и в хозяйском доме. В результате он довольно скоро научился избегать любого столкновения с ребятами из города, а заодно приобрел полезный навык отличать среди мальчишек наиболее воинственно настроенных. Судя по манерам Льюберта Дарнторна, молодой аристократ намерен был во что бы то ни стало довести ссору до конца.

Сердце Линара сжалось. Если будет драка, то "дан-Энриксу", который сейчас был один против двоих, наверняка не поздоровится. Лар понимал, что от него самого проку будет немного, и горько жалел о той минуте, когда вообще решился выйти из шатра.

А вот "дан-Энрикс" будто не осознавал их положения.

- Пошли отсюда, - коротко велел он Лару, словно энонийцу даже в голову не приходило, что уйти им не дадут. Эта необъяснимая самоуверенность "дан-Энрикса" порой почти пугала Лара. Вот и на сей раз Рикс прошел мимо Льюберта так близко, что чуть не задел его плечом, однако, к удивлению Линара, тот не сделал ни одного движения, чтобы остановить южанина. Даже слегка посторонился, чтобы дать ему пройти.

Лар ничего не понял, кроме главного - каким-то чудом ссору удалось замять. Придя в себя и догадавшись наконец захлопнуть удивленно приоткрытый рот, он поспешил за Риксом.

- С чего тебе вдруг в голову взбрело бродить по лагерю? - мрачно осведомился тот, когда они немного отошли. - А главное, какие фэйры тебя понесли к шатру Дарнторна?..

Лар виновато заморгал. Он сам не знал, что отвечать. В действительности ему просто захотелось наконец-то ощутить себя свободным человеком, тем, кто может однажды утром взять и пойти туда, куда ему захочется, ни у кого не спрашивая позволения. Отчасти в этом был виноват сам "дан-Энрикс". Наблюдая за ним две последние недели, Лар проникся непоколебимым убеждением, что энониец никого и ничего на свете не боится. Достаточно было вспомнить, как он спорил с коадъютором в тот самый день, когда привел Линара на корабль. У самого Лара при одном лишь взгляде в льдисто-серые глаза рыцаря язык мгновенно прилип к небу, а взгляд уткнулся в собственные грязные босые ноги. Оставалось совершенно непонятным, как южанину удается так уверенно держаться в разговоре с рыцарем, да еще и смотреть прямо на сюзерена дерзкими зеленоватыми глазами. Даже о войне с такийцами "дан-Энрикс" говорил с азартом, будто совершенно не боялся умереть. Линара это повергало в суеверный ужас.