Линн Рэйда - Смерть и солнце

Энониец яростно потер ладонью шрам, пересекавший лоб. Благодаря вонючим мазям Пчелоеда рана быстро заживала, но, словно в отместку, начала зудеть, как будто бы по шраму постоянно ползали десятки муравьев.

Целитель покосился на него через плечо.

- Что ты все время его щупаешь - хочешь удостовериться, что он еще на месте?.. - хмыкнул он. - Насчет этого можешь не волноваться; сомневаюсь, что ты от него когда-нибудь избавишься. Приметный шрам. Будешь теперь девчонкам нравиться. Как полагаешь, Рик?

Крикс вспомнил о том времени, когда они, совсем еще "зеленые" ученики Лакона, втихаря мечтали о таких вот "настоящих" шрамах - разумеется, не для того, чтобы понравиться девчонкам, а чтобы потом хвалиться доблестью перед товарищами. От этих непрошенных воспоминаний краска бросилась ему в лицо. Какими они тогда были дураками!..

- Полагаю, что не буду. Особенно если в следующий раз мне выбьют глаз или отрежут ухо, - отозвался Рикс, и его собеседник рассмеялся сухим смехом, отчасти напоминавшим тявканье лисицы.

- Все, пришли, - сообщил он, остановившись на прогалине, бывшей по меньшей мере втрое меньше той, где находилась их стоянка. - Оставайся здесь и жди. Астер заговорит с тобой сам.

"Ни дать ни взять, аудиенция у Императора" - сыронизировал "дан-Энрикс" про себя, однако сохранил серьезное лицо и кивнул Пчелоеду.

Крикс простоял на одном месте, вероятно, минут пять, прежде чем, наконец, услышал Астера.

- Луна сегодня полная, в лесу слишком светло. Оставайся там же, где теперь стоишь, и не оглядывайся, - велел знакомый звучный голос, и "дан-Энрикс" с трудом подавил желание сейчас же обернуться. - Мэлтин сказал мне, что ты был оруженосцем одного из рыцарей в имперском войске. Это так?

- Да, так.

- Это хорошо. Значит, расставшись с нами, ты сможешь вернуться к своему хозяину.

- Вы хотите, чтобы я ушел? - спросил "дан-Энрикс" удивленно.

- Нет, напротив, это мы снимаем лагерь и уходим. Два часа назад вернулись Лис и Шестипалый. Они сообщили, что Эзар действительно убит, а "Горностаев" возглавляет бывший знаменосец принца, Эйст лат-Гир. Ты просил Мэлтина узнать для тебя все, что можно, о судьбе имперских раненых. Боюсь, ничего утешительного я тебе не расскажу. Когда лат-Гир привел своих людей в Летние воды, с ними было человек тринадцать пленных из деревни, где погиб Эзар. Люди лат-Гира согнали крестьян из четырех окрестных деревень смотреть на суд и казнь. Лис видел этот фарс с начала до конца, и он клянется, что такийцы с самого начала знали, что убийцы принца среди пленных не было.

- Тогда зачем им вообще понадобился этот суд?

- Да все затем же… Безопасность "Горностаев" держится на страхе. Если бы не этот страх, то пара сотен сервов с кольями, собравшихся из разных деревень, давно бы не оставила от гвардии Эзара даже мокрого пятна.

- Так почему они не попытаются объединиться? - мрачно спросил "дан-Энрикс".

Его собеседник сухо усмехнулся.

- Пока ты сам не побывал в их шкуре, тебе не понять, до какой степени способен перетрусить человек. Бывало, что пятнадцать "Горностаев" останавливались в какой-то деревне на ночь, и, напившись, забывали даже выставить охрану. Но наутро они просыпались целыми и невредимыми, потому что жители деревни в жизни не посмели бы прирезать их во сне и побросать тела в овраг. И ты бы думал точно так же, если бы привык, что шэддеры приходят, когда им вздумается, берут все, что захотят, и убивают всех, кто им сопротивляется. Лис говорит, такийцы так и не дознались, кто пустил стрелу в Эзара. Десять человек повесили на месте, а троих, которые не смогли выдержать допроса и признались, что это они виновны в смерти принца, по приказу Эйста сожгли следующей ночью.

Энониец вздрогнул.

- То есть как "сожгли"?..

- Ты никогда не видел? Впрочем, я забыл, что в южных землях принято казнить иначе. Но имперские законы "Горностаям" не указ.

"Они хуже Безликих, эти люди" - в ужасе подумал Крикс. А в следующую секунду его посетила мысль, из-за которой волосы на голове у Рикса встали дыбом.

- Это все из-за меня, - сказал он в пустоту. - Если бы я не подстрелил Эзара, ничего бы не случилось.

Астер рассмеялся. Это был на редкость невеселый смех.

- Ну конечно, это все из-за тебя: и "Горностаи", и война, и эти казни. Если бы не ты, такийцы отпустили бы своих пленников на все четыре стороны, а напоследок куртуазно извинились за налет. Я верно понял твою мысль?…

Крикс не ответил. Он провел ладонью по лицу, и ощутил, что пальцы у него дрожат.

- Как бы там ни было, завтра на рассвете мы сворачиваем лагерь и идем в Летние Воды, - подытожил Астер. - С "Горностаями" нужно покончить прежде, чем они соединятся с остальными нагорийцами.

- Могу я пойти с вами? - спросил Крикс. До нынешнего вечера он был уверен, что, оправившись от ран, он снова присоединится к войску лорда Ирема. А люди "Бешеного принца", отступавшие на север, двигались в противоположном от Сокаты направлении. "Дан-Энрикс" сам не понял, когда его планы успели так резко измениться.

Астер отозвался, не задумавшись - но, кажется, и не особо удивившись этой просьбе.

- Нет. С разведчиками из Лесного братства ходят только те, кого я принял в свой отряд. А ты имперец, следовательно, вдвойне чужак для каждого из нас. Сегодня ночью мы могли бы уйти так, что ты проснулся бы в пустом лесу и еще долго думал, не приснился ли тебе наш лагерь. Но ты оказал всем нам серьезную услугу, и заслуживаешь большего. Мечи у нас наперечет, но мы оставим тебе нож, кремень с кресалом и немного вяленого мяса, чтобы ты сумел добраться до своих. На этом я сочту свой долг исполненным с лихвой. Или ты думаешь, что вправе требовать чего-нибудь еще?

- Я ничего от вас не требую, - заверил Рикс. - Я просто… хочу стать одним из вас.

Произнеся последние слова, южанин проглотил застрявший в горле ком. Приняв его к себе на службу, мессер Ирем даже не подумал связывать его предписанной оруженосцам клятвой, а когда Крикс сам рискнул напомнить сюзерену об этой традиции, тот не без желчного юмора заметил, что одну подобную присягу энониец уже дал. Сейчас "дан-Энрикс" мог только порадоваться, что он не был связан с коадъютором еще и клятвой. По собственной воле присоединиться к мародерам и бродягам, воевавшим против каларийского наместника - это ли нарушение присяги?.. Но такийцы заживо сожгли трех человек, принявших на себя его вину, и перевешали еще десяток. Оставить все как есть и двинуться к Сокате, где стояли лагерем имперские войска - значило снять с себя всякую ответственность за их судьбу. Иначе говоря, предать всех тех, кто умер по его вине. Переполнявшая "дан-Энрикса" ненависть к "Горностаям" и их предводителю роднила его с Лаской, Сайремом и Пчелоедом крепче, чем любые клятвы или даже кровное родство.