Роберт Говард - ВОИН СНЕГОВ. Сага ледяных пещер

— Афзал-хан спит в башне, — прошептал Яр-Мухаммед, наклонясь к самому уху О'Доннелла. — Спит или притворяется, что спит. Все люди собрались возле восточной стены и пытаются разглядеть туркменов. Им было разрешено погасить костры, чтобы не вызвать подозрений.

— Тогда вперед, через стену, — прошептал О'Доннелл, поднимаясь и схватываясь руками за верх стены. Он перемахнул через стену почти бесшумно, с легким шорохом, похожим на шелест тамариска на ветру, и так же тихо вслед за ним перебрался через стену Яр-Мухаммед. О'Доннелл несколько мгновений постоял в тени стены, обдумывая каждый свой шаг, прежде чем сдвинуться с места.

Перед ним стояла темной горкой хижина, она была ближе к западной стене, чем ко всем остальным. Возле нее краснели угли остывавшего костра. В башне на северо-западном углу стены света не было.

Велев Яр-Мухаммеду оставаться возле стены, О'Доннелл направился туда, где тлели угли. Когда он подошел к ним ближе, он разглядел людей, спавших между хижиной и восточной стеной. Сперва ему показалось противоестественным, что эти хладнокровные убийцы мирно и безмятежно спали в такое время. Но тут же он понял, что ничего странного в этом не было. По первому слову хозяина они встанут и будут убивать, а пока он этого слова не произнес, они могли спать. И разве сам О'Доннелл никогда не спал и не ел на поле битвы среди трупов?

Часовые вдоль стены были едва различимы. Они не оборачивались; лежа неподвижно, словно каменные статуи, всматривались они в темноту, из которой кто-нибудь мог появиться. Среди углей лежала длинная наполовину сгоревшая обугленная хворостина, один ее конец мерцал красным светом. О'Доннелл изловчился и схватил ее. Яр Мухаммед невольно поежился возле стены. Ему было хорошо видно, как из темноты на мгновение протянулась рука к гаснущему костру, затем рука пропала, и к нему двинулась красная точка.

— Аллах! — прошептал вазири. — Здесь темнее, чем в преисподней!

— Тише! — раздался рядом с ним шепот О'Доннелла. — Приготовься, сейчас начнутся главные дела.

Он подул на кончик хворостины, и дерево разгорелось ярче.

— Предаюсь в руки Аллаха! — прошептал О'Доннелл и шагнул к хижине, протянув горевшую хворостину к ее соломенной крыше.

В следующее мгновение возле крыши метнулся язычок пламени, и в один миг огонь охватил сухую солому. В свете огромного костра можно было ясно разглядеть фигуры вскочивших на ноги людей. Часовые повернулись и замерли в изумлении.

О'Доннелл с воинственным криком нажал на курок своего пистолета.

Один из часовых свалился со стены, успев лишь нелепо взмахнуть ружьем. Остальные падали с криками, шатаясь, словно пьяные, под шквальным огнем О'Доннелла и Яр-Мухаммеда, который стрелял в своих недавних товарищей так, будто они были его заклятыми врагами.

Все это произошло в считанные секунды, и те бандиты, которые вскочили с земли при виде огня и звуках выстрелов, не могли увидеть за пламенем двух людей, которых к тому же скрывала тень от дальней стены. Но в следующий миг послышались другие звуки — топот ног и шорохи, сопровождавшие туркменов, перебиравшихся через стену.

Некоторые патанцы услышали эти звуки и тревожно вглядывались в темноту за горящей крышей хижины, но пламя делало окружающую тьму еще более непроглядной. Они не могли видеть неумолимо приближавшуюся к ним смерть.

Через несколько секунд над укреплением раздались крики ужаса. Из темноты на бандитов набросились туркмены. Их глаза горели ненавистью, а клинки рубили беспощадно. Они навалились на бандитов, словно волна, и дрались как безумные.

Разбуженные выстрелами и ошеломленные внезапностью нападения патанцы были обречены на поражение. Некоторые бежали, перебравшись через стену и не оказав даже ни малейшей попытки к сопротивлению, но оставшиеся в укреплении, крича и воя, как волки, отчаянно сопротивлялись. Горящая солома на крыше хижины придавала всей картине особенно жуткий вид. Туркменские шапки смешались с тюрбанами, повсюду звенела сталь, ятаганы отбивались от кривых сабель, и лилась кровь.

Разрядив пистолет, О'Доннелл подбежал к башне. Он ждал, что в любой момент оттуда мог появиться Афзал-хан. Однако в такие минуты человек теряет всякое представление о времени. Минута может показаться равной часу, а час способен пролететь, словно одно мгновение. На самом деле разъяренный афганец вышел из башни почти сразу же после того, как туркмены перебрались через стену. Может быть, он и в самом деле спал, может быть, его удержала осторожность. Ведь выстрелы могли обозначать, что его люди поднялись против него.

Так или иначе, но, разъяренный, как бык, он вышел с ружьем в руках. О'Доннелл метнулся к нему, однако афганец успел разглядеть, что его бандиты гибнут под бешеным натиском туркменов. Он понял, что схватка уже проиграна, и побежал к ближайшей стене.

О'Доннелл попытался стащить его назад со стены, но Афзал-хан, изловчившись, выстрелил. Американец почувствовал тяжелый удар в живот и упал на землю, не в силах вздохнуть. Афзал-хан с победным криком потряс ружьем и переметнулся через стену. Пуля, посланная ему вдогонку Яр-Мухаммедом, не нашла своей цели.

К О'Доннеллу через все укрепление подбежал вазири и, опустившись возле него на колени, силясь найти рану на его теле, запричитал:

— Ай-яй! Он убит! Мой друг и брат! Где можно найти второго такого? Убит пулей горца! Ай! Ай! Ай!

— Прекрати причитать, — выдохнул О'Доннелл, садясь на земле. — Я даже не ранен.

Яр-Мухаммед вскрикнул теперь уже от удивления.

— Но где же пуля, брат мой? Он стрелял в упор!

— Она попала в пряжку моего пояса, — проворчал О'Доннелл, ощупывая тяжелую золотую пряжку, которая от удара пули погнулась и сплющилась. Клянусь Аллахом, она спасла меня. Это было похоже на удар кузнечного молота. Где Афзал-хан?

— Он бежал в темноте.

О'Доннелл поднялся и посмотрел на схватку. Она была почти окончена. Уцелевшие патанцы перелезали через стену, преследуемые туркменами. Побеждая, туркмены были так же беспощадны, как и любые другие жители Востока. Все укрепление теперь напоминало бойню.

Хижина все еще ярко горела, и О'Доннелл был уверен, что ее содержимое сгорело дотла. Огонь, который дал туркменам преимущество, теперь становился источником опасности: из долины наверняка уже спешили к укреплению бандиты, и в ярком свете пламени они могли бы легко справиться с туркменами. Он побежал вперед, на ходу выкрикивая приказания и первым подавая пример действий.

Туркмены похватали все сосуды, какие только попадали под руку, даже шапки пошли в ход. Все дружно принялись носить воду из колодца и заливать огонь. О'Доннелл бросился в дверь хижины и начал выбрасывать из нее все подряд, в основном это были обгоревшие остатки еды, и затаптывать языки пламени ногами.