Марина Дяченко - Магам можно все (сборник)

— Это Гордин Золотые Крылья, — сообщил Подставка все так же негромко. — Блестящий наш полководец, любимец Императора, поклявшийся взять очередного «сына Шуу» живым и привести в цепях…

Гордин Золотые Крылья захрипел. Варан взглянул на него и тут же отвел глаза.

— Тебе его совершенно правильно жаль, — сказал Подставка. — Он в большой беде… Теперь возьми штуку, которую я держу, и скажи мне: что это?

Варан взял лист бумаги, постаравшись при этом не коснуться бледной тонкой руки. Развернул. Всмотрелся при свете белых и синих огней, освещавших заваленную бумагами комнату. Его Незыблемость предпочитал белые и синие светильники, и это было еще одной причиной, по которой Варан не любил гостить у Подставки.

— Это карта Залесья, — сказал Варан. — Я сам ее делал.

— Отлично, — Подставка чуть заметно кивнул. — Гордин… Так что там было? Когда славная летающая стража, возглавляемая вами, пошла в атаку — с неба на землю — на этот сброд, обезумевший в гордыне своей… Что там вдруг оказалось?

Рот человека-ноши дернулся.

— Я… — выговорил он.

— Вы, разумеется, надежда императорской гвардии… Вы — что?

— Я… мы… разло… мы. Глубо… кие.

— Правда? — делано удивился Подставка. — Вот так, среди ровной долины?

— Ще… ли, — подбородок Гордина ходил из стороны в сторону. — Прова… заса… да.

Рот его еще раз дернулся и замер.

Варан рассматривал карту. Залесье, иначе именуемое Чашей, было окружено с трех сторон горами, с четвертой — лесом и представляло собой, конечно же, идеальное убежище для разбойников и бунтовщиков. Атака с неба — единственный способ одолеть укрепившегося в Чаше врага. Атака, судя по всему, захлебнулась… Залесье было каменной равниной, диким краем, поросшим частолистом. Никаких «провалов» или «расщелин» там не было отродясь.

— Здесь на карте — монолитный камень, — сказал Подставка, будто раздумывая. — И ровный, как стол.

— Да, — согласился Варан.

— Наша доблестная стража намеревалась выкурить бунтовщиков из пещер на равнину и перестрелять, как сытух. Гордин Золотые Крылья самонадеянно повел звено над самой землей, ожидая, вероятно, что от одного вида боевых крылам у мерзавцев повалится оружие из рук. Но оружие не повалилось; более того, в самом центре равнины невесть откуда взялись глубочайшие разломы, слегка прикрытые кустиками. Гордин, чья спесь несколько, гм, превзошла его мастерство полководца… не счел эти «кустики» достойными внимания — кто может спрятаться в двухлетних зарослях частолиста, какая такая засада?

Подставка сделал паузу. Человек-ноша содрогнулся в руках удерживающего его Рыжего.

— Их перебили, Вараша, — сказал Подставка. — Расщелины были полны лучниками, как саможорка икрой. Птицы валились одна за другой, истыканные, будто подушечки для иголок. Гвардейского звена больше нет — почти никого не осталось…

Гордин захрипел. Розовая слюна с новой силой покатилась по его подбородку.

— Забирай, — велел Подставка.

Рыжий подхватил обмякшее тело бывшего полководца, и через несколько секунд в комнате опять были только Подставка и Варан. И запах крови.

— Дать тебе последнее слово? — тихо спросил Подставка. — Или сразу — на плаху?

Варан медленно вернулся на свое место. Уселся в кресло, покрытое шкурой донного дракона. Разгладил карту на колене.

Подставка ждал, запрокинув голову, раздув огромные ноздри.

— Ваша Незыблемость, — все так же медленно сказал Варан. — Первым, кто нанес Залесье на карту, был бродяга по прозвищу Масляный Крюк. Каракули его не сохранились, но по личному приказу наместника Лесного удела была снята копия… Наместник — не нынешний, а еще тот, прежний — вел бесконечную борьбу с разбойниками, гнездящимися в Чаше. Время от времени среди протоколов допросов появлялись весьма подробные землеграфические описания… Все они — или большая часть — сохранились в императорском архиве. Ни одно из них не противоречит тому, что я видел своими глазами.

Ноздри Подставки задвигались быстрее.

— Моя собственная карта, — продолжал Варан, преодолевая внезапную обморочную слабость, — всего лишь закрепляет на бумаге единственную правду: в Залесье, именуемом также Чашей, полным-полно обжитых бунтовщиками пещер — но по краям, в холмах, у основания гор. В центре, на равнине, никогда не было ни оврагов, ни щелей, ни скальных разломов. Это все, что я могу вам сказать.

Белые и синие светильники, горевшие вдоль стен, заключали комнату в бледное ожерелье света. Подставка молчал, не сводя с Варана ноздрей.

Варан вдруг вспомнил Лику. Испугался участи, которая ее ждет. Если я только выберусь из этой переделки, подумал Варан, я что-нибудь для нее придумаю. Какой-нибудь путь к отступлению — домик купить на ее имя… Выправить бумагу, что она-де сама себе хозяйка и может жить как внутри двух кордонов, так и за их пределами…

Подставка приоткрыл глаза. Глянул на Варана с интересом:

— Память у тебя хорошая. Есть у тебя некоторые достоинства, землемер, определенно есть… Ну скажи ты мне: откуда там взяться разломам, если прежде их не было? А? Гордина-то, беднягу, допросили, и он ни капельки не врет. Ты представляешь, какой должна быть щель, чтобы вместить сотню лучников? Что-то не слышно, чтобы в Залесье в последние годы случались землетрясения или другие какие-то бедствия. Тихо-мирно, море у берегов как зеркальце… Может, ты не разглядел разломов, а? Гордин ведь — тоже не разглядел… Травкой поросло, кустиками, ты и не заметил?

— Среди бунтарского сброда, конечно же, нет магов? — тихо спросил Варан.

Глаза Подставки широко раскрылись — и впервые за все время разговора сделались ярче ноздрей.

— А вот этого ты мне не говори, — попросил он тихо и внятно. — Это дело не твоего ума, землемер. Для мира и спокойствия нам легче объявить пособником тебя, чем доложить Императору и сановникам, что на стороне бунтовщиков у нас — неизвестный доселе маг… Потому что продажный чиновник — это нормально. А неизвестный маг, способный ломать землю, как хлебушек, — это плохо, очень плохо. Вот так.

Варан откинулся на спинку кресла. Подставка, Императорский Столп, умел быть убедительным. Наверное, он и Гордину Золотые Крылья, командиру крылатой стражи, вот так же доходчиво излагал свои соображения… совсем недавно. Вечером.

— Если, — медленно начал Варан, — я говорю «если»… потому что это всего лишь предположение, правда? Но если среди бунтовщиков в самом деле имеется маг… Империи было бы предпочтительнее его выявить.

— Ты что, дурак, Вараша? Империя в моем лице только этим и занимается!

Варан быстро перевел взгляд с глаз Подставки на его ноздри и обратно.

— Слухи о некоем маге, который помогает бунтовщикам, стары как мир! Это легендарный образ, такой же, как подземная старуха, поедающая непослушных детей, или воздушный корабль, который возит верных жен на праздник к королеве цветов, а под неверными женами его палуба проламывается… Это старая сказка. Все бунтовщики всегда твердят, что у них есть свой маг. Все они в это верят… Бунтовщикам хочется магов, магам хочется бунтовать. Именно поэтому Император держит всех колдунов на виду. Провинции и городишки, островки, где негде поставить левую ногу, — везде возводят роскошные башни или роют роскошные норы и с превеликой помпой вселяют туда императорского мага… Какого, прости меня, Шуу? Да, все они представляют империю, все они грозны, таинственны и внушают трепет… А еще — их видно, Варан. Они далеко — и в то же время как на ладони. Маг следит за местным царьком, царек следит за магом. Очень удобно. Понимаешь?