Анджей Сапковский - Зерно истины

На этот раз ворота не открылись перед ним. Они были открыты, так, как он оставил их, уезжая.

Он услышал пение. Он не понимал слов, не мог даже идентифицировать язык, которому они принадлежали. В этом не было необходимости — ведун знал, чувствовал и понимал саму природу, суть этого пения, тихого, пронизывающего, разливающегося по жилам волной тошнотворного обессиливающего ужаса.

Пение оборвалось внезапно, и тогда он ее увидел.

Она прильнула к спине дельфина в высохшем фонтане, обнимая замшелый камень маленькими руками, такими белыми, что казались прозрачными. Из-под вихря спутанных черных волос блестели, уставившись на него, широко раскрытые глаза цвета антрацита.

Геральт приблизился медленно, мягким эластичным шагом, идя полукругом со стороны ограды, рядом с кустом голубых роз. Существо, приклеившееся к спине дельфина, поворачивало вслед ему маленькое личико с выражением неописуемой грусти, полное очарования, создающего впечатление, что все еще слышна песнь, — хотя маленькие бледные губки были стиснуты, и из них не исходило ни малейшего звука.

Ведун остановился на расстоянии десяти шагов. Меч, потихоньку вытащенный из черных эмалированных ножен, засверкал и засиял над его головой.

— Это серебро, — сказал он. — Этот клинок серебряный.

Бледное личико не дрогнуло, антрацитовые глаза не изменили выражения.

— Ты так сильно напоминаешь русалку, — спокойно продолжал ведун, — что могла ввести в заблуждение любого. Тем более, что ты редкая птичка, черноволосая. Но лошади никогда не ошибаются. Они распознают таких, как ты, инстинктивно и безошибочно. Кто ты? Думаю, муля или альп. Обычный вампир не выжил бы на солнце.

Уголки бледных губок дрогнули и слегка приподнялись.

— Тебя привлек Нивеллен в своем образе, правда? Сны, о которых он упоминал, вызывала ты. Догадываюсь, что это были за сны, и сочувствую ему.

Создание не шевельнулось.

— Ты любишь птиц, — продолжал ведун. — Но это не мешает тебе перегрызать шеи людям обоего пола, а? Воистину, ты и Нивеллен. Прекрасная вышла бы из вас пара, чудовище и вампирка, властители лесного замка. Ты, вечно жаждущая крови, и он, твой защитник, убийца по зову, слепое орудие. Но сначала он должен был стать настоящим чудовищем, а не человеком в маске чудовища.

Большие черные глаза сузились.

— Что с ним, черноволосая? Ты пела, а значит, пила кровь. Применила последнее средство, то есть тебе не удалось поработить его разум. Я прав?

Черная головка легонечко кивнула, почти незаметно, а уголки губ приподнялись еще выше. Маленькое личико приобрело жуткое выражение.

— Теперь ты, вероятно, считаешь себя хозяйкой этого замка?

Кивок, на этот раз более заметный.

— Ты муля?

Медленное отрицательное движение головой. Шипение, раздавшееся вслед за этим, могли издать только бледные, кошмарно улыбающиеся губы, хотя ведун не заметил, чтобы они двигались.

— Альп?

Отрицание.

Ведун отступил, крепче сжал рукоять меча.

— Значит, ты…

Уголки губ начали подниматься выше, все выше, губы раскрылись…

— Брукса! — крикнул ведун, бросаясь к фонтану.

Из-под бледных губ блеснули белые остроконечные клыки. Вампирка вскочила, изогнула спину, как пантера, и испустила вопль.

Волна звука ударила по ведуну, как таран, лишая дыхания, сокрушая ребра, пронзая уши и мозг иглами боли. Отлетая назад, он еще успел скрестить кисти обеих рук в Знаке Гелиотропа. Колдовство в значительной мере уменьшило силу, с которой он врезался спиной в ограду, но и так у него потемнело в глазах, а остаток воздуха вырвался из легких вместе со стоном.

На спине дельфина, в каменном кругу высохшего фонтана, на месте, где еще минуту назад сидела филигранная девушка в белом платье, распластывал поблескивающее тело огромный черный нетопырь, раскрывая длинную пасть, наполненную белизной иглообразных зубов. Грязноватые крылья развернулись, бесшумно замахали, и чудовище ринулось на ведуна, как снаряд, выпущенный из метательной машины. Геральт, чувствуя на губах железистый привкус крови, выкрикнул заклятье, выбрасывая перед собой руку с пальцами, раскрытыми Знаком Квен. Нетопырь, шипя, резко свернул, хихикая, взметнулся вверх и тотчас снова спикировал вертикально вниз, прямо на шею ведуна. Геральт отскочил в сторону и рубанул мечом, не попав в цель. Нетопырь медленно, грациозно, поджав одно крыло, повернул, облетел его и снова атаковал, раскрыв огромный зубастый рот. Геральт ждал, держа меч в обеих руках и направив его в сторону чудовища. В последний момент он прыгнул, но не в сторону, а вперед, рубанув наотмашь, так что воздух загудел. Он промахнулся. Это было так неожиданно, что он вышел из ритма и на долю секунды запоздал с уклоном. Почувствовал, как когти разрывают ему щеку, а бархатное влажное крыло хлещет по шее. Он сложился, перенес тяжесть тела на правую ногу и, резко размахнувшись, ударил мечом назад, снова не попав по фантастически увертливому чудищу.

Нетопырь взмахнул крыльями, поднялся и полетел в сторону фонтана. В тот миг, когда кривые когти заскрежетали по камню облицовки, уродливый слюнявый рот уже размазывался, изменялся, исчезал, хотя появляющиеся на его месте бледные губки по-прежнему не скрывали убийственных клыков.

Брукса пронзительно завыла, модулируя свой голос в ужасающий напев, вытаращила на ведуна переполненные ненавистью глаза и снова испустила вопль.

Удар волны был таким мощным, что преодолел Знак. Перед глазами Геральта закружились черные и красные круги, в висках и темени застучало. Сквозь боль, сверлившую уши, он стал слышать голоса, причитания и стоны, звуки флейты и гобоя, шум вихря. Кожа на его лице мертвела и зябла. Он упал на одно колено и потряс головой.

Черный нетопырь бесшумно плыл к нему, на лету раскрывая зубастые челюсти. Геральт, хотя и ошеломленный волной крика, среагировал инстинктивно. Он вскочил с земли, молниеносно приспосабливая темп движений к скорости полета чудища, сделал три шага вперед, уклон и полуоборот, а затем нанес быстрый, как мысль, удар двумя руками. Клинок не встретил сопротивления. Почти не встретил. Он услышал вопль, но на сей раз это был вопль боли, вызванной прикосновением серебра.

Брукса, воя, метаморфизировала на спине дельфина. На белом платье, чуть повыше левой груди, виднелось красное пятно под порезом не длиннее мизинца. Ведун скрежетнул зубами — удар, который должен был располовинить бестию, оказался царапиной.

— Кричи, вампирка, — проворчал он, обтирая кровь со щеки. — Выорись, потеряй силы. И тогда я срублю твою красивую головку.

— Ты. Ослабнешь первый. Колдун. Убью.

Губы бруксы не шевельнулись, но ведун слышал слова ясно, они раздавались в его мозгу, взрываясь, глухо звеня, с отзвуком, словно из-под воды.