Андрэ Нортон - Аромат магии. Ветер в камне

Рядом была долина. Название ее — Стирмир — за древностью утратило всякий смысл. В долине жили стирмирцы, многие из которых в свое время отказались присоединиться к Договору и принести клятву — не из приверженности к делам Тьмы, а потому, что пострадали в войну более других и не желали вновь прибегать к силе.

Однако одного желания мало, чтобы искоренить врожденный талант. Снова и снова Ветер касался стирмирцев своим дыханием, и, подобно предкам, они на какое-то время сливались со всем добром, что есть в жизни и в мире. Они упрямо держались в стороне, презирая мысли о том, чтобы обратить свой дар в оружие, зато жили, пожалуй, счастливее, чем их прародители. Здесь не было ни господ, ни слуг, все радели об общем благе и обходили стороной древнюю башню с обвалившейся крышей, некогда служившую предкам последним прибежищем.

Путешественники не жаловали Стирмир вниманием. Несколько раз в год по древнему тракту заходили караваны, закупавшие шерсть, сукно и прочие немудреные поделки здешних ремесленников. Да и сами стирмирцы не интересовались ничем за пределами своей укромной долины.

Только один клан все еще вел летопись. Записи последних веков были скучны и ничем не примечательны, однако их упорно продолжали, пусть даже таким образом пополнялась не леденящая кровь военная хроника, а всего лишь подробная генеалогия дана. По слухам, именно этот дан хранил древнее знание, о котором его члены предпочитали помалкивать. И именно их чаще всего навещал Ветер в своих редких осторожных вылазках за пределы леса.

Таков был Стирмир, беззащитный, но по-прежнему богатый магией, воспользоваться которой никому до сих пор не хватало ума — или смелости.

В то весеннее утро маги Валариана наблюдали за стирмирской идиллией. Лишь восемь из дюжины кресел были заняты — еще один серьезный просчет, хмуро отметил про себя Йост. В последние годы приток учеников практически иссяк — мир за стенами Цитадели жил другими устремлениями. Теперь до Валариана добирались лишь те, кого дар лишал покоя; прочие не желали провести жизнь в полном бездействии. Вот что думали в миру о Валариане.

Многие уходили, недоучившись. Последний и младший из полноправных магов как раз торопился занять свое место. Мантия, заляпанная пятнами краски, мешком свисала с его плеч. У входа он замер, чтобы поправить складки на гардине. Талант Гарвиса требовал инструментов, его большие, с длинными пальцами, руки всегда тосковали по кисти. Только он умел создать мысленный образ и перенести на ту поверхность, на которую пожелает. И все же, как припоминал Гиффорд, целых двадцать пять лет минуло с той поры, как художник принес клятву и вступил в число посвященных.

После Гарвиса в ученики поступали, конечно, и другие — многие. Некоторые увлекались целительством и, едва доучившись, уходили восстанавливать очередной полуразрушенный храм. На весь мир лишь три правящих двора сохранили службы придворных магов, с провидцами, сновидцами и слышащими, хотя сейчас от них было мало толку.

Услышав свое имя, Гиффорд вздрогнул и очнулся от забытья. Он надеялся, что эти несколько мгновений сосредоточенности дали ему сил противостоять Тьме, чьи отголоски по-прежнему хранило злополучное подземелье, теперь вновь надежно запертое охранными печатями.

Йост не сводил с архивариуса глаз: пришла пора сообщить совету о случившемся. Зная за собой любовь к витиеватым фразам, Гиффорд попытался изложить все как можно более коротко и безыскусно.

Откуда-то справа донесся резкий вдох. Никто из магов не шелохнулся.

— Итак, Эразм.

Магистр Йост не был старейшим из собравшихся, но провидица Эвори, чьи седые волосы в противоположность буйной гриве верховного мага всегда были уложены в аккуратный пучок, редко утруждала себя выступлениями. Тем не менее, если требовалось разузнать что-нибудь о древней истории, обращались всегда к ней. У Гиффорда ушла бы не одна неделя на рытье в архивах.

— По материнской линии он принадлежит к дому Горгариев. Род этот давно пришел в упадок. — На голове старухи давно не осталось ни одного темного волоса, хотя голос ее был все еще тверд. — К нам Эразм попал по рекомендации Кристана как член клана Красного вепря. Красный вепрь всегда и во всем поддерживал силы Света. Впрочем, это тоже, вероятно, давно забылось.

Йост подался вперед.

— Никто не сомневается в заслугах клана Красного вепря. Но откуда среди Горгариев паршивая овца?

Эвори заговорила снова:

— Как часто мы это видим: чем ярче свет горит в человеке или его потомстве, тем чернее они становятся, вступая на ложный путь! Любой род может прийти в упадок, а Горгарии давно не рождали истинных правителей.

— Что, если жажда власти в клане не угасла? — спросил Гиффорд. — Быть может, здесь и следует искать ключ к разгадке? Куда отправился Эразм?

Архивариус покосился на полотнище, где утром ему явилось видение весенней долины, над которой теперь нависла страшная угроза. Гарвис, мастер воплощать мысли в реальность, уже подошел к занавеси, правда к другой, соседней.

Гарвис смотрел на ткань: цвета возникали, текли и застывали. Маги, привыкшие к редкому дару художника, наблюдали за проступавшим в воздухе пейзажем. Казалось, самая земля, обретая нематериальную воздушность, переносится на полотно, чтобы принести им знание. Вот появилась старая разбитая дорога, которой до сих пор ездило большинство торговцев. Маги отчетливо видели вереницу вьючных пони и темные фигуры погонщиков.

Лошади двигались неуверенно: они явно не видели, куда идут, и, если бы не странные погонщики, разбрелись бы в разные стороны. И что же это за существа?..

Архивариус облизнул внезапно пересохшие губы. Он наконец понял, кто сопровождает караван. Гоббы! Среди бела дня!

Каждая тварь куталась в балахон с прорезями для глаз, защищавший от губительных солнечных лучей. Перед стаей на тощей лошаденке скакал умелый наездник. Он не оглядывался, в полной уверенности, что ни один гобб не свернет с пути. Его длинное горбоносое лицо было искажено почти глумливой усмешкой.

— Ущелье Лапы… — робко, как будто оправдываясь, начал кто-то.

— Мы проспали! — рявкнул магистр так, что Гиффорд подивился, почему его не слышат те, на дороге. — Прошляпили! Годы укротили и иссушили нас! Что перед нами? Торговый караван — с непредвиденным пополнением. Однако, братья, видите ли вы Претуса и тех, кого он взял с собой в путь, среди этих?

Только Эвори отважилась ответить ему:

— Завтра в полдень мы помянем Претуса и его помощников, ибо теперь они ходят по иным тропам. Претус направлялся к двору Гриса — там пребывает один из наших собратьев, Розамат, в чьем таланте не приходится сомневаться.