Виталий Вавикин - Эта короткая счастливая жизнь

Стефани слушала его, понимая, что сейчас от этого человека, возможно, зависит вся её будущая жизнь, и отчаянно пыталась скрыть свою неприязнь. Слишком высокий, слишком крупный, слишком невежественный.

«Как этот человек смог добиться такого влияния?!» – думала Стефани.

Особенно запомнился ей рассказ сестры о том, как в Лас-Вегасе они ездили в пустыню и познакомились с индейским племенем.

– Неужели это произвело на тебя впечатление?! – не смогла скрыть своего изумления Стефани.

В последующую после свадьбы неделю её мнение об Олдвике стало ещё более критичным. Всё больше и больше он начинал представляться ей необъезженным жеребцом, место которому на ферме, а не в элитной квартире Манхеттена.

Особенное возмущение вызвало у Стефани, когда за обедом Олдвик объявил свою молодую супругу превосходной наездницей, сумевшей объездить такого жеребца, как он.

Стефани огляделась по сторонам, словно желая убедиться, что за столом, кроме неё, Брюстера, сестры и Олдвика никого больше нет, и, сдерживая возмущение, попыталась объяснить, что подобное поведение, мягко сказать, аморально.

– А ты предпочитаешь, чтобы я раздавил её?! – рассмеялся Олдвик и безобидно подмигнул Стефани, намекнув на невысокий рост Брюстера и его хрупкое телосложение.

– Возмутительно! – буркнула Стефани и, поджав губы, заставила себя молчать.

– Если бы не его обещание устроить на Бродвее! – позже сказала она Брюстеру и, дождавшись, когда тот согласно кивнёт, вынесла на рассмотрение возможность поездки в Лас-Вегас. – Может, я и ошибаюсь, – вкрадчиво сказала она, – но мне кажется, пройдёт ещё пара дней, и мне придётся столкнуться с ужасом: испытать на себе ухаживания этого животного, а я, сам понимаешь, меньше всего хочу снова разрушать жизнь сестры. Если подобное поведение Олдвика – неизбежность, то пусть это будет кто угодно, только не я. Да и отказ, боюсь, поставит крест на его помощи нашей карьере.

Стефани снова дождалась, когда Брюстер согласно кивнёт, и, вспомнив о том, что договорилась встретиться с сестрой, оставила его наедине со своими мыслями.

Рассказ Фелиции о Лас-Вегасе нравился Стефани, и во время похода по магазинам она не желала слушать ничего, кроме историй об этом городе.

Вечером, оставшись с Олдвиком наедине, она расспросила его о гостиничном бизнесе, а именно о том, какие планы у него на Лас-Вегас. Политика и экономика не интересовали её, но слушать о растущей индустрии развлечений нравилось, особенно если Олдвик, с присущей ему уверенностью, говорил, что, обладая, хоть небольшим талантом и связями, покорить можно любую вершину.

– А связи у тебя теперь есть! – закончил он, потрепав Стефани за щеку, словно ребёнка. Она нахмурилась и спешно отстранилась назад, но затем-таки улыбнулась ему.

Спустя месяц Стефани и Брюстер перебрались в Лас-Вегас, и вернулись в Нью-Йорк лишь на крестины первенца, которого подарила Олдвику Фелиция. Девочка получилась на загляденье красивой, в точности копируя черты своей матери, что привело Стефани в неописуемый восторг.

– Даже страшно представить, какая судьба ждала бы девочку, окажись она похожей на отца, – прошептала она ночью Брюстеру.

Он кивнул, но тут же забыл об этом. Он думал о Лас-Вегасе, думал о незаконченных делах, которые, по сути, никогда не могут быть закончены. Олдвик наградил его властью и влиянием, позволив наравне со Стефани управлять рестораном и кабаре, и он был благодарен ему за это.

«И что плохого в том, если девочка будет похожа на отца? – Брюстер вспомнил Фелицию, вспомнил, как познакомился с ней в Чикаго. – И что, интересно, привлекает сильных мужчин в подобных женщинах?»

Он улыбнулся, вспомнив миленькую девушку из Лас-Вегаса, готовую уступить ему только потому, что он наделён властью вершить её карьеру. Отказать этому юному ангелочку оказалось крайне непросто, но в итоге Брюстер принял верное решение.

Сделал ли он это, ведомый желанием сохранить верность Стефани? Нет. Скорее предостерёг себя от возможности потерять её расположение, а следовательно, расположение Фелиции и Олдвика.

Какие бы отношения ни были между сёстрами, они всё равно остаются сёстрами. А рисковать и ставить свои желания превыше благополучия ещё рано.

Несколько знакомых рассказали Брюстеру об индустрии кинематографа, и заверили, что при наличии связей и средств можно легко построить карьеру в Голливуде.

Один актёр, оставивший в казино чуть ли не все сбережения, охотно принял предложение Брюстера возместить ему часть проигрыша, но за ужином сказал, что сможет вернуть всё и даже с процентами, получив гонорар за следующий фильм.

Актёра звали Юджин Моска, и уже после встречи Брюстер узнал, что это один из самых успешных актёров последних лет.

В память вгрызлись рассказы о наградах и банкетах, описания съёмочных площадок и ресторанов. Даже жилье Моски показалось Брюстеру чем-то возвышенным и утончённым.

«Если удастся устроить свою карьеру в Голливуде, то тогда не нужно будет заботиться о расположении Стефани, её сестры и Олдвика», – думал Брюстер.

В последующие месяцы он посвятил всё своё свободное время, чтобы убедить Стефани попробовать себя в кинематографе. Особенную уверенность вызвало у Брюстера известие от Олдвика, в котором он сообщал, что собирается построить несколько гостиниц в Лос-Анджелесе. При помощи Стефани Брюстер планировал убедить его вложить деньги в кинематограф.

– Послушай, Клемент, в Лас-Вегасе я познакомился с Юджином Моской и ещё парой весьма перспективных актёров, – вкрадчиво сказал Брюстер, оставшись с ним наедине, – и знаешь, что я подумал? – он заискивающе заглянул Олдвику в глаза. – А ведь шоу-бизнес это действительно стоящее дело. Сейчас, после того, как отменили сухой закон, бары, несомненно, пойдут в гору, но кинематограф только набирает обороты, и если вложить в него деньги сейчас, то в недалёком будущем можно получить колоссальные дивиденды…

Брюстер замолчал, пытаясь понять странное выражение, застывшее на лице Олдвика. Он либо ничего не понимал, либо сам подумывал о чём-то подобном.

– Ты знаешь, кто такой Фредерико Борджа? – спросил Олдвик и, получив утвердительный ответ, сказал, что этот режиссёр приходил к нему с подобным предложением. – Я отказал ему, – развеял все надежды Брюстера Олдвик. – Если я и соглашусь на что-то подобное, то мне нужен полный контроль, а связываться с итальянцем не сулит ничего хорошего, кроме обмана и последующих угроз. Ты знаешь, почему я не построил гостиницу в Чикаго?

Олдвик нетерпеливо замолчал.

Брюстер спешно кивнул, давая ему возможность продолжить.

– Не уверен, что всё было именно так, как тебе рассказали, но представление у тебя есть, так что можешь представить, как я отношусь к Бордже и подобным ему проходимцам, – он в который раз наградил собеседника оценивающим взглядом. – Насколько хорошо ты прощупал почву в Голливуде?