Виктор Власов - Последний рассвет

Дети, подкатив тележки с угощениями, восторженно глазели на недовольного мастера Йитсуро и на дерзкого парня с широкой улыбкой счастливого ребёнка, которому удалось завладеть вниманием взрослого. Горделиво окинув взглядом подтянувшихся синоби «Белого лотоса» и вольно распустившихся разбойников «Пылающего рассвета», Шиничиро начал вещать так оживлённо и непринуждённо, будто находился в кругу собственных учеников. Члены банды — обыкновенные сельские воры, простые горные бандиты, успели полюбить его, и не за прекрасную игру на бива , а как есть: грубого, несдержанного, насмешливого и непочтительного.

— Ага, пусть наш доскажет!

— Конечно, никому ведь худо не станет, послушаем!

Окрылённый поддержкой товарищей, Шиничиро говорил:

— Моя сила лишь отчасти копится внутри тела, и в нужный момент я, конечно, способен направить её целиком для удара… Но на самом деле свою силу боец должен использовать рационально: поражают всегда боги, а буси одним лишь знанием направляет силу инерции мироздания куда и как надо — с максимальным уроном для врага. Это принцип «пустоты — полноты», когда «пустотность» порождает «полноту».

Речь незнакомца мастер Йитсуро выслушивал хмуро, испытывая жгучее недовольство и желание наказать хвастуна.

Шиничиро отличался живым умом и острым языком, заметно превосходя в этом отношении многих присутствующих, которые молча, слушали.

— Запомните, никакого мандража! Никаких сомнений в бою! Только в состоянии полной «пустоты» возможен мгновенный переход из расслабленного состояния в максимально собранное, а это и есть ваше выживание и основа для сильного удара, — заключил Шини с видом великого умника.

— Я ещё и не такое вам расскажу, — покачал он пальцем, поймав изумлённый взгляд Суа. — Вы не представляете, у кого я учусь и кто мой отец! Северное додзё — лучшее, признайте!

Губы юноши скривила тонкая усмешка, словно ему стало жаль простодушных слушателей, но тут Шиничиро спохватился, прикусил язык, поняв, что выдал лишнее…

— К-кто ттт-вой о-отец? — как бы невзначай, но по-прежнему недоверчиво поинтересовался мастер.

Парню было нетрудно удержаться от безоглядного бахвальства, но, дерзкий, он ответил в своей обычной непринуждённой манере, не придавая значения статусу собеседника:

— Слишком знаменитый мастер на севере Хондо, чтобы называть малоизвестным южным додзё .

Шиничиро был отчаянно смел, но в том положении, в которое попал сейчас, силу духа следовало сочетать с терпением, мудростью и осмотрительностью. Парень выдал волнение, прикусив нижнюю губу и коснувшись левого уха.

— Ч-что-о ск-казал? — рассерженно бросил мастер. — А н-ну, нак-казать наг-гглеца!

Синоби юга кинулись на Шиничиро.

— Эй! Вы не смеете, поганцы! Я — сын Шуинсая Зотайдо!

Шини парировал прямой в челюсть правой рукой и ловко ответил первому напавшему коротким тычком в горло, однако не успел увернуться от другого. Сердце прошил спазм от резкого удара в шею, подкосились ноги. Лишь слабо всколыхнулся воздух, и, казалось, никто никого не бил — а Шиничиро лежал на спине на холодном снегу и пытался вздохнуть.

— Помогите, что вы?.. — взгляд Хаору затуманился, от негодования защемило в груди, он бросился выручать друга.

— Э-э, поможем! — тут же радостно раздалось из шайки Кагасиро. — Х-ха, схватка без оружия! Не кусаться, не лягаться, в глаза не тыкать! Все против всех!

Кто-то пинком быстро отогнал врага от лежащего Шиничиро, крепко поддав вдогонку. Начался кулачный бой, в котором участники схватки, бранясь, беспорядочно и задорно колотили друг друга. Разбойники севера на поверку оказались индивидуально подготовленными ничуть не хуже именитых синоби юга — «Белому лотосу» доставалось крепко. Но и шайке Тэнгу приходилось туго: численно их было вдвое меньше. Хотя, значительное число нападавших оттянул на себя Бодзу: словно шатуна его облепили синоби юга — малорослые, злые, худощавые, поджарые.

— Я и вправду хорош! — удивляясь самому себе, итожил Шиничиро с гордым сознанием того, что друзья не оставили в беде.

Куча мала образовывалась то здесь, то там. Громогласный голос мастера Йитсуро не спасал положение, тонул в криках, боевых кличах. Хуже того — и самого его затянули, обозвав проходимцем и залепив снежком рот.

Выбираясь из рукопашной потехи на четвереньках, Шиничиро уже намеревался отсидеться в хижине да перекусить, как кто-то внезапно схватил парня за рукав и дёрнул с такой силой, что тот моментально влетел в помещение, пропахав задницей земляной пол до кадки с водой.

— Так значит, ты не простой ученик из додзё Ампаруа? — уточнила Суа, собой перегородив белый свет, сочащийся сквозь щели в амадо .

— Никто и не утверждал, что орэ-сама прост! — гордо вскинув подбородок, парень удручённо помассировал кисть — потянул при падении связку.

— Говори учтиво, — строго заметила она. — Я старше и по возрасту, и по положению, и вообще…

— Что на тебя нашло? Отойди!

— Видала мастера Шуинсая со старухой… я-то думала, кого ты мне напоминаешь!?

Краска гнева залила лицо парня, обидно стало до боли, зазвенело в ушах, опухших от прилива крови, он зыркнул из-под опущенных бровей и процедил:

— Не старуха, а моя мама! Ты дрянная, напросилась!..

Разогнавшись, Шиничиро остановился на расстоянии вытянутой руки от Суа. Затем резко выпрыгнул, и, слегка развернувшись, хлёстко ударил правой ногой в голову — маваши гери ! По замыслу автора приёма, голова должна была тут же взлететь в воздух и упасть где-то далеко. К нехитрой атаке, которую из обычных буси мало кто и ожидал, Шини прибегал, сражаясь с противниками, превосходящими силой. Какими бы ни были накачанными у того мышцы шеи, как бы ни амортизировали уши, всё же пропущенный удар ногой в висок — штука страшная, убойная.

Но Суа успела не только взять уроки у мастеров Ампаруа, а многих уже этой техникой упокоила. Шагнув навстречу, она поймала ногу парня на блок и подсекла другую. Тот упал, больно ударившись о пол затылком. Но не боль, а горечь обиды разрывала молодую грудь. Шиничиро замолчал, боясь разрыдаться.

— Ты наивен и глуп. Я возьмусь за тебя серьёзно! — наклонившись, шёпотом строго произнесла она. Прозвучало, словно приговор, неестественно и сдавленно. Мурашки поползли по спине парня; заворожённо глядя в горящие агаты её глаз, он не спешил подниматься.

— Начнём завтра на рассвете, а пока… — Суа ядовито улыбнулась, прищурив глаза; они превратились в две маслянистые щёлочки. — Твой отец Шуинсай кое-что особенное задолжал мне, и такие долги я не прощаю. Приведи себя в порядок, а то даже смотреть противно, не то, чтобы… Зарос, как макака, и фуро давно не принимал!