Роберт Говард - БРАТ БУРИ. Сага Медвежьей реки

— Видишь ли, — еще более ласково заметил я, — эта долина — она наша! А вам придется продолжить свой путь.

— Что значит — продолжить свой путь?! — что было мочи завопил братец Бакнер. — Я всю дорогу буквально на себе тащил сюда целую толпу этих несчастных созданий! От самого Финт-Сити в Канзасе, где, на свою беду, вызволил этих чудаков из грязных лап нескольких потешавшихся над ними бизоньих браконьеров, да будет земля пухом тем глупым и непутевым идиотам! И с той поры я провел их фургоны сквозь огонь, воду и целые орды меднокожих индейцев и бледнолицых мерзавцев! Я клятвенно обещал беднягам, что лично приведу их в те края, где сама земля будет сочиться молоком и медом. Я был суров с ними и пренебрег их мольбами даже тогда, когда, стоя на коленях, они умоляли меня, Христа ради, отпустить их обратно в Иллинойс! Потому как я действительно знал, что для них лучше. И все это время я имел в виду только одно: замечательные угодья Каньона Охотничьих Ножей. А теперь ты нагло предлагаешь им — то есть мне, не кому-нибудь, а мне! — продолжить свой путь!

Медведь Бакнер в бешенстве завращал глазами и плюнул на землю, под ноги своей лошадке. Я молча ждал.

— И какой же ответ я получил на свое вполне справедливое требование удалиться и оставить в покое этих несчастных агнцев Божиих? — наконец с горечью в голосе продолжил братец Бакнер. — Жалкий беззащитный мальчишка, Джордж Уоррен, вернулся в лагерь сломленный морально, с полями от своей лучшей шляпы на шее! И вдобавок — стоя на стременах, поскольку нанесенное тобой страшное и незаслуженное оскорбление еще долго не позволит этому несчастному достойно сидеть в седле! Раз такое дело, я велел им всем немедля укрепить лагерь, а сам отправился на разведку. И вот теперь я лично повторяю тебе те же самые слова, какие посылал раньше с беднягой Джорджем. Разумеется, я не забыл что мы с тобой — кровная родня. Но принципы дороже!

— Согласен! — сурово молвил я. — Жизненные принципы Элкинсов из Невады никогда не станут менее возвышенными, нежели принципы Бакнеров из Техаса. Год назад, когда я уложил тебя на обе лопатки в Кугуарьем Хвосте…

— Какая низкая ложь! — заскрежетал зубами братец Медведь. — Просто ты тогда ловко воспользовался незаконным преимуществом, пригрев меня по уху здоровенным дубовым бревном именно в тот момент, когда я никак не мог этого ожидать!

— Конечно не мог, — с достоинством ответил я. — Потому как именно в тот момент ты только что расколол об мою голову булыжник размером с хорошую кадку для воды! Но хватит об этом. Кто прошлое помянет — тому глаз вон! Перейдем к делам насущным. Возникшее теперь между нами небольшое разногласие мы можем решить лишь в честном бою, как полагается истинным джентльменам! Но в таком разе прежде всего следует обсудить вопрос об оружии, ибо предмет спора слишком серьезен, чтобы стать поводом всего лишь для вульгарного кулачного боя!

— Лично я всегда предпочитал схватку на мясницких ножах в темной комнате, — мечтательно сказал Медведь Бакнер. — Но где здесь взять темную комнату? Негде. На крайний случай сгодилась бы парочка обрезов или обоюдоострых секачей… Но у нас с тобой даже и этого нету! Послушай-ка, Брек, давай просто свяжем твою левую руку с моей, а правыми пустим в ход наши охотничьи ножи!

— Не-а, — решительно возразил я. — Не пойдет! Знаешь, похоже, у меня появилась другая, куда более лучшая идея. Давай прямо сейчас разъедемся в разные стороны. Когда окажемся на противоположных краях поляны, разом развернемся и помчимся на полном скаку навстречу друг другу, паля из винчестеров. Когда патроны кончатся, мы уже сблизимся настолько, что можно будет дать ход револьверам, а когда их обоймы также опустеют, мы будем совсем рядом, и вот тогда-то придет черед нашим охотничьим ножам!

— Что ж, идея действительно неплохая! — одобрил братец Медведь. — Ты всегда был весьма башковитым волчонком; тебя можно было бы даже назвать вполне культурным джентльменом, если б не твое чертовское упрямство. Вот я, к примеру, — назидательно добавил он, — куда более благоразумен. Если уж случилось совершить ошибку, то я всегда готов ее признать!

— Что-то до сих пор мне не доводилось услышать ни одного такого признания, — сухо заметил я.

— Только потому, что я до сих пор еще никогда не ошибался! — бешено прорычал братец Бакнер. — И я готов сию же секунду выпустить кишки любому горному мишке, который осмелится заявить, что это не так! Кончай пустую болтовню! К делу!

Мы тронули своих коней с места и уже было помчались галопом на противоположные стороны поляны, как вдруг совсем рядом послышался голос, отчаянно выкрикивавший:

— Мистер Элкинс! Мистер Элкинс!

— Погоди-ка малость, — сказал я братцу Бакнеру. — Похоже, это голос Джо Ричардсона.

Не прошло и минуты, как на южной стороне поляны, с трудом продравшись сквозь густые заросли колючих кустов, верхом на мустанге появился сам Джо. Такого мустанга, с шикарным мексиканским седлом и с богато выделанной уздечкой, мне никогда прежде видеть не доводилось. На Джо не было ни шляпы, ни рубашки, а спина была крест-накрест исполосована сочащимися кровью рубцами. Похоже, такие же рубцы скрывались и под волосами на его голове, потому как со лба непрерывно падали вниз капли крови.

— Мексиканцы! — задыхаясь, едва выговорил он. — Это были мексиканцы! На охоте мы с Недом разделились; признаюсь сразу: я заехал гораздо дальше, чем было разрешено, и милях в пяти отсюда, ниже по каньону, неожиданно наткнулся на целую шайку. Мексиканцы. Наверно, их было человек тридцать. Среди них я узнал и того типа, Гомеса, а главарем шайки оказался здоровенный малый по имени Заморра. — Джо остановился, чтобы перевести дух, потом продолжил: — Они сразу же схватили меня, отобрали коня и жестоко исхлестали арапниками, а Заморра все смеялся и приговаривал, что их банда собирается перебить всех гринго, осмелившихся сунуться в его каньон. А еще он сказал, будто его лазутчики уже все разнюхали насчет нашего лагеря и еще чьей-то лагерной стоянки, расположенной немного восточнее нашей. Он собирался разгромить их сразу, одним ударом. А потом вся шайка села на лошадей и отправилась куда-то на север. Кроме одного разбойника, которому, как я думаю, было велено прикончить меня прежде, чем догонять остальных. Он сильно ударил меня рукояткой револьвера. Я упал, а он тогда отложил в сторону свою пушку и собрался перерезать мне глотку ножом. Да только он был уверен, что я валяюсь без сознания, а это оказалось не так! Мне удалось завладеть револьвером, после чего я оглушил его самого, вскочил на его коня и умчался оттуда. Уже по дороге в лагерь, мистер Элкинс, я еще издали услышал, как вы довольно громко беседуете с этим джентльменом, и повернул в вашу сторону. Ну вот, пожалуй, и все, — закончил Джо Ричардсон.