Линн Рэйда - Смерть и солнце

"Только бы мессер Ирем выжил, - думал энониец в такт ударам заступа. - Только бы. Он. Выжил".

Лар каждое утро обещал себе, что уж сегодня-то он точно пойдет в город и разыщет Рикса, но всякий день в Тронхейме был похож на предыдущий, и Линару снова приходилось выполнять такое количество всевозможных поручений, что к вечеру бывший эсвирт валился с ног. К тому же, стража Тровена, которая без возражений позволяла ему ходить взад-вперед по двадцать раз на дню, наверняка остановила бы его, надумай он спуститься в город ночью. Пришлось бы врать, придумывая какой-нибудь приказ мессера Ирема, из-за которого он должен выйти в неположенное время. И можно не сомневаться, что эта история уже наутро стала бы известна коадъютору. А как отреагировал бы на такое сообщение лорд Ирем, предсказать было нельзя - хотя еще недавно Лар считал, что он успел неплохо изучить характер коадъютора.

Всякий раз, когда Лар появлялся в комнате больного, на лице сэра Ирема мелькала странная гримаса, словно рыцарь с радостью избавился бы от него, если бы только знал, как это сделать. Если раньше коадъютор бранил Лара за ошибки или начинал подтрунивать над ним, то теперь Ирем не сказал ни слова, даже когда Лар случайно опрокинул на его кровать бокал вина. Но что бы Лар ни делал, светло-серые глаза следили за ним с выражением, в котором явственно читалось: "Да когда ты уберешься, наконец?..". Пожалуй, больше Лара каларийца раздражали только посещавший его лекарь и мэтр Викар, который навещал больного почти каждый день. На этих Ирем временами смотрел так, словно во всех деталях представлял, как спустит их обоих с лестницы, едва способен будет встать. Увы, ни лекаря, ни ворлока это нисколько не смущало.

По городу ползли самые фантастические слухи о здоровье коадъютора. Кто-то рассказывал, что он до сих пор при смерти. Другие говорили, что, напротив, он почти здоров. А третьи мрачно уверяли, что на самом деле коадъютор уже умер, но это скрывают от послов дан-Хавенрейма. Можно было лишь догадываться, что думает о подобных слухах Рикс. Линар все чаще думал, что, если у него нет возможности выбраться в город и найти южанина, то следует каким-то другим способом известить бывшего оруженосца коадъютора о том, что происходит в Тровене на самом деле. Но "дан-Энрикс" избавил его от необходимости что-то придумывать. Он отыскал Линара сам, застигнув его в тот момент, когда тот нес обед мессеру Ирему.

Южанин крепко ухватил Линара за рукав, так что островитянин чуть не выронил из рук поднос. Потом Крикс ловко подхватил начавшую сползать с подноса полотняную салфетку и водворил ее на место. В последний раз Линар виделся с Риксом перед штурмом Тровена, так что сейчас не сразу смог узнать его в высоком парне, неожиданно загородившем ему путь. Возможно, дело было в ожоге на щеке и в незнакомом, жестком блеске, появившемся в глазах "дан-Энрикса".

- Тебя-то мне и надо, - деловито сказал Крикс, не обращая ни малейшего внимания на его замешательство. - Как он?..

Уточнять, о ком именно шла речь, не приходилось.

- Хорошо, - заверил Лар поспешно. - То есть, я хочу сказать - уже гораздо лучше. Ты не беспокойся, лекарь говорит, что его жизни больше ничего не угрожает. Да это и так понятно. Он начал нормально есть, садится на постели, даже принимает посетителей…

Линар надеялся порадовать "дан-Энрикса", но тот необъяснимо помрачнел. И коротко ответил:

- Ясно.

Лар с невольным удивлением взглянул на Рикса.

- Ну, чего ты встал? Иди, - угрюмо сказал тот. - Обед остынет.

- А как же ты? - не выдержал Линар. - Ты разве не пойдешь со мной?

Южанин с непонятным равнодушием пожал плечами.

- Дурак, кто же меня пропустит? Думаешь, гвардейцы Альто Кейра стоят у входа в его комнату для красоты?.. К тому же, - голос Рикса становился все бесцветнее, как будто бы южанину недоставало сил закончить начатую фразу, - он меня не звал.

И прежде, чем Лар смог придумать, что теперь сказать, южанина с ним рядом уже не было.

После того, как Рикс узнал у Лара, что сэр Ирем жив и рано или поздно встанет на ноги, он постарался убедить себя, что остальное его не волнует. Поначалу энониец собирался обратиться к Альверину и попросить провести его в покои бывшего сеньора, но довольно быстро понял, что не сможет попросить Финн-Флаэнна о дружеской услуге. Тем более, что коадъютор явно не стремился видеть бывшего оруженосца.

Энониец чувствовал себя отрезанным от всего мира. Находясь рядом с мессером Иремом, он первым узнавал бы все, что происходит на переговорах, а теперь ему только и оставалось, что ловить обрывки слухов и гадать, какие из них соответствовали истине. Чтобы чем-нибудь занять себя, Крикс вызывался добровольцем в любые вылазки, совершаемые имперцами из Трохейма. Остальные члены Братства ворчали, что будет просто нелепо сложить голову теперь, когда война почти закончена, но Крикс только отмахивался, или говорил, что кто-то все равно должен ездить в прибрежные деревни за едой - так почему бы и не он?.. Все остальное время Крикс проводил вместе с Лаской, вспоминая тхаро-рэйн - по крайней мере, то, что мог припомнить после тренировок с Астером. А когда Ласка возвращалась к Сайму, он обыкновенно уходил бродить взад-вперед по стене Зимнего города, где раньше выставляли часовых такийцы.

Для своих прогулок Крикс обычно выбирал пустую стену, обращенную на море. Свинцово-серые волны залива и пустынная прибрежная коса были таким тоскливым зрелищем, что вряд ли кто-нибудь стал бы взбираться сюда по крутым каменным ступенькам, чтобы помешать его уединению.

Был почти конец февраля, когда, стоя на башне и сжимая коченеющими пальцами края плаща, чтобы холодный ветер не так быстро пробирался под одежду, Крикс услышал за спиной шаги и раздраженно обернулся. Он уже хотел довольно резко поинтересоваться, с какой стати этот человек идет за ним, но промолчал, узнав мессера коадъютора - осунувшегося, заросшего, однако, без сомнения, вполне здорового. Рыцарь был бледен, темный бархатный колет болтался на его плечах, как будто под ним не осталось тела, но сэр Ирем, тем не менее, знакомо улыбался, щуря на зимнее солнце светлые глаза.

Крикс сделал шаг навстречу рыцарю, но почти сразу же остановился. Подойдя к южанину, лорд Ирем неожиданно взлохматил и без того растрепанные ветром волосы "дан-Энрикса". Несмотря на радость, которую он испытал, увидев коадъютора живым и невредимым, Крикс внутренне ощетинился. Кто дал Ирему право обходиться с ним, как с лошадью или с собакой? И особенно после того, как коадъютор за весь месяц ни разу ни вспомнил о его существовании.

- Рад снова видеть вас живым и невредимым, монсеньор, - сдержанно сказал он.

- В самом деле?.. Судя по твоим заупокойным интонациям, ты предпочел бы видеть меня мертвым, - усмехнулся рыцарь. Но, посмотрев на "дан-Энрикса", продолжил уже без улыбки. - Думаю, я должен извиниться.