Николай Басов - Лотар-миротворец (сборник)

В темноте, которую лишь только-только рассеяло магическое видение Лотара, раздался резкий, почти металлический смешок.

— Люди гораздо чаще задают вопросы, чем нужно. А главное — чаще, чем у них это получается.

— Никогда не думал, что вопросы — род фехтования, — прогудел голос Рубоса. — Я полагал, это нечто невещественное.

— Именно невещественному и предстоит учиться более всего остального.

— Что ты делаешь?

— Ты неразумно разорвал мой красивый ошейник, господин. И я решил, пока вы спали, его срастить.

— Сплавить? — голос Рубоса дрогнул. — Без огня и наковальни?

— Огня не нужно, если заставить металл расти так же, как всё живое. — Он вздохнул. — Конечно, шрам на металле остаётся дольше, чем на живом существе, но я буду поворачивать его назад, под затылок, где это меньше заметно.

Сухмет снова стал совсем обычным старичком, только подвижным и смешливым больше, чем остальные. Он поднялся на ноги, причём колени его отчётливо хрустнули. У Лотара сложилось впечатление, что он сделал это нарочно. Потом старый раб подошёл к кожаной сумке Лотара, достал оттуда благословенную флягу, посадил Желтоголового к камню и поднёс упоительно сырую горловину к его губам.

— Я сам.

— Ты ещё не сможешь.

Лотар попробовал поднять руку и убедился, что старик прав. Обхватить флягу целиком ему не удалось бы ни за какую воду.

— Почему-то здесь очень трудно собирать силы.

Сухмет кивнул, влил несколько очень приятных, несмотря на медный привкус, глотков воды Лотару в глотку и передал флягу Рубосу. Лотар в изнеможении откинулся на камень и попробовал держать голову прямо.

— Сколько времени мы спали? Я должен уже давно быть в форме…

Как ни слаб был Лотар, а он всё же почувствовал, как Сухмет, едва пригубив после Рубоса флягу и тут же сунув её обратно в сумку, послал вверх очень тонкий, почти неощутимый, но чрезвычайно упругий луч внимания. Почти тотчас, ещё Сухмет не произнёс ни слова, Лотару стало ясно, что на поверхности больше трёх часов пополудни. Они спали часов двенадцать или даже больше.

— Скорее тринадцать, мой господин.

— Почему я не восстановился?

— И я тоже чувствую себя как побитая собака, а ведь раны только поверхностные. Так, не раны, а порезы, — добавил Рубос.

Лотар перевёл тёмновой взгляд на мирамца и только теперь увидел, что от его белой некогда рубашки остались одни клочья, а всё, что удалось Сухмету из неё накроить, превратилось в бинты, которые перетянули мощные, литые мускулы Рубоса.

— Раны у тебя, господин, вполне боевые, порезами я бы их не назвал, потому что их немало.

Рубос насупился, ему не понравилось, что раны как бы ставят под сомнение его воинское искусство. Всё-таки он очень человек, подумал Лотар.

— Но почему тринадцать часов сна здесь значат меньше, чем пара часов на поверхности?

— На поверхности, мой господин, твоя энергия восполняется из космоса, из таинственной ауры растений, которую ещё никто не сумел обратить себе на службу, но которая заключает почти весь мировой запас живительной силы, и из мельчайших рассеянных частиц, которые ты сам или другие люди оставляют на предметах. На поверхности ты купаешься в океане энергии. А тут попал в очень чистую среду. Тебе неоткуда брать силу, кроме как производить её самому. Чтобы научиться этому, отшельники всех народов уходят в пещеры… Восстанавливаться здесь придётся очень долго.

— А нам-то как раз убегать нужно, — сказал Рубос. — Ведь те, кто остался в Ашмилоне, вряд ли простят нам…

— С ними мы больше не столкнёмся. У них полно и своих забот.

— Но Нуримана мы всё-таки изгнали? Лотару настолько непривычно было чувствовать рядом кого-то, кто был сильнее и понимал этот мир точнее и лучше, что недавние их приключения показались ему какими-то нереальными. По крайней мере, переспросить об исходе событий было нелишним.

— Конечно, господин мой. — Зубы Сухмета засверкали в беззвучной улыбке даже в темноте. — И что бы там ни врали дворцовые летописцы, в памяти простых людей вы оба останетесь как спасители порядка и защитники жизни.

— Так в летописях будет написано? — изумился Рубос.

— Наоборот, — суховато ответил Лотар. — В летописях скорее всего, мы будем двумя головорезами, но это и не важно. — Он пошевелил рукой, которую прижимал к отбитому боку, чтобы его не очень зажимал чересчур острый и твёрдый камень. — Сколько времени я буду тут восстанавливаться?

Старый раб покрутил головой.

— Не знаю, здесь я ни в чём не уверен. — Он задумался. — Самое скверное, что ты не обучен производить энергию, а привык брать её почти готовой. Так что будет совсем неплохо, если ты тут научишься жить на своих силах. Это, знаешь ли, нелишнее умение.

— Не сейчас. Когда мы будем далеко от Ашмилоны, я, если ты считаешь, что это необходимо, научусь производить энергию без подпиток… в какой-нибудь другой пещере.

— Да и я бы хотел поскорее попасть туда, где светит солнышко, — добавил Рубос.

Сухмет вздохнул. Посидел, потёр руки, которые зашуршали в темноте, как шкурки двух змей, трущихся друг о друга.

— И всё-таки, боюсь, совсем без этого не обойтись. Я просто не в силах вырабатывать столько энергии, чтобы подпитывать вас обоих. А идти нам долго, и не везде будет так чисто и спокойно, как здесь.

Это повернуло вялые, ватные мысли Лотара к новой теме.

— Кстати, а выход отсюда можно найти? Сухмет пожал плечами.

— Выход из подземелья должен быть. Просто он лежит, вероятно, очень далеко, и его нелегко почувствовать.

— А ты сумеешь его определить?

— Я тоже устал, но, как только соберусь с силами, конечно, сделаю это, господин мой.

— А пища, а вода? — спросил Рубос. — И ещё тепло? Я так просто замерзаю. Вообще, сколько мы здесь пробудем?

Теперь и Лотар почувствовал, что свежий и чистый воздух, которым он до этого с удовольствием дышал, слишком холодноват.

— Еду и воду мы, может быть, сумеем добыть, если спустимся к подземному озеру. А греться придётся движением.

Лотар внезапно вспомнил, что дыра в полу дворцового перехода притягивала его так же, как в начале этой игры что-то вело в духан, где он встретил Рубоса, и так же, как ещё много раз что-то определяло его поступки.

— Скажи, Сухмет, в какой момент ты решил служить мне?

— Как только увидел, — без раздумья ответил старик.

— А до этого ты ни разу не пробовал повлиять на мои поступки или следить за нашими с Рубосом действиями?

Сухмет мотнул головой и твёрдо произнёс:

— Нет.

— А что заставило тебя перейти на другую сторону? — спросил Рубос.

— На это очень непросто ответить. Думаю, со временем ты и сам поймёшь, почему я выбрал себе этого господина.

— Но если ты не ответишь, — настаивал Рубос, — я не смогу тебе доверять.