Олег Кожин - Охота на удачу

Не говоря ни слова, Лиля подхватила его под локоть, настойчиво предлагая следовать за собой. Ее поведение вызывало стойкое дежавю. Она действовала точь-в-точь как в тот раз, когда спасала его от гопников. Только в этот раз Герка не стал спорить и препираться. Сила приобретенного рефлекса подсказывала ему, что сейчас самое время делать ноги. Он шел за Лилей не оборачиваясь, краем глаза успев заметить, как поднимается на дрожащих руках Жива. Вслед неслись обрывки разговора, отлетающие от стен домов, дребезжащие в стеклах арочных окон.

— …мне нужен этот мальчик!

— …господин Воронцов и госпожа Ирландия под моей опекой…

— …плевать хотел! Хочешь утопить этот город в крови…

— …стоит ли конфликтовать на ровном месте?

Воронцов долго не мог понять, что же смущает его в этой непринужденной беседе. Так они с Лилей свернули за угол, пережив кратчайший миг тишины, после которого им в уши ударил шум оживленной городской улицы. Только тогда Гера уловил, чего ему не хватало. На небольшом участке дороги около ресторана полностью отсутствовал привычный звуковой фон. Будто это место провалилось в акустическую яму, отсекающую гул автомобилей, собачий лай, несущийся из дворов скрип качелей и грохот отбойного молотка на стройке неподалеку. Герка прислушался к своей реакции и с удивлением обнаружил, что слушать, по большому счету, нечего. Когда чудовищный, смертельно опасный мир сборщиков удачи впервые вторгся в его реальность, при этом показав лишь малую часть своей уродливой физиономии, Гера отреагировал как отреагировал бы на его месте любой нормальный человек: паникой, скепсисом и пусть недолгим, но отрицанием. Теперь же, когда этот неповоротливый монстр разлегся на руинах его прошлой жизни, без всякого стеснения демонстрируя клыки, когти, бледные шрамы, бородавки и наросты, налитые кровью глаза и прочие «прелести», юноша лишь пожимал плечами, принимая его таким, каков он есть. Подчинялся навязанным правилам.

— Куда теперь? — вяло поинтересовался он.

Лиля посмотрела на него, как могла бы посмотреть, ну, скажем, на внезапно заговорившую собаку: с одной стороны, необычно и миленько, а с другой — страшновато и непредсказуемо. Кажется, Герка Воронцов, который ничему не удивлялся, не слишком нравился панкушке.

— На ближайшую остановку. Есть одно место за городом… Не самое приятное, но довольно надежное…

— Что, надежнее, чем у Швеца?

Герка не хотел иронизировать. Не хотел обидеть этим Лилю, знал, что девушка старается, что, в конце концов, они в одной упряжке, просто Лиля знает чуть больше. Он правда не хотел иронизировать. Просто так получилось.

— Нет… там попроще и, конечно же, не так надежно, но у Швеца оставаться нельзя. Остен уперся, и, если они со Швецом начнут бодаться, могут пострадать люди…

— Всего лишь могут?

Некоторое время они шагали в молчании. Гера даже начал думать, что новый циничный Воронцов все же обидел спутницу, пробил-таки ее сверхпрочную броню. Но то ли броня оказалась толще, чем казалось, то ли для ее пробоя требовался калибр покрупнее, однако девушка продолжила своим обычным тоном:

— Ты же сам знаешь, что они непременно пострадают, Герка. Можно, конечно, вернуться и надеяться, что это будет не кто-то из твоих родных, а какой-нибудь очередной прохожий, не вовремя проходи…

— Да заткнись, бога ради! — неожиданно перебил ее Воронцов. — Ты можешь хотя бы раз отвести меня куда требуется, не читая нотаций?

Невероятно, но острая на язык Лиля послушно умолкла. Отпустив Геркин локоть, она ускорила шаг, не дожидаясь, пока юноша подстроится под ее темп. Воронцов старался не отставать. Мимо сновали спешащие по своим делам горожане с ранцами, папками, кейсами, пакетами и просто с пустыми руками. По дороге, поднимая пыль и обдавая людей плотными потоками жаркого воздуха, проползали похожие на гигантских черепах автомобили всевозможных марок и расцветок. Бродячие собаки обнюхивали углы, урны и друг друга. Пространство по-прежнему было соткано из выхлопных газов, разогретого камня, запаха свежескошенной триммером травы и монотонного гула.

«Мир не изменился, — думал Герка, пытаясь нагнать широко шагающую панкушку. — Изменился только Герка Воронцов. А мир все тот же». И он улыбался самому себе. Не потому, что ему нравилось новое циничное «я», а потому, что, несмотря на все испытания, он все же оказался недостаточно циничен для всего этого. Обновленного Герку Воронцова все еще волновала судьба других людей.

Как только парочка скрылась за первым же поворотом, диалог между Швецом и Хозяином оборвался. Долгое время старики — древний библиотекарь и молодящийся модник — прессовали друг друга тяжелыми хмурыми взглядами. Наконец, не выдержав, Швец отвел глаза. Остен довольно улыбнулся и подмигнул ему.

— Красиво сыграл, Швец, снимаю шляпу! — шепнул он так, чтобы его слышал только директор. — Знаешь, на секунду мне показалось, что ты действительно желаешь со мной потягаться.

Директор библиотеки молчал, не поднимая глаз.

— Я рад, что ты осознаешь, чем бы это закончилось, — Остен самоуверенно ухмыльнулся. — Пожалуй, я не зря оставил тебя в моем городе.

— Идите уже, Федор Михайлович, — следуя взглядом за убегающими в водосток ручейками крови, вздохнул Швец. — У меня тут уборки — непочатый край.

Если хотите узнать, как пахнет городская свалка, возьмите ведро изрядно подгнивших овощных очистков и высыпьте их на открытый огонь. В печь или в костер, неважно, результат будет один и тот же — удушливый запах тлеющей гнили. Тухлый, тошнотворный, раздражающий слизистую оболочку носа. Несносный и бесцеремонный, словно подвыпивший гуляка, настойчиво пытающийся завязать с вами разговор в вагоне метро, этот запах вцепится в вашу одежду и волосы. Он не отпустит, даже когда вы сойдете на своей станции, а потащится следом, неловко предлагая свою ненужную дружбу. От него крайне трудно отделаться. Фактически, от неприятного осадка, который запах помойки оставляет на любом посетителе, можно избавиться, только надолго запершись в душе. И если вы точно знаете, что ближайшая душевая находится от вас на приличном расстоянии, измеряемом даже не в метрах, а в днях или неделях, стоит крепко подумать, прежде чем вступать с ним в тесный контакт.

Герка Воронцов всеми силами старался разучиться обонять. Никогда, ни при каких обстоятельствах наш герой не мог подумать, что одно из пяти основных чувств, доступных человеку, станет настоящим проклятием. Здесь открывались самые невероятные — нет, не горизонты — скорее, бездны зловония. Неожиданно для себя Герка прочувствовал всю силу глагола «смердеть», который раньше вспоминал только на уроках литературы, когда требовалось привести пример анахронизма. Свалка смердела. Юноша украдкой толкнул локтем Лилю и, стараясь не дышать носом, шепнул: