Сергей Мельник - Барон Ульрих

— Славный барон Рингмар! — заорал Трим на пару с Рамусом, когда мы наконец добрались ко входу в замок. — Прибыл славный барон!

Взревели трубы, заиграли музыканты, а по ковровой дорожке ко мне стали выходить знатные гости, чтоб засвидетельствовать свое почтение.

— Ну, удачи, — облапил меня здоровяк Олаф Кемгербальд.

— Счастья вам. — Его жена, не сдерживая слез, расцеловала меня в щеки.

— На долгие года! — официально пожал мне руку Томас Пиксквар, пропуская вперед свою жену, также в слезах пожелавшую мне любви.

— Быстро ты растешь. — Турп натянуто улыбался, обнимая меня. — Вовремя я от тебя отскочил, тут и затоптать могут.

— Ах, сынок, слова — пустое, жизнь покажет, что там как дальше будет. — Старик Дако потискал меня, грустно улыбнувшись.

Где-то с час я обнимался и целовался с представителями собравшейся знати, принимая от них поздравления и теплые слова. Мужчины держались сдержанно и по большей части официально, женщины же, прознавшие во всех нюансах, а также дополнениях историю моей свадьбы, не сдерживали слез и вздохов, так как такого рода romantic впечатлял их не хуже, чем сериалы домохозяек моего мира. Это ж надо же, вы только представьте! Бедная девочка с такой судьбой! Такая непокорная, а папенька у нее у-у-у-у… а там еще оборотни, а там еще и потом еще, и вот они уже вместе, а он ей песни пел! Ага! Представляете, штурмом брал ее покои, чтобы песни петь! А песня-то какая! Ах, любовь, ах, как все красиво! И она, бедняжечка, буквально из-под плахи под венец идет! Тьфу, мракобесие! Я, когда впервые услышал интерпретацию этого женского романа, что тетки передают со всевозможными прикрасами по секрету, друг дружке на ушко, то чуть не утонул во всех этих розовых тонах.

В общем, пока я дошел до покоев своей возлюбленной, левое плечо вымокло от слез, а правая рука болела от рукопожатий, настроение было пришибленно-возвышенным, улыбка неестественно прекрасной, мыслей — ноль.

— Баронесса Нона фон Когдейр! — объявил кто-то из прислуги, открывая мне дверь.

Ух, прямо дух захватывает, как быстро из женоподобного мальчика можно сварганить самую настоящую сердцеедку! М-да, а красивая она, что ни говори, не зря ей в образе мужчины столько шпилек досталось по поводу ее вида. Тяжело было прятать свою суть.

— Баронесса. — Я низко поклонился.

— Барон. — Красиво и изящно присела она.

— Прекрасно смотритесь, — невпопад ляпнул Рамус Гердскольд, получая локтем в бок от брата.

Если б Трим его не стукнул, уж я бы точно! Нуггет, тьфу ты, Нона почти на голову выше меня, что неудивительно, девице уже двадцать пять, в то время как мне только десятый год от роду.

Дальше, держась за ручки, мы неспешно, с остановками прошли украшенными коридорами в главный зал. Там в белой хламиде Гурт Вангкор, облеченный властью глава защитников, стал толкать красивую, запутанную и до жути скучную речь о долге, любви, ответственности и всем том, что старики любят «впаривать» молодым людям, с серьезным видом потрясая пальчиком перед носом.

— Мы все здесь сегодня собрались, в этот знаменательный день, чтобы засвидетельствовать данной нам властью, перед законом и небесами, брак этих двух юных и прекрасных молодых людей, во славу продолжения древних родов Финора! — Старик каркал без остановки и бумажки, сияя взглядом и крупными залысинами. — От родов пусть засвидетельствуют брак!

— Я барон Эрхард фон Турп, я свидетельствую перед законом и небесами за род Рингмар! — Долговязый барон вышел вперед, становясь рядом со мной.

— Я сэр Альфред Лин, я свидетельствую перед законом и небесами за род Когдейр! — Старый защитник встал со стороны Ноны.

— Если же есть здесь кто-то, кто против этого брака либо же знает причину, по которой этому браку не бывать, пусть выйдет и говорит либо же умолкнет навсегда с этих пор! — Старик, а вместе с ним я оглядел присутствующих, но добровольцев в зале, похоже, не наблюдалось. Хоть бери сам выходи. — Тогда властью, данной мне королем, соединяю этих молодых людей узами брака, нарекая их отныне мужем и женой! Да благословят вас небеса!

— Да благословят вас небеса! — дружно взревели гости, подскакивая со своих мест.

— Жених может поцеловать невесту, — довершил церемонию Вангкор.

По моему жесту один из братцев заплетающейся походкой принес мне маленькую скамеечку, обитую бархатом, на которую я, покачнувшись, взобрался. С легким смущением вспотевшими от волнения руками я поднял легкую вуаль баронессы.

Нет, ну что это такое? Чего она плачет? Я же так не смогу, я же сейчас сам разревусь! По ее щекам катились без остановки дорожки слез, темные глаза на белой коже смотрелись двумя завораживающими бездонными озерами глубокой воды. Ох, ну и дела, ну и дела…

Медленно, словно в замедленном кино, я наклонился к ее лицу, касаясь губ.

Замок не спал, народ все еще балагурил, несмотря на поздний час. Люди пели, люди ели, люди отдыхали и веселились, а старики-разбойники палили в ночную тьму яркими россыпями огней салюта.

Хорошо, красиво, невольно я даже позавидовал всем им, всем этим людям, не знающим даже половины тех чувств и мыслей, что витали в моей голове. Нас с Ноной отпустили в наши покои, и формально у нас сейчас наша первая брачная ночь.

Первая брачная ночь.

М-да. Я уже давно выбросил из своей головы и сердца все эти бредни про любовь, смиряясь с мыслью, что, похоже, навсегда останусь один, так и не создав семью. Что же изменилось? Ничего. Мы сидели весь вечер рядом, мы улыбались, мы целовались, а потом поднялись к себе, где она, не говоря ни слова, заперлась в одной из комнат, оставляя меня в гордом одиночестве смотреть в окно на тот праздник жизни, что охватил замок.

Ожидал ли я чего-то большего?

Черт меня побери, похоже, да, иначе бы не чувствовал себя сейчас так разбито и погано. Ну да ладно, мне не привыкать сидеть в одиночестве ночами перед окном. Эх, жизнь моя жестянка, а ну ее в болото. Расклеился что-то, надо собраться.

Где-то час я потратил на то, чтобы произвести перепись того барахла, что мне подарили на свадьбу, и всего пять минут на то, чтобы подсчитать деньги. Стало еще грустней. Вот жмоты, сожрали пять телят и под десяток хрюшек, а заплатили как за кошку средней упитанности.

Тяжело вздохнув, я откинулся на спинку кресла, закидывая ноги на стол.

— Ах ты ж мать-перемать! — От неожиданности и испуга я кувыркнулся через спинку назад, растянувшись на полу.

В оконном проеме со стороны улицы, в свете вспышек посылаемого в небо салюта стояла растрепанная вампиресса. Мой телохранитель. Тина. Стояла, тяжелым взглядом нечеловеческих глаз прожигая меня.