Виталий Вавикин - Эта короткая счастливая жизнь

– Петь.

– Петь? – он хрипло рассмеялся. – Разве ты ещё не напелась, пташка? – от этих слов Фелицию передёрнуло, словно от пощёчины.

– Не называйте меня так.

– Это ещё почему? – незнакомец затянулся, стряхивая пепел на пол. Фелиция попыталась выдержать его взгляд, но у неё этого не получилось. – Боишься меня? – она поджала губы и покачала головой. – А зря, – незнакомец подошёл ближе, сжал прокуренными пальцами её подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. – Черномазый, например, боялся. Разве он не говорил тебе об этом?

– Нет.

– Странно, – незнакомец прижал большой палец к её губам. – Из тебя получится хороший стукач, пташка.

– Пустите меня! – вспылила Фелиция, но вырваться или дать пощёчину не решилась. Улыбка незнакомца напомнила оскал тысячелетнего черепа. – Они знают, кто вы, – прошипела она, вспоминая кошмарную ночь, и надеясь, что догадка верна. – Персибал назвал им ваше имя!

– А ты? – незнакомец встретил эту новость весьма безразлично. – Скажи, почему они отпустили тебя? – он увидел смятение в глазах Фелиции и снова улыбнулся. – Пташка.

На этот раз Фелиция не сдержалась и влепила ему пощёчину. В конце концов, перед ней всего лишь служитель правопорядка. Он не может причинить ей вред. Не имеет права. «Геральд! Геральд Спарсер!» – звучал в её голове истошный крик Персибала, и слёзы отчаяния начинали подступать к глазам, застилая весь окружающий мир.

Он приходил ещё дважды, Геральд Спарсер, и Фелиции показалось, что он пытается ухаживать за ней. Одинокая и подавленная, она сидела в квартире, лишь изредка выбираясь, чтобы купить продукты. С продуктами она и принесла известие о смерти Спарсера: свиная ножка была завёрнута в газету, главный заголовок которой рассказывал о случившемся.

Фелиция несколько раз перечитала статью, но так и не поняла, что чувствует. С одной стороны умер неплохой человек, с другой, этот человек отнял у неё Персибала. Не будь его, они ещё пели бы в каком-нибудь баре и не думали о том, куда им бежать на следующий день. Затем Фелиция вспомнила кошмарную ночь в доме Джеральда, и сердце сжалось так сильно, что перехватило дыхание. Что же ей теперь делать? Как жить дальше?

Фелиция попыталась убедить себя, что после пары месяцев успеха с Персибалом она сможет найти работу певицы. Тем более что у неё теперь есть репертуар. Песни Персибала остались ей, как наследство. Даже ноты. Нужно лишь найти хорошего пианиста.

Фелиция представила, как будет звучать её голос без Персибала. Сохранят ли песни прежнее очарование? Гадать не имело смысла. Нужно найти пианиста и попробовать.

В трепетном волнении Фелиция пережила выходные и отправилась на поиски. Первый джаз-бэнд, в который она обратилась, был полностью сформирован. Чернокожая девушка, примерно её возраста, обладала таким глубоким чистым голосом, что Фелиция сразу отказалась от мысли пытаться петь с ней дуэтом. Во втором джаз-бэнде её встретили достаточно холодно, сразу дав понять, что у них достаточно тесный коллектив и менять они ничего не собираются. Фелиция не спешила отчаиваться, но после недели неудачных поисков решимость её поубавилась.

– Так значит, вы пели с Персибалом? – спросил улыбчивый негр по имени Финчли.

– А вы его знали? – расцвела Фелиция.

– Немного, – он позвал свою чернокожую спутницу, повергнув Фелицию в уныние. Нет. Она не придётся к месту и здесь.

– В своё время я была без ума от Персибала! – сказала ей женщина Финчли, даря широкую белозубую улыбку.

– Он умер, – очень тихо сказала Фелиция.

– Что?

– Умер.

– Ах! – улыбка ещё была на лице чернокожей женщины, но в глазах появилось новое, непонятное Фелиции выражение. – Очень жаль. У вас был хороший репертуар, – она извинилась и, отозвав Финчли в сторону, о чём-то долго и напряжённо разговаривала. – Очень жаль, – снова сказала женщина и взяла Фелицию под руку. – Если вам нужны деньги… – Фелиция услышала робкое, сбивчивое предложение продать песни Персибала. – У него ведь был богатый репертуар?

– Я не знаю, – соврала Фелиция. – У меня совершенно ничего не осталось, – она ушла, чувствуя на спине их недоверчивые взгляды.

Ничего. Нигде. Она сидела в доме, плата за который медленно съедала оставшиеся деньги и думала о том, что скоро снова придётся устраиваться посудомойкой. Прощай, вечеринки! Прощай, наряды и поклонники! Какой бар теперь согласится принять её после того, что сделал Персибал?

Фелиция вспомнила покинутый родительский дом и ужаснулась, увидев чёткий образ отца. Такой строгий! Такой справедливый! Она вздрогнула, услышав стук в дверь. – Тебя не просто найти, – сказал Финчли.

Фелиция вспомнила его девушку. Вспомнила, как они предлагали ей продать песни Персибала.

– Я же сказала, что у меня ничего нет, – сказала она, собираясь закрыть дверь.

Финчли замялся и зачем-то начал рассказывать про Гортензию. Сложная, эксцентричная, самовлюблённая.

– Я оставил её, – закончил он. Фелиция тряхнула головой, окончательно перестав понимать, что происходит. – Мы с ней уже три года, а об успехе, которого вы добились с Персибалом за пару месяцев, не может быть и речи, – сказал Финчли.

Фелиция закрыла глаза. Что всё это значит? Чего он хочет?

– Если бы могли… – Финчли кашлянул. – Если ты ещё не нашла партнёра…

Веки Фелиции задрожали. Могла ли она мечтать об этом час назад? Жизнь катилась в пропасть, а сейчас, неожиданно вспорхнула ввысь, подхватив её тёплыми порывами ветра. Фелиция недоверчиво посмотрела на Финчли. Может быть, это последний подарок Персибала: другого-то он не сможет сделать.

Фелиция отошла в сторону, впуская Финчли в дом. Два с лишним часа они обсуждали возможность совместных выступлений. Финчли показывал Фелиции ноты своих песен, но она ничего не понимала в них, и ему приходилось каждый раз напевать мотивы, спрашивая её мнение.

– Очень жаль, что здесь нет пианино, – досадовал Финчли, снова и снова предлагая Фелиции пойти к нему, но она отказывала. Лишь ближе к вечеру, когда предложение выступать дуэтом начало казаться ей весьма заманчивым, она согласилась. Всю дорогу до дома Финчли она настырно пыталась сдерживать волнение. Знает ли он, что сделал Персибал? Знает ли, что в тихих барах им, скорее всего, не дадут выступать? И сможет ли она заменить Гортензию? Понравится ли ему её голос?

Однако, как только она услышала первые аккорды, все сомнения развеялись, уступив место разочарованию и тоске. Нет. Эта музыка далека от божественного очарования. Слишком простая. Слишком прямолинейная.

– А у тебя есть другие песни? – осторожно спросила Фелиция.

Финчли пожал плечами и заиграл что-то ещё более невнятное, чем прежде. Фелиция помрачнела. Спела безрадостно несколько песен своего нового знакомого и поняла, что из этого не выйдет ничего хорошего.