Роберт Говард - КОНАН. КРОВАВЫЙ ВЕНЕЦ

— Керим Шах! — произнес Конан, и в глазах его зажглись яркие огоньки.

Туранец не сопротивлялся, рука киммерийца сжала его плечо. За Керим Шахом ехал отряд иракзаев на тощих конях. Они смотрели горящими глазами на незнакомца, загородившего им дорогу, и держали наготове луки и кинжалы, но не спешили пускать их в ход из-за опасной близости зияющей у их ног пропасти.

— Где Деви? — спросил Керим Шах.

— Тебе не все равно, гирканский шпион? — усмехнулся Конан.

— Знаю, я в твоих руках,— сказал Керим Шах.— Я ехал с горцами на север, когда мы попали в засаду на перевале Шализах. Многие мои люди были убиты, остальных гнали, как стадо шакалов. Когда мы избавились от преследователей, направились на запад, к перевалу Амир Жехун, а сегодня утром наткнулись на бродившего по горам вазула. Он совсем спятил, но прежде, чем умер, мы многое узнали из его беспорядочного бреда. Он сказал нам, что остался единственным уцелевшим из той банды, которая помчалась за вождем афгулов и пленной кшатрийкой в ущелье у деревни Курум. Все время говорил о человеке в зеленом тюрбане, которого сбил конь афгула. А когда на того человека напали вазулы, он погубил их, уничтожив, как язык пламени пожирает тучу саранчи. Каким образом этот вазул уцелел, не знаю, и он тоже не знает, но из его бреда я понял, что Конан из Гхора был в Куруме со своей королевской пленницей. А когда мы пробирались через горы, встретили голую галзайку с бурдюком. Она сказала, что огромный воин, похожий на вождя афгулов, заставил ее отдать одежду для вендианки. Девушка утверждала, ты поехал на запад.

Керим Шах не счел нужным рассказать, что он как раз ехал на условленную встречу с отрядом туранской конницы, когда горцы перекрыли ему дорогу. Дорога к долине Гу-рашах через перевал Шализах длинней, чем дорога, ведущая через перевал Амир Жехун, но эта последняя пересекала земли афгулов, которых Керим Шах предпочитал избегать, по крайней мере, пока не соединится с армией. Отрезанный от дороги, ведущей на перевал Шализах, он все же ехал этим небезопасным путем, пока весть, что Конан со своей пленницей еще не достиг Афгулистана, не склонила его к мысли повернуть на юг и совершить дерзкий поход в глубь гор в надежде встретить киммерийца.

— Скажи лучше, где Деви? — предложил Керим Шах,— У меня военное преимущество…

— Пусть только хоть один из твоих псов дотронется до тетивы, и я сброшу тебя в пропасть,— пообещал ему Конан,— Кроме того, тебе не поздоровится, если ты меня убьешь. Меня преследуют афгулы, и, если ты избавишь их от удовольствия поймать меня, они спустят с тебя шкуру. А Деви попала в руки к Черным Колдунам с Имша.

— К Таруму! — тихо выругался Керим Шах, впервые теряя свою невозмутимость,— Хемса…

— Хемса мертв,— произнес Конан,— Его прежние господа вместе с каменной лавиной спустили его в ад. А теперь уйди с дороги. С радостью убил бы тебя, но сейчас спешу на Имш.

— Поеду с тобой,— сказал вдруг туранец.

Конан рассмеялся ему в лицо:

— Ты думаешь, я тебе доверяю, гирканская собака?

— А я и не прошу об этом,— ответил Керим Шах,— Нам обоим нужна Деви. Ты знаешь мои побуждения: король Ездигерд жаждет присоединить ее королевство к своей империи, а я — забрать в свой сераль. Я знал тебя еще как предводителя степных разбойников и понимаю, что тебя интересует — грабежи на большой дороге. Ты хочешь опустошить Вендию и потребовать от них огромный выкуп за Жазмину. Может, мы на время, не питая никаких иллюзий относительно друг друга, объединимся и попробуем вырвать Деви из рук колдунов? Если это нам удастся и мы останемся в живых, то решим в поединке, кому она достанется.

Киммериец какое-то время смотрел на него, сузив глаза, потом кивнул головой и отпустил его руку.

— Согласен. А твои люди?

Керим Шах повернулся к молчащим иракзаям и произнес:

— Этот человек и я намерены отправиться на Имш и сражаться с чернокнижниками. Едете с нами или остаетесь и даете возможность афгулам, которые идут по пятам за своим вождем, содрать с себя шкуру?

Горцы приняли известие Керим Шаха с угрюмой покорностью. О своей судьбе они догадались уже на перевале Шализах, когда свистящие стрелы дагозаев принудили их к бегству. Слишком часто вспыхивали кровавые распри между людьми из долины Забар и жителями гор. Их отряд был слишком мал, без помощи ловкого туранца они не могли прорваться к приграничным деревням. Иракзаи считали себя мертвецами, поэтому дали ему ответ, который могли дать только пропащие люди:

— Мы пойдем с тобой, чтобы умереть на Имше.

— Значит, в путь, да благословит нас Кром! — произнес Конан, беспокойно озираясь по сторонам и приглядываясь к темно-синим теням густеющего сумрака.— Афгульские волки были в двух часах езды за мной, но мы потеряли слишком много времени.

Керим Шах тронул с места коня, спрятал меч в ножны и осторожно развернулся. Через минуту все д винулись в гору так быстро, насколько было возможно. Наконец они выехали на хребет в миле от того места, где Хемса задержал Конана и Жазмину. Тропинка, которой они приехали, даже для горцев оказалась довольно опасной, и поэтому Конан с Жазминой избрали тогда другую дорогу. Керим Шах двинулся по ней, считая, что и киммериец сделает то же самое. Даже Конан вздохнул с облегчением, когда последний поворот остался за спиной. Они ехали словно череда призраков, меряющих заколдованное королевство теней. Только тихий скрип кожаной упряжи и побрякивание стали давали знать об их присутствии, а через какое-то время мрачные горные склоны снова опустели, бездушные и молчаливые в свете звезд.

Жазмина едва успела вскрикнуть, когда почувствовала, как алый омут втягивает ее, с неимоверной силой вырывая из рук киммерийца. В тот миг у нее перехватило дыхание. Страшная воздушная волна оглушила, ослепила, отняла язык и слух. Она едва соображала, что очутилась где-то высоко и летит с ошеломляющей скоростью. Ей казалось, она сходит с ума, потом закружилась голова, и она потеряла сознание.

Когда Деви пришла в себя, еще было живо воспоминание о перенесенном ужасе, она громко вскрикнула и вскинула руки, словно защищаясь от падения. Ее пальцы сжали мягкую ткань, и девушка, почувствовав глубокое облегчение, огляделась вокруг.

Она лежала на подиуме, покрытом черным бархатом, в огромной мрачной комнате со стенами, увешанными темными гобеленами, на которых с поразительной достоверностью были изображены извивающиеся тела драконов. Высокий свод комнаты тонул в густом полумраке, а тени, залегшие в углах, создавали ощущение зловещего ужаса. На первый взгляд казалось, что здесь нет окон и дверей или они скрывались за кошмарными гобеленами. Жазмина не могла понять, откуда сочится слабый свет, позволяющий увидеть обстановку. Огромная комната — царство тайн, теней и мрачных углов, из которых, казалось, полз неясный удушающий страх.