Андрэ Нортон - Аромат магии. Ветер в камне

Тем не менее Юржик пытался ограничивать себя в еде, потому что после еды руки непременно тянулись к книге, и он снова и снова медленно принимался перелистывать страницы. Хуже всего было то, что теперь он понимал все написанное на первых страницах.

Лишь однажды затворника ненадолго выпустили из медленно пожиравшей его темницы. Тогда — воспоминание казалось смутным, как сновидение, — он спустился по лестнице во двор. Во дворе находились люди, визжащие гоббы и, самое главное, повелитель.

У ног повелителя лежало что-то похожее на истекающий кровью мяч. Юржик без слов понял, что должен сделать. Он поднял волосяной шар и обнаружил, что это голова — не человека, не гобба, но все же голова, недавно отделенная от тела.

Позже юноша пришел к выводу, что его разум был тогда затуманен, потому что он отнес голову в покои Эразма, ни о чем не задумываясь и ничему не удивляясь. Повелитель поднялся следом и указал жезлом на стол, который был пуст, если не считать подсвечников с неестественно яркими свечами.

В их свете разум Юржика немного прояснился. Поначалу он решил, что голова принадлежала животному, но теперь понял, что, несмотря на мех и хищный оскал, она больше походит на человеческую, чем на гоббью или звериную.

Глаза мага горели любопытством. Из небольшого сундучка он достал хрустальный шар, которым так дорожил, и установил его напротив мертвого лица.

Разум юноши прояснился еще немного. Эразм произнес заклинание, с каждым словом ударяя по столу жезлом.

— Лесной человек! — презрительно воскликнул он. — Лесное чудище! Как тебя звали?

Издалека донесся безголосый шепот:

— Лакар.

— Здесь нет Ветра, Лакар, так что от меня не сбежишь. Ну и где она, которая должна заботиться о тебе в час нужды? — Маг рассмеялся. — Сегодня ты, для разнообразия, послужишь мне.

Эразм даже не обернулся к Юржику; тот повиновался безмолвному приказу, не смея ослушаться. На одной из полок на ближней стене было большое блюдо. Юноша поставил его на стол и переложил мертвую голову. Ее глаза были открыты — видимо, она не утратила способность видеть и мыслить.

Эразм придвинул канделябры к блюду. Снова повинуясь невысказанному приказу, Юржик принес сразу несколько маленьких шкатулок, которые норовили выпасть из рук.

Юноша осторожно расставил их на столе, а Эразм, не приближаясь, указал жезлом сначала на одну, потом на другую, и так на все по очереди. Крышки откинулись со щелчком, и из шкатулок потянулся тонкий цветной дымок. Разноцветные нити соединились над отрубленной головой в многоцветный туман и завертелись, как смерч.

Повелитель Тьмы не успел закончить то, что задумал. Сначала, как и должны были, вспыхнули свечи, но за первыми же словами последовал такой взрыв света, что Юржик закричал и закрыл глаза руками. До него донесся другой крик; видимо, кричал Эразм. Свет угас так же внезапно, и наступила почти полная темнота.

Вокруг Юржика заревел Ветер, и голос его был таков, что юноша упал на пол, испугавшись, что череп не выдержит и взорвется от боли.

К счастью, атака Ветра длилась недолго. Свет, которым сопровождался оглушительный звук, погас. Свечи, когда-то такие яркие, теперь едва озаряли темноту.

Юржик лежал на полу. Эразм все еще стоял, и его широкая ухмылка не предвещала ничего хорошего.

На столе ничего не осталось. Исчезла не только голова, но и шкатулки; на их месте чернели теперь обгорелые пятна. Жезл, которым повелитель Тьмы так дорожил, что почти никогда не выпускал из рук, обуглился и стал чуть ли не вполовину короче.

Тут черный маг сделал нечто странное: он отошел от стола и поклонился, как будто у дальней стены стоял важный гость.

— Впечатляет! — воскликнул он таким ласковым тоном, что Юржику захотелось втянуть голову в плечи. — То, что было твоим, снова принадлежит тебе. Впрочем, не думаю, что я много бы от него узнал. Лесной люд верен тебе и в смерти. Приношу извинения за то, что вынудил растратить столько сил… — Он шумно вдохнул. — Ах, какая магия!

Юржик тоже это чувствовал — воздух был наэлектризован, пахло железом.

— Мудро ли тратить столько сил впустую? — дружелюбно продолжал маг. — Могу тебя заверить, твой питомец погиб не по моему приказу. Я всего лишь не устоял перед возможностью узнать что-нибудь новое, ведь иногда полезной может оказаться малейшая крупица знаний. Госпожа, меня интересует один вопрос. До сегодняшнего дня лес был закрыт для нас. Неужели ты сама сегодня пропустила в него моих гоббов?

Дружелюбие и хорошее расположение оставили мага. Его губы раздвинулись, будто в улыбке, обнажив хищные зубы.

— Если не ты призвала моих слуг, то мой совет — как следует разобраться с тем, что произошло. Вряд ли Йост осмелился шутить такие шутки с тобой или твоими детьми. Тогда кто?

Юржик давно знал, что злоба Эразма бывает почти осязаема. Но то, что он ощутил сейчас, происходило из совершенно другого источника. Наконец и это исчезло. Юноша понял, что они с магом остались одни.

Колдун потянулся было к жезлу, затем передумал.

— Брось в огонь, теперь от него нет толку, — приказал он Юржику.

Юржик повиновался, и маг задумчиво произнес:

— Похоже, время больше не играет нам на руку. Ну что ж! Ты выполнишь то, для чего предназначен.

Ветер бушевал, но ярость его не выходила за пределы леса. Грохот дубин не умолкал, словно подпитывая бурю. Лесной люд собирался в войско.

Это были уже не те добродушные создания, какими лес знал их бессчетное количество поколений.

Впервые их увлекла новая стихия — гнев, такой же сильный и безжалостный, каким был сейчас сам Ветер.

Они служили лесу глазами и ушами, едиными с Ветром и такими же неутомимыми. О случившемся напоминал теперь лишь труп и зловоние, которым тянуло из долины. Запах зла, доселе незнакомый добродушным гигантам, нес дурные сны, а днем делал их нервными и раздражительными. То один, то другой, они являлись на поляну и садились перед Камнем, но не знали, как звать или просить, — и просто ждали.

Вернувшись из покоев повелителя, Юржик рухнул на кровать, однако долго боролся со сном, как будто стоит поддаться ему — и все, больше не проснешься. Юноша понимал, что маг не теряет времени зря и, возможно, происшествие с отрубленной головой вынудило его ускорить исполнение какого-то плана.

Наконец у Юржика не осталось сил, и он закрыл глаза, хотя не сомневался, что, задремывая, полностью отдает себя во власть Эразма.

Именно тогда ему являлись лица.

Это была худшая из пыток. Во сне лица всех, кого он знал и любил, накладывались на картинки из поганой книги, где люди с радостью предавались отвратительнейшим непотребствам.

Но вечно отказываться от сна гораздо сложнее, чем от еды, которая появляется ниоткуда. Поначалу он подолгу не подходил к столу, часами глядя на миску и хлеб пустыми глазами. Может быть, именно в еду подкладывают отраву, с помощью которой Эразм подчиняет его своей воле? Юржик не знал ответа на этот вопрос.