Ксения Лазорева - Сильмистриум

-Друзья! Торжественно объявил, поднявшись с кресла Натанель, с гордостью оглядывая свой верный экипаж. - Сегодня великий день и славная победа! От имени всего Габриэль я благодарю вас и все экипажи флота за слаженность действий, высокий боевой дух, вы смогли сохранить тысячи жизней нашего государства. Ваш подвиг не забудут никогда...

Галина тихонько покачала головой. Эти напыщенные речи она слышала уже не раз. Но разве это правда? Разве так выглядит славная победа? Воспользоваться слабостью противника, не имеющего возможности ответить тем же. Украдкой она взглянула на дядю, буквально раздувшегося от гордости.

Конечно, портить всеобщее торжество не входило в ее планы, но все-таки нельзя быть такими ослепленными.

-Ваша светлость, разрешите обратиться,- Галина приложила руку к груди, чуть поклонившись, чем заставила расступиться кружок самых верных людей адмирала, занятых тем, что вовсю превозносили воинский дар Натанеля.

-В чем дело, первый связной? - недовольно обернулся к ней генерал Адаль Минно. Вот так, она снова была лишь первым связным, а он капитаном. Кажется, никто в рубке, да и судя по тем радостным возгласам, что доносились из аппарата связи, не вспоминал уже о том, что еще и получаса не прошло, как звучали в канале связи людские крики и полыхали корабли.

-Господин адмирал,- Галина решительно назвала титул Натанеля, тем самым получая право игнорировать родство с Минно. Лицо того омрачилось, но он вынужден был отступить в сторону, - прошу прощения, но что будет с остатками флота Данамир? Их так и не обнаружили?

-Оставьте, Галина,- покровительственным тоном произнес, поглаживая брошь - розу Натанель.- Не ищите причин там, где их нет. Присоединяйтесь к нам. Выпейте бокал вина.

-А, что если это был всего лишь отвлекающий маневр?- Галина не обратила внимание, что не одна бровь вздернулась при этих словах. - Не слишком ли рано мы начали праздновать победу? - Круг с обеих сторон от нее расступился еще больше. Никто не хотел быть рядом с той, что навлекла на себя гнев Натанеля Растау. За нарушение субординации ей и так грозило взыскание, но в тот миг это ее мало волновало. Неужели они не видят, как все просто и быстро закончилось. Слишком просто и слишком легко. Натанель был адмиралом не первый год, и он должен был понимать, что противник, загнанный в угол, во сто крат опаснее. И он не посчитает отступление сдачей. Если они признали поражение, почему молчит плантина?

-Если мы празднуем победу, почему молчит Клавир?! - воскликнула Галина, отчаявшись пробиться сквозь эту непроницаемую стену из сознания собственного превосходства.

-Первый связной,- голос адмирала уже не был так мягок, и в нем зазвучали предостерегающие нотки.- Вы прекрасно знаете, что Клавир оставляет за собой право на получасовое вынесение окончательного вердикта. Время еще не вышло.

-Я это знаю,- Галина упрямо вздернула подбородок, готовая продолжить натиск. Но Натанель уже отвернулся от нее, тем самым она лишилась внимания и всех остальных в рубке. Точнее, они просто пытались не замечать все, что мешало им наслаждаться чувством ложного триумфа. Галина не могла поверить, что все они так легко приняли желаемое за действительное. -Но...

-Связной Лиги просит разрешение на посадку. У него послание для госпожи Тарсалины.- голос оператора посадочной площадки наполнил рубку и оставил после себя гробовое молчание. Все головы как одна повернулись к ней. Но она обязана была хранить молчание. Дать такое разрешение мог только капитан корабля. А сейчас нельзя было придумать худшего момента, чтобы получить его. Первое замешательство Адаля Минно сменилось секундной задумчивостью. Но от Галины не укрылось, как при этом он бросил вопросительный взгляд на Натанеля. И небрежный жест последнего. Заметно скривившись, ее дядя сам подошел к коммутатору и бросил короткое : "Дозволено".

Шумное веселье заметно увяло за это время, и офицеры разбились группками по двое - трое, держась в то же время поближе к склонившемуся над адмиралом Адалю, что-то в пол голоса говорящего ему. Галина осталась там, где стояла.

Посланец. Здесь? Сейчас?

-Посланник здесь,- глаза Галины устремились к вошедшему лейтенанту нижней палубы, который сопровождал молодого человека в синей форме с атрибутами связного Лиги. Под мышкой его был зажат сетчатый шлем пилота. Не обращая внимания на возмущенные возгласы, пренебрегая всяким протоколом, он прошел прямо к Галине. Остановившись в трех шагах, он осторожно вынул из-за пояса сложенные пластины.

-У меня послание для госпожи Тарсалины.

-Как вы обращаетесь к первому связному флагмана их величества?! - накинулся на пилота планера генерал, наконец, пришедший в себя.

-Ничего страшного, ваша светлость, - жестом Галина успокоила дядю. - Прошу, оставьте послание в моей каюте, я прочту его, как только смогу.- Она уже хотела отвернуться, но пилот внезапно выступил вперед и дотронулся до ее рукава. Теперь не только генерал, но и все присутствующие прожигали мужчину неодобрительными взглядами. Адмирал впервые взглянул на пилота с интересом и удивлением.

-Нет.

В замешательстве Галина смотрела на того, кто, находясь в самом сердце военных сил империи среди высших лиц государства, ставил свой долг выше рангов и различий.

-Но от имени кого вам поручено передать это послание?

Склонив голову, пилот на вытянутых руках поднял над собой поблескивающие малиновым отливом стеклянные листы*.

- Это мне неизвестно, но думаю, что это станет ясно из самого текста.

Галина колебалась. Он не стал бы так настаивать, если только не опасался лишиться знака связного Лиги. Вот так держать себя в самый разгар Арены, когда от малейшей ошибки может быть проиграна вся битва,- для этого нужно нечто большее, чем просто веские причины. Такое упрямство, граничащее с безумством должно питаться или страхом более сильным, либо столь же фанатичной преданностью.

-Хорошо, благодарю вас,- Галина осторожно приняла послание. - Ваше вознаграждение, полагаю, было оговорено заранее, но от себя...- пальцы Галины нашли за поясом маленькое плоское стеклянное кольцо,- здесь сто ветров*,- это все, что у меня есть при себе.

Но под взглядом пилота,- осуждающим, почти презрительным, ее рука опустилась.

-Это лишнее. Мне достаточно того, что уже есть. - Коротко поклонившись, связной покинул рубку еще до того, как кто-то смог вставить замечание.

Галина выдержала эту минутную атаку взглядами, любопытными, испытывающими, но, в конце концов ее оставили в покое, видимо посчитав, что интереса она больше не представляет. Две сложенные вместе пластинки малинового цвета, означающего сугубо личное послание, причем почти высшего класса секретности. Дальше шел только синий класс, который относился лишь к императору. Но едва взглянув на почерк, Галина поняла,- это не то письмо, что она ждала. Изящные почти каллиграфические буквы, выведенные с легким нажимом, не могли принадлежать руке герцога. Монограмма внизу тоже была ей не знакома. Тисненая печать в виде радужной снежинки с восемью лучами, один из которых был выведен черной краской. Лишь один человек во всем мире мог осмелиться пользоваться ею. Клеменс Таллигон.