Лилия Быстрицкая - Щит Империи. Часть первая

— Какой ещё крест?.. — Тот недоумённо уставился на Серова, а он довольно выразительно взглянул на него. — А, эта подвеска… тут где-то была, в кармане, не помню… а что?

— А знаешь, Фридрих, почему этот крест называется нательным?.. Я объясню. Его положено носить на цепочке, на шее, под одеждой. Впрочем, на выбор — либо его, либо петлю из очень крепкой верёвки, к которой прилагается виселица и эшафот. — Серов говорил очень сдержано, но столь убедительно, что речь его пробрала Фридриха до дрожи, и, насладившись произведённым эффектом, он, с лёгкой, но почему-то пугающей полуулыбкой продолжал: — Но, по старой дружбе, я никому не скажу, что крест — СВЯТЫНЯ! Взлелеянная, почитаемая и тщательно хранимая Империей, Инквизицией и, в частности, мной, лежала в твоём грязном кармане. Разумеется, если ты немедленно наденешь крест на шею и начнёшь отвечать на мои вопросы, а не ёрзать и вихляться.

Фридрих поспешно вытащил крест из кармана и нацепил его на себя.

— И ничего не грязные у меня карманы… Короче, сам виноват — я тебя отговаривал, как мог… В общем, расстроил Иоганн отца, смертельно расстроил, посягнув на самое дорогое…

Полуулыбка, как и все остальные проявления эмоций, разом стёрлись с лица Андрея — вновь оно стало похоже на бездушную, высеченную из камня маску. Он секунд десять пристально, молча смотрел на Фридриха, хотя сразу понял, куда тот клонит.

— Виолетта?.. — Коротко уточнил он.

— Ну… Да… — Пробормотал Фридрих, которому теперь стало ещё страшнее. — Не утерпел однажды, зайдя в розарий… как будто баб нормальных мало вокруг… никого там не было… вот и дорвался до сестрички… а она будто и не против была…

— Где сейчас Иоганн? — Монотонно спросил Андрей, выслушав пояснения.

— Там. — Фридрих указал вниз. — В камере. Больше месяца уже сидит.

— Где ключи? — Интонация не поменялась.

— У меня нет. У стражника должны быть, он там дежурить должен.

— Я скоро вернусь. Вот твои бумажки, всё, что нужно, я написал. — Андрей отложил перо и кивнул на листы, встал из-за стола и пошёл к выходу. — К моему приходу — собери документы Виолетты, прикажи слугам, если они у тебя остались, погрузить её вещи в карету графа. Пусть запрягут лошадей. Да, и сама Виолетта пусть сюда придёт.

— Да пожалуйста, только вот с последним проблема — когда ваши ей запретили к Иоганну спускаться, она у себя в комнате заперлась, а судя по хлюпаньям — шибко расстроенная, не выходит оттуда уже третий день.

— Прояви смекалку, придумай что-нибудь. К моему возвращению всё должно быть готово. — Андрей взглянул на свои часы, защёлкнул крышку и убрал их обратно в карман. — У тебя от силы пятнадцать минут. Так что поторопись.

— Да ё-моё, и как я должен… в общем, попробую, последний пункт не гарантирую — как и все остальные, пятнадцать минут — это мало, там одни платья её грузить целый час…

— Значит, ты сам им поможешь, чтобы успели.

Андрей вышел, закрыв за собой дверь.

Он действительно возвратился через четверть часа, в слегка забрызганной чужой свежей кровью форме. Лицо — всё та же неподвижная каменная маска, а пустой взгляд не выражал ни горя, ни радости, ни разочарования, ни ликования. Просто какую-то отрешённую усталость, под которой скрывалась ещё не угасшая душевная боль.

Фридрих окинул его взглядом:

— Похоже, визит был содержательный… Карета готова, но сестра не хочет выходить, я сам туда ходил, отказывается открывать, и всё тут.

— Ладно, сам схожу.

Андрей пошёл к её комнате. Церемониться не стал — отомкнул замок заклинанием и вошёл. Виолетта, стоявшая у окна, испуганно уставилась на него. Но, приглядевшись, улыбнулась:

— О, Август Грей! О, Август, милый, ты приехал за мной?..

— Меня зовут Андрей Серов. — Хмуро отозвался он, но она не слушала, и продолжала щебетать, как весенняя птичка.

— Как ты изменился, Август! Стал такой… Красивый! А я всё думала о тебе, так скучала, так ждала! — Виолетта подошла к нему и обняла, прижавшись покрепче. Но он стоял неподвижно и не ответил на объятия.

« Да уж, «красивый» я… Встрёпанный, потный и в кровище измазанный, человека только что чуть до смерти не избил. До чего ж она всё-таки фальшивая… Насквозь просто фальшивая… но чувствует, что за их с Иоганном делишки ей что-то будет… Она и так лишилась своего положения, из-за неё мертв её отец, в заключении находится брат, и нет у неё больше защитников. И, кроме этого, у неё все шансы попасть в ад. И мне она теперь не нужна, а ведь я мог бы дать ей сейчас всё, в чём она нуждается, если бы всё не произошло так, как произошло. Воистину… Неисповедимы пути Господни. Ну, ничего, я всё равно позабочусь о ней, я спасу хотя бы её душу. Отвезу её в женский монастырь, там, глядишь, перевоспитают, и станет она смиренной рабой Господа Бога нашего …»

— Я уже в курсе, КАК ты меня ждала. Тем не менее, я приехал за тобой. Собирайся, собирай вещи, мы уезжаем…

— О! Ты такой милый, Август! — Радостно засмеялась она, прижавшись ещё крепче. Потёрлась лбом о его щёку, и, встав на цыпочки, поцеловала в губы. Серов не ответил и на это проявление нежности. Раньше он отдал бы за её поцелуй всё на свете, но теперь… он болезненно кольнул его душу. Андрей лишь слегка поморщился, но Виолетта этого не заметила. — Ты ведь поможешь мне? — Она кивнула в сторону занавески, отгораживающей половину комнаты, и заглянула ему в глаза, хлопая длинными ресницами и очаровательно улыбаясь.

— Разумеется. — Ответил он, не меняя безразличного тона.

« Какая она всё-таки красавица… Мне действительно её жаль… я мог бы, мог бы жениться на ней из жалости. Но кроме жалости у меня к ней ничего не осталось. Бедненькая, глупенькая, легкомысленная пустышка, только красивая оболочка, скрывающая самую обычную, ничем непримечательную, а теперь ещё и грешную душу. Почему она такая, это милое создание с нежной эльфийской внешностью и глазами ангела? Столько лет я почти боготворил её, мечтал только о ней, загадочной и недоступной. И вот когда я, наконец, смог добраться до своей мечты… чары разбиваются как тонкое стекло. Пожалуй, это самое большое разочарование, которое я пережил …»

— А почему ты такой… грустный? — Спросила Виолетта, наконец, обнаружив, что обычно весёлый и разговорчивый собеседник немногословен и смотрит на неё как-то странно. — Что-то случилось?

— Ничего. Самые тяжёлые шкатулки с украшениями где?

— Вот они. — Она отцепилась от Андрея, и открыла большой резной шкаф. Там, на всех трёх полках стояло по большой шкатулке.

Серов открыл одну — в ней были бриллиантовые, аметистовые и рубиновые побрякушки — колечки, браслетики, серёжки и прочая драгоценная мишура изящной работы самых искусных ювелирных мастеров Фартлинора. Удивительно, что Фридриху до сих пор не пришло в голову обобрать сестру, хотя, наверняка молодой правитель был слишком занят, чтобы успеть додуматься до этого. Андрей довольно хмыкнул: каждая вещица стоила очень дорого, а содержимого всех трёх шкатулок вполне хватило бы, чтоб погасить половину внешнего долга Йорхенхолла Лейару или купить небольшой благоустроенный городок. А раз никто не добрался до этого имущества раньше, он решил присвоить его себе.