Лилия Быстрицкая - Щит Империи. Часть первая

— Вряд ли Бориславский тебе хоть о чём-то рассказывал…

— Он сказал, вы друзья.

— Так и есть. Когда-то учились вместе в Академии Инквизиции. Потом долго вместе работали, но, обстоятельства разделили нас. Он — посол, а я — особист-кадровик. Если хочешь знать, я тебя курирую, только потому, что он меня об этом попросил. Вообще, я не занимаюсь наблюдением за приезжими, я занимаюсь подборкой подходящих людей.

— Подходящих для чего? — Уточнил Серов.

— Я так и знал, что он тебя не просвещал относительно своих планов. Всегда был неразговорчивым и скрытным… Но это пошло на пользу его карьере. А я подбираю людей, подходящих для определённых профессий. Вот ты, к примеру, кем себя видишь, здесь, в Империи?

— Я… Ну, я… — Андрей нарочно сделал вид, что его смутил этот вопрос, хотя ответ на него он прекрасно знал.

— Ты, ты. Юноша, не мямли, Бориславский охарактеризовал тебя, как человека решительного, уверенного. Или ты ещё не определился?

— Определился… Но вы подумаете, что я чересчур уж замахнулся… — Молодой маг продолжил изображать ложную скромность.

— Что я подумаю, ты не знаешь. Говори.

— Я хочу быть инквизитором. — Наконец признался он.

— Так вот, Серов, Борис Борисович в тебе инквизитора углядел ещё там, в Йорхенхолле. Именно поэтому он передал тебя мне. Должно быть, ты понимаешь, что для приезжего получить профессию и полномочия инквизитора хотя бы среднего звена — почти недостижимая высота. Слишком высоки требования. Однако, ты талантливый маг, а ещё некоторые качества твоего характера могут тебе помочь. Очень может быть, что тебе дадут попытаться и доказать, что ты сможешь быть инквизитором. Но для начала, тебе многое предстоит узнать об Империи, а мне — о тебе. Вернее, ты расскажешь мне о себе всё, имеющее даже мало-мальскую важность, стараясь ничего не утаивать.

— Я и не собирался ничего скрывать.

В душе юноши поднялось ликование; он действительно сделал верную ставку и показал себя с нужной стороны перед Бориславским. Благодаря этому, теперь у него появился реальный шанс добиться желаемого, и действительно стать инквизитором, получив, возможно, вдобавок к престижной в Империи профессии, определённое положение в обществе и некоторую власть. Это было то, что для начала желал обрести молодой тщеславный маг. Разумеется, он рассчитывал достичь и большего, но нужно было с чего-то начать, причём так, чтобы его прекратили воспринимать как бродячего наёмника и нищего бастарда .

— У каждого есть свои тайны. Так что, сейчас ты непроизвольно солгал мне. Постарайся впредь более взвешенно отвечать. Расскажи мне о своих родителях. — Сказал Мированов, отхлебнув горячего чаю с мятой.

— Я их почти не помню. — Ответил Андрей. — То есть, мать я не знал вообще, она умерла от какой-то болезни, когда я ещё младенцем был, по крайней мере, мне так сказали. Только урны с её прахом в семейном склепе Йорхенов нет, и, похоже, никогда не было… Я спускался туда много раз, но ни на одной из каменных полок не было высечено имя Мирабеллы Йорхен. Это странно, поскольку Йорхены трепетно относятся к родственным связям, даже к дальним, а моя мать была двоюродной сестрой Йоримуса.

— Мирабеллы Йорхен? Не Грей?

— Нет… отец с матерью не были женаты… Он собирался, но незадолго до свадьбы уехал по каким-то срочным, неотложным делам, и отсутствовал так долго, что в благородном семействе Йорхенов родился бастард. — Андрей вздохнул, и отпил чаю из чашки. — Вот так я опозорил свою мать, графскую фамилию и знатный род. Мне это потом долго припоминали… До самого моего отъезда в Альдомиф.

— А что же твой отец?

— Когда он вернулся, мне было уже года три. Мама к тому моменту давно уже умерла… Я даже помню тот день, когда отец приехал. День дождливый был, мы с братьями Йорхен играли в одной из комнат замка. А тут входит незнакомый мужчина, и пристально смотрит на меня печальными глазами… и улыбается. Этот незнакомец показался мне очень высоким… На нём был промокший чёрный плащ с капюшоном… А от плаща пахло гарью и ветром. Никогда не забуду этот запах… Наверное, это всё лишние и ненужные подробности… — Серов отвёл взгляд и снова отпил глоток чая, который начал уже остывать.

— Я тебя слушаю. Если мне покажется, что ты говоришь что-то лишнее, я тебе об этом скажу.

— Я не уверен, но, кажется, отец мой был имперцем. Йоримус на эти темы разговаривать не любил… Отца звали Леон Грей, но это на фартлинорский манер. Я потом, уже подростком, нашёл в одной из книг, в библиотеке графского замка, документы, которые отец готовил, чтобы официально усыновить меня и перевезти в Империю. Там его имя было… Лев Константинович Серов.

— Продолжай. Что же случилось, что он недооформил эти документы?

— Он часто бывал в разъездах, у него постоянно находились какие-то дела, и усыновление откладывалось. Но месяцы, проведённые с ним, были самыми лучшими в моём детстве. Он играл со мной, учил меня читать и писать, как на общем фартлинорском, так и на эльфийском и имперском языках. К шести годам я уже сам взахлёб читал книги, и мне начали даваться простенькие заклинания, которые я в этих самых книжках и вычитал… а он гордился моими достижениями. — Рассказывая, Андрей смотрел уже не на собеседника, а будто бы сквозь него. Мысли юноши были устремлены в прошлое, и вновь яркими образами разворачивались для него картины минувшего, о некоторых из которых он предпочёл бы забыть. Но воспоминания рвались наружу, он перестали быть приятными, они пробегали болезненной, знобливой дрожью по его спине, проблёскивали тенью застарелого страха в глазах. — Только счастье это недолго продолжалось… Знаете, Йорхенхолл ведь, практически, среди Нейтральных Земель стоит… Само графство маленькое, три часа пути верхом — от границы до границы… Часто орочьи племена осаждали его, иногда даже разоряли по окраинам, но не бывало, чтобы вплотную к графскому замку подбирались… Вплоть до того дня… Я помню панику в замке, когда спешно закрывали ворота, когда нас, детей, увели в укреплённую комнату в башне, а на винтовой лестнице, ведущей к ней, выставили стражников… Нянька пыталась оттащить меня от окна, но я не давался… А она была напугана не меньше, чем дети, порученные ей, и, оставив меня на подоконнике, ушла в дальнюю часть комнаты, где перешёптываясь, сидели Иоганн с Фридрихом и стояла колыбель Виолетты…

Инквизитор слушал Серова не перебивая, внимательный взгляд особиста будто читал историю с переполненного эмоциями лица юноши. А Андрей, погружённый в тот полузабытый мир своего детства, казалось, заново переживал события, навсегда оставившие неизгладимую рану в его душе.

— Я смотрел, как целая орда орков осаждает замок, как они скачут, всё прибывая… Даже наверху, в башне, казалось, земля содрогается от топота лошадиных копыт. Сначала… замок оборонялся вроде бы хорошо, но потом орки полезли на стены, и через некоторое время многие из них оказались во внутреннем дворе, и попытались открыть ворота. Тогда-то и выбежал откуда-то мой отец, и он вёл за собой несколько человек. Я уже плохо помню, что там творилось, вспоминаются крики, кровь, лязг оружия, трупы орков во внутреннем дворе… Мой отец, сражавшийся и впрямь, как настоящий лев, двигавшийся легко, отточено, ловко, убил, наверное, десятка два орков. Хотя, может, и меньше, тогда мне просто так показалось… И вдруг… — Андрей с трудом проглотил комок, подкативший к горлу. — …к нему со спины подобрался орк с копьём в руках… Я тогда крикнул: «папа, берегись, сзади!»… Но он меня не услышал, а в следующий миг копьё пронзило его… Мне от ужаса стало плохо, я упал с подоконника на пол и потерял сознание. Пролежал без чувств в кровати целых три дня, доктора уже боялись, что я никогда не приду в себя. Мне же, всё это время, снился всё тот же повторяющийся кошмар, как копьё пронзает плоть, как отец падает мёртвым, а я бессилен что-либо сделать… — Глаза юноши болезненно заблестели, он почти на минуту замолчал, вновь перемалывая встревоженное воспоминание. Казалось, он еле сдерживает слёзы, но он так и не дал им воли, хотя голос его предательски дрожал, когда он продолжил. — Когда я, наконец, очнулся, удивив всех, мне сказали, что отец мой погиб. Снаружи орду вспугнули, кажется, лейарские войска, которые, спустя несколько часов после начала штурма, привёл тогда ещё молодой князь Нордл… но замок был частично разграблен, и многие орки бежали с богатой добычей… не знаю, зачем, но они утащили даже труп моего отца. Должно быть, для какой-то отвратительной цели, может быть, для шаманского ритуала… После таких новостей я целый месяц не мог говорить, ни с кем, ни о чём, нянька сочла, что я вовсе онемел. Йоримус Йорхен стал моим опекуном, и, в общем-то, внимания мне уделял не меньше, чем собственным сыновьям, тут его упрекнуть не в чем…