Энн Маккефри - Драконы Перна

— Госпожа Бендена, мастер Фандарел, лорд Руатанский, вот я доставил нашего гостя в целости и сохранности, — прогремел голос мастера Идаролана.

Из горла Джексома вырвался приветственный клич, которому вторили рев Фандарела и радостный возглас Лессы. Встав по обе стороны пружинящего настила, Джексом с Фандарелом подхватили Робинтона под руки, так что он, как пушинка, слетел на берег.

В воздухе, оглушительно трубя, парили Рамот'а и Рут', и под их крики файры выделывали все более замысловатые фигуры. Приподнявшись на цыпочки, Лесса повисла на шее у мастера-арфиста, а потом, притянув к себе его голову, крепко расцеловала Робинтона в обе щеки. По лицу ее текли слезы, и Джексом, к своему удивлению, обнаружил, что у него тоже глаза на мокром месте. Он вежливо держался поодаль, пока Фандарел своей могучей ручищей не похлопал друга по плечу — ласково, так, что тот едва устоял на ногах. Потом юноша помог Брекке и Менолли спуститься по раскачивающемуся трапу. И тут все заговорили разом. Брекка озабоченно переводила взгляд с Робинтона на Джексома и обратно, то строго спрашивая, не тревожат ли юношу головные боли, то настаивая, чтобы арфист немедленно ушел с солнцепека — как будто он не жарился на солнце на протяжении всего плавания.

Само собой разумеется, все расхватали узлы и тюки, которые мореходы сгружали на берег, — все, кроме Робинтона, которому не позволили нести ничего, кроме гитары.

Брекка направилась было к их старому домику, но Фандарел торжествующе захохотал во все горло, положил свои лапищи ей на плечи и легонько подтолкнул в сторону посыпанной песком дорожки, ведущей к Прибрежному холду. Молодая женщина хотела возразить, но Лесса знаком велела ей помолчать и, взяв за руку, решительно повлекла за собой.

— Но я уверена, что дом в той стороне…

— Был, — засмеялся мастер Фандарел, вышагивая рядом с Робинтоном. — Но мы подыскали местечко получше, к тому же более подходящее для нашего главного арфиста.

— И более представительное, мой друг? — посмеиваясь, спросил Робинтон, хлопнув кузнеца по могучему плечу.

— Еще какое представительное! — едва не задохнулся от хохота Фандарел.

Брекка дошла до места, где тропинка делала изгиб, и застыла на месте, недоверчиво глядя на новый холд.

— Я просто глазам своим не верю! — она с недоумением перевела взгляд с Лессы на кузнеца, потом на Джексома. — Неужели вы сотворили это? Как? Когда?

Робинтон с Фандарелом подошли к женщинам. Кузнец широко ухмылялся, глаза его превратились в узкие щелочки.

— Но ведь Брекка, кажется, говорила, что домик совсем маленький, — сказал Робинтон, оглядывая здание и нерешительно улыбаясь. — Если бы я знал…

Не в силах больше терпеть, Лесса с Фандарелом подхватили арфиста под руки и потащили к широким ступеням крыльца.

— Подожди, ты еще не видел, что там внутри, — довольно посмеиваясь, проговорила Лесса.

— Нам помогал весь Перн — кто материалами, кто рабочими руками, — вторил ей Джексом. Взяв разом притихшую Брекку за руку, он повел ее к входу, кивком пригласив Менолли последовать за ними.

Девушка медлила, оглядываясь по сторонам, но видела она только уютную бухточку, тщательно разровненный песок, деревья и цветущий кустарник — все это выглядело таким же нетронутым, как и в тот день, когда они с Джексомом впервые прилетели сюда. Только высившееся в глубине здание холда да круговая дорожка, посыпанная песком и окаймленная ракушками, говорили о произошедших переменах.

— Просто не могу поверить! — выдохнула юная арфистка.

— Понимаю. Они так старались, чтобы все было красиво. Подожди, что ты скажешь, когда увидишь Прибрежный холд внутри!

— Так у него уже есть имя? — похоже, девушке это не очень понравилось, но Джексом не мог понять почему.

— Ведь холд расположен на берегу… вот и получается — Прибрежный!

Они подошли к ступенькам, сложенным из черного камня. Швы между плитами были заделаны белым раствором, что придавало лестнице нарядный и в то же время внушительный вид. Над террасой, которая тянулась вокруг всего дома, почти вплотную подступая к цветущим деревьям, наполнявшим воздух терпким ароматом, нависала золотисто-оранжевая черепичная крыша. Металлические ставни были открыты, словно приглашая заглянуть в необычайно большие окна и полюбоваться внутренним убранством. Арфист уже расхаживал по главному залу, и голос его звенел восторгом и изумлением. Когда Джексом, пропустив вперед Брекку с Менолли, вошел в холд, Робинтон застыл на пороге комнаты, отведенной под его кабинет. В просторном помещении были заботливо расставлены и разложены его вещи, которые Сильвина переправила сюда из цеха арфистов. Смятение Робинтона передалось Заиру; он громко и взволнованно чирикал, сидя на поперечной балке. К нему присоединились Красотка с Бердом, а вслед за ними Мийр, Талла и Фарли.

«Как будто поют по нотам!» — подумалось Джексому.

— А вот и Фарли! Мне кажется, я слышал, что Пьемур тоже здесь. Почему же я его не вижу? — удивленно и чуть обиженно спросил Робинтон.

— Он вместе с Шаррой — присматривает за жарким, — пояснил Джексом.

— Просто мы не хотели, чтобы вокруг толпилось слишком много народу… Это было бы для тебя утомительно… — добавила Лесса, чтобы успокоить арфиста.

— Утомительно? Для меня — утомительно?! Да я просто мечтаю, чтобы меня кто-нибудь утомил! ПЬЕМУР!!!

Если глядя на загорелое, посвежевшее лицо Робинтона кто-то еще мог усомниться в его исцелении, то рев, который он испустил — такой же мощный и оглушительный, как бывало, — не оставлял никаких сомнений: мастер-арфист Перна жив и здоров!

И сразу же издалека раздался тревожный отклик:

— Я здесь, учитель!

— А ГДЕ ТВОЙ ОТЧЕТ?

— Какое счастье, что мы додумались отправить его в морское путешествие, — улыбнувшись Лессе, шепнула Брекка. — Представляешь, что он вытворял бы на суше?

— Вы обе даже не в состоянии понять, насколько моя пустячная хворь задержала некоторые чрезвычайно срочные…

— Пустячная хворь? — Фандарел даже глаза вытаращил от изумления. — Мой добрый Робинтон…

— А это ты видел, мастер Робинтон? — Менолли достала из уставленного красивыми вещицами шкафчика бокал — изящный стеклянный кубок. Основание его переливалось темно-синим — цветом арфистов, а сбоку были выгравированы имя мастера и арфа. Глаза девушки округлились от восхищения.

— Клянусь Скорлупой, да это же цвет нашего Цеха! — Робинтон взял бокал в руки, любуясь искусной работой.

— Это тебе от моей мастерской, — сияя, сказал Фандарел. — Мермал хотел сделать синим весь бокал, но я помню, как тебе по душе любоваться чистым цветом бенденского вина…

В глазах Робинтона светились признательность и благодарность. Вдруг его длинное лицо приняло печальное выражение.