Марина Дяченко - Магам можно все (сборник)

— А… сын Императора и одновременно маг… Так бывает?

— Не бывает. Не было до сих пор. Это мой козырь — и одновременно мое проклятие. Тут либо на трон, либо… либо вообще никак.

— А твоя мать…

— Давай не будем о моей матери. Во дворцах, знаешь, тоже есть сложенные кем-то печи… Отца своего я никогда не видел, но это неважно.

Варан провел ладонью по перламутру. Увидел внутри раковины собственное искаженное отражение.

— Но что ты здесь делаешь? — спросил тихо.

— Жду решения своей участи, — сухо ответил Сполох.

— И кто ее решает?

Маг сидел, постукивая пяткой по деревянной ножке стола. Смотрел в окно, как будто мог видеть сквозь плотно задернутую штору.

— Наследников много. Император дряхл. Кланы, возглавляемые моими братьями, ведут затяжную войну, о которой тут, на Круглом Клыке, не имеют понятия, — даже князь. Я сижу здесь — меня убрали с глаз долой, спрятали в тайник, чтобы вытащить оттуда, когда кто-то победит…

— Ты же маг, — сказал Варан. — Почему ты подчиняешься?

Маг улегся спиной на стол. Хрустнули редкие сминаемые бумаги:

— У них в заложниках моя мать.

Варан молчал.

— На службе у моих братьев — тоже маги, — пробормотал Сполох, будто оправдываясь. — Но пока я не буду дергаться, мать в безопасности.

— Князь знает? — спросил Варан.

— Догадывается… Ты никогда не задумывался, зачем здесь, на крохотном островке, который совершенно бесполезен девять месяцев в году… зачем здесь Императорский маг? Это место ссылки, Варан. Или уединения. Мой предшественник, так здорово украсивший эту комнату, был престарелый мудрец, который…

Маг запнулся. Перекатился на бок, упал со стола, приземлился на четвереньки. Ударился коленом. Зашипел от боли.

— …который, по всей видимости, не брезговал играми с императорскими деньгами… Может быть, из чисто научных соображений. Может, ему льстило, сколь высокой степени искусства он достиг… А может, его сослали сюда именно за это. За подделку денег. Вряд ли мы узнаем… У тебя не так много времени, эту карту надо очень точно перерисовывать, а учитывая неизбежное изменение масштаба… работа не на один день, ты мне поверь.

— Притворись мертвым, — сказал Варан.

— Что?

— Ты же маг! Устрой как-нибудь собственную смерть. Пусть они поверят, что ты… тогда они не тронут твою мать, верно?

Сполох, он же Лереаларуун, он же Подорожник, молчал.

— Мы бы ушли вместе, — сказал Варан, сам удивляясь собственной смелости. — На лодке. Свободно… куда захотели бы. Пошли… и нашли того бродягу, о котором ты рассказывал. И спросили его…

— О чем?

— Мало ли, — тихо сказал Варан. — Мне очень о многом хотелось бы… например, как он выбирает дома, где потом будут, ну… мир и счастье? И как решает, где сложить печку, чтобы потом родился маг?

Минуты две они сидели друг против друга, смотрели и молчали.

— Спасибо за… доверие, — маг, сопя, поднялся с пола. — Твоя идея насчет фальшивой смерти… она хорошая. Но она не работает. Мне придется предъявить безукоризненный собственный труп — тогда только они поверят. Кроме того… дело может так повернуться, что я, именно я стану Императором. Собственно, я тут уже полгода сижу и гадаю, кто я — Император или мертвец…

Он слабо улыбнулся.

— Из тебя вышел бы неплохой винтовой, — сказал Варан.

Лереаларуун поднял брови:

— Это похвала? Спасибо… Теперь берись за карту. Император при смерти. Мы не знаем, когда за мной прилетят. Если завтра — ты не успеешь.

От напряженной работы у Варана болели глаза.

Бывали дни, когда Сполох-Подорожник-Лереаларуун не прилетал за ним. Тогда Варан шел на пристань, помогал работникам за кружку воды или миску репса. Слушал разговоры. Все повторялось: про гибель бедного Ройки, про донный урожай, про болезни кричаек, про слухи с Малышки. Об Императоре и близкой его смерти вообще не говорили — и посмотрели бы на Варана, как на пораженного Шуу безумца, вздумай он завести разговор на такую тему.

Нила ждала свадьбы. А Варан хотел — и не решался сказать ей о предстоящем путешествии. Куда там — о предстоящем бегстве.

— Ну и не говори, — сказал Подорожник. — Скажешь в лодке, когда отчалите… Это право мужчины — решать, так ведь?

Варан согласился.

Он не просил Подорожника помочь с картой, хотя у того наверняка была возможность перенести ее на перламутр одним движением пальца. Он понимал, что его работа — скрупулезная, изматывающая — есть единственная разновидность магии, доступной тем, кто родился в доме с обыкновенным очагом, сложенным обыкновенным печником. Как будто усилия над рисунком были жертвой, приносимой морю в пользу благополучного плавания. Как будто, проходя путь на перламутре, он заклинал его счастливый исход.

Прошла неделя с того дня, как на Круглый Клык наведалась летающая повозка. Чем ближе был конец работы, тем медленнее она продвигалась — Варан, втайне от себя, тянул с последними штрихами. Как будто боялся, что с окончанием карты мир — настоящий, а не нарисованный — изменится.

— …Если бы у меня было время, — сказал Подорожник, — я бы отбил ее у тебя.

Он не мог остановиться ни на минуту — ходил по комнате, либо перебирал бумаги, либо заставлял предметы подниматься к деревянному потолку и там зависать, покачиваясь, будто на плаву.

— А я бы не отдал, — сказал Варан, не отрывая глаз от ракушки. Это была неправда: Варан вовсе не был уверен в том, что, вздумай Императорский маг посягнуть на Нилу, та смогла бы хоть сколько-нибудь долго сопротивляться.

— Ты не пахнешь любовью, — подумав, сказал Подорожник.

Варан положил ножик. Потер ладони, помедлил — и тогда только посмотрел магу в глаза.

— Я все равно на ней женюсь, — сказал тихо.

Маг кивнул. Каменный кувшин для воды, висевший в воздухе последние несколько минут, упал и оставил вмятину на деревянном полу. Подорожник снова принялся расхаживать взад-вперед, и под скрип мозаичных половиц Варан вернулся к работе.

За его спиной зашипел воздух, запрыгали отсветы по стенам, ширмам, занавескам. Он обернулся: маг стоял, откинув голову, между его ладонями металась сине-фиолетовая огненная змея.

Нила не устояла бы, грустно подумал Варан.

И ему вдруг захотелось сказать: бери.

Человеку, которому, может быть, осталось жить несколько дней, дарована будет последняя возможность быть счастливым. Нила запомнит на всю жизнь… Волшебное приключение…

Варан низко склонился над своей ракушкой. Лицо его щипало и горело от стыда, оттого, что он не властен над своими мыслями, оттого что мысли его — ниже самого низкого, самого мокрого и зловонного поддонья.

— Что с тобой? — спросил маг. Спросил, конечно же, только затем, чтобы уверить Варана: я не догадался. Я не знаю, о чем ты подумал. Не имею понятия.