Олег Кожин - Охота на удачу

— Нужно ему или нужно всем? — уточнила Жива.

— Если происходящее станет его личным делом, он зайдет так далеко, как нужно всем нам.

— Но хватит ли у мальчика духу, чтобы дойти до самого конца?

— Главное, чтобы у мальчика хватило ума и смекалки, чтобы выпутаться из всего этого. Смелости и безрассудства ему не занимать. Уже одно то, что он явился сюда и нагло спрашивает, почему мы все еще не валяемся на его костях, объевшись человечины…

— …иначе как непроходимой глупостью не назовешь.

Сестры заливисто расхохотались. Когда тебя обсуждают в твоем же присутствии, это раздражает. От невыносимого желания напомнить судицам про этикет и вообще про элементарную вежливость у Геры сводило скулы. Но чутье подсказывало, что такое выступление будет крайне несвоевременным. Ему казалось, стоит взглянуть чуть пристальнее, и можно увидеть призрачные весы, витающие над головами судиц, — эфемерный индикатор их настроения. Широкие чаши только-только застыли в хрупком, подрагивающем равновесии. Поэтому, слушая непонятную болтовню сестер, Герка лишь старался не слишком сильно скрипеть зубами.

— Золотой мой, я плела твою судьбу, когда ты еще был всего лишь семенем своего отца, — Обрада наклонилась к юноше. Герка вздрогнул, когда ладонь судицы легла ему на бедро. — Неужели ты считаешь, что я могу чего-то про тебя не знать?

В ноздри ударил незнакомый аромат, состоящий из терпких трав, морской соли и осеннего ветра. Странный запах кружил голову, перепутывал слова, мешал сосредоточиться. Но еще больше мешала сосредоточиться горячая рука, ноготками игриво царапающая ткань его джинсов. И все же Герка нашел в себе силы собраться:

— Да… да, я так считаю. Вы же сами сказали, что не знаете, как далеко я смогу зайти.

— Мальчик неглупый, — едва не касаясь его уха пухлыми губами, шепнула Жива. — И внимательный к тому же. Мне кажется, у него хватит ума, чтобы выпутаться из этой истории и даже остаться в выигрыше. Ты права, он зайдет настолько далеко, насколько потребуется… если останется жив.

Как и когда она оказалась у него за спиной, Гера не понимал. В сбивающий с мыслей аромат органично вплелись нотки палой хвои и прогретого солнцем воздуха. Пальцы Живы, массирующие его плечи, скользнули под футболку. Сопротивляться рукам судиц не было ни сил, ни особого желания. Воронцов почти перестал понимать, где он, что с ним, и даже кто он такой. Стул, казавшийся таким неудобным, заключил его в свои объятия, качнул пару раз, примеряясь, и тут же понес по волнам теплого, безмятежного сна. Герка уже и не помнил, когда он в последний раз спал вот так, не сжавшись в комок, а откинувшись, вытянув усталые ноги. Без бегающих под веками глаз, даже в полудреме выискивающих опасность. Устроив голову на мягкой спинке, высоко запрокинув подбородок. Беспечно раскрыв беззащитную тонкую шею, с еле заметно пульсирующей синей венкой, в которую можно вцепиться…

Воронцов подпрыгнул как ужаленный, больно ударившись коленками о столешницу. Сестры-судицы, как ни в чем не бывало, сидели на своих местах. Показалось ему или нет, но в их глазах отчетливо проскользнуло сожаление об упущенной возможности. От этих взглядов в мгновение улетучились остатки дремы, и Герка зябко поежился. Он не мог сказать, сколько проспал, но за это время у него затекла шея и сильно заболело запястье. Герка попытался растереть его пальцами и зашипел от боли. Немыслимым образом забившись под импровизированный шнурок, пятачок рифленым ребром впился в руку, умудрившись оставить широкий шрам, точно от ожога. Похоже, это именно он стал причиной своевременной побудки.

Не зная, как вести себя дальше, Воронцов молча смотрел на судиц.

— Мальчик осуждает нас, — огорченно покачала головой Обрада.

— Не расстраивайся, сестра, это все неопытность молодости, — поспешила утешить ее Жива. — Мальчик просто не знает, каким искушением является.

— Простите, что перебиваю вас, но было бы здорово, если бы кто-то объяснил мне, куда это я там должен зайти? — буркнул Герка. Те же самые невидимые весы над головами судиц подсказали ему, что сейчас он будет в своем праве. Весы не соврали.

— Мы уже сказали тебе то, зачем ты пришел. Боюсь, что ответ на еще один вопрос тебе просто не по карману, мальчик.

— Ты же понимаешь, что Жива говорит вовсе не о ваших человеческих фантиках, верно? — удостоверилась Обрада. Герка кивнул. Понимал лучше, чем хотелось бы.

— Хочешь бесплатный совет, Герман? — склонив голову к плечу, поинтересовалась Жива. — Ты нам понравился, правда. Не хотелось бы расставаться на такой ноте…

Герка еще раз утвердительно мотнул головой.

— Не верь никому, мальчик, — закончила за сестру Обрада. — В этом мире у тебя нет друзей.

— Что, даже вам не верить? — не удержался от ерничанья Гера. — Вы же плели мою судьбу, и все такое…

— Нам не верь особенно.

Он так до конца и не понял, которая из сестер это сказала. Или, быть может, они сказали это вместе? Впрочем, решил Герка, подумать об этом он еще успеет, когда сегодня станет обсуждать с Лилей эту странную встречу, которая, как ему казалось, несколько раз едва не стала для него последней.

Откуда ему было знать, что обдумывать слова судиц ему придется уже в одиночку?

Засада была подготовлена по всем правилам. Не то чтобы Воронцов слыл опытным засадных дел мастером, но даже он, черпавший информацию преимущественно из книг и фильмов, смог по достоинству оценить слаженные действия преследователей. Единственным доступным путем отступления оставался ресторан «Москва», но вернуться туда означало самостоятельно запереть себя в ловушке. Герка ни секунды не сомневался, что служебный выход заведения также плотно перекрыт.

Гонимые ветром, вновь вернулись облака, красивые фигурные тучи неописуемого темно-серого оттенка закрыли полнеба, делая ярость светила вполне сносной. Одна такая, похожая на распластавшего «крылья» ската, как раз заслонила собой солнце. Кажется, она вошла в сговор с загонщиками, помогая им проворачивать темные делишки посреди белого дня. Душный воздух наполнился предгрозовой влагой. Единственная туча сулила грозу небывалой силы. И хотя это было попросту невозможно, Герка чувствовал: именно о близкой грозе думают сейчас находящиеся в окрестных домах люди, внезапно решившие не выходить на улицу. Перекресток перед «Москвой» вымер, словно главная улица какого-нибудь городка на Диком Западе аккурат перед разборкой между шерифом и плохими парнями. Для полноты картины не хватало только спешно перебегающего улицу перекати-поля.

Синий «ЗиЛ-Три-Пятерки», перекрыв широким боком проезжую часть, ведущую к Городской библиотеке, демонстративно плевал на все правила дорожного движения. Стоящих возле него людей (людей ли?) Герка впервые смог разглядеть, не оглядываясь через плечо: подпрыгивающий от нетерпения коротышка с тесаком, практически точная копия рыжебородого, растерзанного в Горелом Цехе, одетый в джинсовое рванье высокий мужчина, показавшийся смутно знакомым, и человек, которого знал, наверное, весь город, — бездомный по прозвищу Оба-на. Последнего Герка не раз видел танцующим на железнодорожном вокзале, и, надо сказать, его появление удивило Воронцова больше всего. Напротив троицы сборщиков, отсекая уходящую вниз улицу, стояла толпа таджикских гастарбайтеров. Не меньше двух десятков дэвов растянулось по дороге живой цепью, выгодно выделяясь на фоне серого асфальтового полотна ярко-оранжевыми робами. И хотя Герка не смог узнать среди них Арбоба, он почувствовал его сверлящий, полный ненависти взгляд, злорадно предрекающий Воронцову скорую поимку и жуткую смерть.