Николай Басов - Лотар-миротворец (сборник)

Лотар побежал по коридору, неуловимый и бесшумный, как чёрный вихрь. Куда бежать? Он представил путь на сторожевую башню, откуда мог бы, отрастив крылья, вернуться к Сухмету. Но он хорошо представлял себе, что, пока доберётся туда, колдун сообразит, что произошло. И если Атольф догадается — а он обязательно догадается — поднять свой прозрачный, но непроницаемый колокол выше башни, тогда Лотар окажется в ловушке. Да ещё в такой, откуда не было выхода. Нет, нужно придумать что-то более обыденное и надёжное, например, оставаться не обнаруженным стражниками.

А потом требовалось только подождать, пока Атольф, поставив чрезмерную для своих скудных сил завесу, выдохнется. Кроме того, у Лотара теперь был посох Гурама. Если бы ему выпала возможность посидеть над ним и проникнуть в некоторые его возможности, он попробовал бы одолеть Атольфа, не выходя из замка.

Внезапно он оказался на открытом каменном мостике, соединяющем высокое господское крыло донжона с более грубым строением, в котором находились служебные помещения. Переход был всего в три десятка футов, но проходил на высоте двадцати туазов. Если бы можно было с него вскарабкаться по стене на крышу одного из зданий, лучше, конечно, господского, потому что оно повыше, он оставался бы незамеченным до самого рассвета.

Лотар уже прикидывал, как лучше замаскироваться, пока он будет карабкаться наверх, как вдруг над замком появилось дрожащее зарево.

Оно загорелось сначала небольшой звёздочкой, как случайное пятно света, пробившегося через ночную тучу, но вдруг превратилось в шар. А потом этот шар лопнул и в свою очередь превратился в огромный, широкий, в полнеба, сполох, который медленно стал опускаться, накрывая замок. Атольф решил не просто перекрыть небо, а набросил на него Сеть Всеведения. Теперь всё, что оказывалось под Сетью без достаточной защиты, становилось известно колдуну.

Со стороны служебного здания послышался грохот. По всей видимости, это шагали стражники. Бежать назад было глупо. Там Лотар был бы лишён возможности спуститься вниз, теперь-то ему нужно было вниз, любой ценой, и только вниз, желательно под поверхность чёрной скалы, на которой стоял замок. Но сначала нужно пропустить стражников. Лотар подошёл к краю мостика, сел и свесил ноги над темнотой.

Твёрдыми движениями перетащил по поясу пустые петли от метательных ножей за бедро и привязал посох, чтобы он свисал вдоль спины, но не мешал ногам. Потом захватил невысокий, в несколько дюймов, каменный парапет и выровнял дыхание. Теперь, когда его руки лежали на каменном полу, он ощущал шаги стражи очень отчётливо. Если бы он захотел, то мог бы сосчитать бегущих людей.

Когда они совсем приблизились, Лотар соскользнул вниз и повис на руках, несильно раскачиваясь. Какое-то время его пальцы, слишком человеческие для таких трюков, стали слегка скользить. Но он сделал их сильнее и мог провисеть в таком положении сколько угодно, если бы это было необходимо.

Топот стражников по мосту стал оглушительным. Воинов было много, они бежали быстро и решительно. И конечно, ни одному из них не пришло в голову заглянуть за боковую кромку. Даже тренированные люди напряжённо относятся к высоте и автоматически отводят от края взгляд, если не идут по слишком уж узкому мостку.

Когда воины миновали переход, Лотар прислушался, подтянулся и перевалился животом на камни перехода. Ноги его ещё оставались над бездной, но он уже отдыхал. Что ни говори, а висеть над пропастью нелегко даже ему.

Прежде чем уйти в почти пустую теперь служебную часть донжона, Лотар ещё раз посмотрел на Сеть Всевидения, опустившуюся с неба. Она стала ярче, плотнее. Теперь даже обычный человек мог заметить её. Атольф искал, высматривал и ждал. Пожалуй, если он умел делать такие штуки, бороться против него или его стражников было безнадёжно. В нём оставалось ещё столько энергии, что и с посохом Гурама Лотар неминуемо проиграет. Нужно было что-то придумать и выбраться отсюда, чтобы Сухмет мог помочь одолеть колдуна. Вот только как это сделать, Лотар ещё не знал.

Прятаться нужно было там, где его ни за что не стали бы искать, то есть в подземелье. К тому же, как он полагал, из подземелья было ближе к воде, а вода теперь интересовала его больше всего: он неожиданно обнаружил, что очень хочет пить.

Как назло, коридоры, по которым он пробегал, стали сырыми, холодными, с крупными каплями грязной воды на стенах. От этого пить хотелось ещё сильнее.

Лотар чувствовал, что он уходит чересчур вниз, что, если он хочет выбраться к озеру, ему нужно уже, пожалуй, не опускаться, а поискать стражников и выходы. Но коридоры опускались, выхода не было, и хотя он понимал, что ещё не заблудился, до этого оставалось совсем немного.

Наконец-то Лотар почувствовал впереди людей. Он остановился. Как ни странно, его дыхание мешало ему услышать, что происходило впереди. Он заставил сердце биться медленнее, снял напряжение с живота и груди, восстановил остроту ночного видения и понял, что впереди была ещё одна лестница вниз. Но по ней теперь поднимался кто-то, кто был даже не вооружён. По очень слабому, как в пещере, излучению энергии со стен Лотар понял, что оказался в мало посещаемой части замка.

Человек, который шёл ему навстречу, был тюремщиком, а помещения, у которых он оказался, уклоняясь от встреч со стражниками, служили замковой темницей.

Поблизости не оказалось никакой ниши, в которой можно было бы переждать тюремщика, но на этот раз у Лотара имелось много времени. Он снял слабый, чадящий от недостатка кислорода факел из ближайшей подставки и резким взмахом сорвал пламя с намасленной тряпки. Потом аккуратно воткнул дымящую палку назад в держатель. То же самое он проделал с соседним факелом. Теперь на тот участок коридора, который эти факелы должны были освещать, легла такая темень, что даже Лотару пришлось сосредоточиться, чтобы не налетать на неровности стены.

В самом тёмном, как ему показалось, углу он присел и принял позу невидимости. Конечно, глаза у тюремщика могли оказаться лучше, чем у него самого, и тогда драки не избежать, но когда он вслушался в шаги приближающегося человека внимательней, то быстро успокоился. Тюремщик был стар, и, конечно, это должно было сказаться и на глазах.

Кроме того, старик разговаривал сам с собой. Он выговаривал слова тягучим, слишком долгим даже для обычного человека образом. Показавшись из-за поворота, увидев, что перед ним лежит тёмное пространство, он сбился с шага и на мгновение замолчал.

— Ну вот, и факелы, здесь не горят… — Голос у него был невыразительным и монотонным, как скрежет старой, затупившейся пилы. — Придётся нести их наверх, чтобы просушить и намаслить… Что-то странное сегодня творится наверху. Может, и не заметит никто, что они погасли.