Роман Мережук - Солнценосец

Люди-песчинки среди беспокойного моря гражданской войны.

Но разве не из крупиц состоит пустыня? Разве не из-за эха сходят лавины?

Глава 5

Исповедь

Ему казалось, сердце бьется громче церковного колокола и по этому ритмичному стуку их легко найдут. Ноги шаркали по каменным плитам, вздымая горы пыли, от которой ужасно чесалось в носу. Чтобы не чихнуть, Лотт зажал нос ладонью.

Квази совсем обессилела. Смуглая красавица за день превратилась из полной сил женщины в доходягу, не способную пройти и шага без чужой помощи. Все, на что ее хватало - кое-как завязать шнуровку лифа на платье. Кэт натужно пыхтела. Желтоглазая взвалила на себя неверную и тянула ее вперед как ручной ослик.

Его била крупная дрожь, зуб на зуб не попадал. Лотт постоянно тер воспаленные глаза. В лепнине на стенах чудились демоны и призраки прошлого. Сколько он еще продержится? Час? Дольше? Ломка могильным червем ела внутренности, подбираясь к сознанию. Лотт очень хотел застонать. А еще лучше закричать от всепроникающей боли, но знал, что этим погубит их.

Взобравшись по лестнице, они некоторое время брели по просторным залам дворца Фениксов, стараясь запутать преследователей. Сперва Уль с сыновьями пытался их запугать. Улюлюкал, угрожал вырвать язык девушкам и подтереться им. Это играло на руку беглецам. Они хотя бы знали, куда не следует идти. Теперь разбойники затаились. Опасность могла поджидать за каждым углом.

Они прошли мимо зала для приемов. Лотт увидел королевский трон. Мастера отлили из бронзы двух изящных фениксов, на крыльях которых восседали король и королева. Обглоданные временем костяки проглядывали сквозь бронзу. Венценосных особ заложили известковым раствором и камнями, оставив нетронутыми головы. Поверья гласили, что ребенка король убил собственным мечом, чтобы он не достался обезумевшей толпе. Лотт сглотнул и постарался не смотреть на этот ужас.

Зал некогда был дорого украшен. В углах легко угадывались части гербов с содранным золотом и серебром, труха от мебели, которую толпа разбила в щепки и осколки стекла от стрельчатых окон. Плиты пола когда-то украшала цветная мозаика из малахита. Мастера старательно выложили имена всего рода Фениксов. Теперь литеры превратились в каменное крошево. Разбив малахитовую мозаику, посреди залы лежали три огромных люстры, на каждой из которых могло поместиться до тысячи свечей. Луна проглядывала сквозь пустые проемы, озаряя место казни бледным свечением.

Дворец должен был стать чудом запада, красоваться наравне с Солнцеградом, костяными городами Борейи, Дыханием Алланы, Крыльями Кальса и Эльса...

Но он стал могилой. Безумно дорогой и никому не нужной.

Дворец строили по чертежам Фиосетто. У старого архитектора, благодаря которому возвели Обитель Веры, не хватило сил. Он умер, успев рассказать лишь толику того, что задумал для королей Делии. Но даже то, что мастер передал подмастерьям, потрясало. Дворец возводили сто лет, пять правителей не дождались, когда возложат последний камень и последнее дерево будет посажено.

Кэт нашла каменную лестницу, ведущую на нижний уровень. Ступени закручивались в крутую спираль. Внизу поджидал кромешный мрак. Кэт шла первой, ориентируясь на ощупь, словно слепой на паперти.

Лотт следовал за ней, неся на руках потерявшую сознание Квази. Он насчитал сорок пять ступенек, прежде чем бесконечный спуск кончился. Здесь пахло лавром и розмарином. Кэт зажгла маленькую лучину, чтобы оглядеться.

Они попали на кухню. Если бы у него оставались силы, Лотт поддел бы Кэт, сказав, что даже сейчас ее нюх привел их туда, где должна быть еда. Спустя века пучки засохших трав и кореньев еще лежали здесь, как и брошенная посуда с присыпанным сажей котлом.

Люди покинули короля в трудный момент, и ничто не заставило бы их помочь впавшему в немилость милорду. Говорили, мятежных Фениксов защищали лишь покорившие-ветер. Но желтоглазых было слишком мало. Люди просто убили их вместе с павшей династией.

Со стороны лестницы послышался шум.

Кэт указала на нишу в стене. Раньше через нее повара поднимали искусно оформленную еду прямо в царские покои. Желтоглазая вскарабкалась вверх по каменной кишке, словно заправский воришка, проникающий в дом через дымоход. Лотт подал ей безвольную Квази и протиснулся сам, заложив проем железной крышкой от печи.

Они успели вовремя. Лотт узнал натужное дыхание толстяка Уля. Его сыновья несли факелы. Если они заметят щели, сквозь которые гуляет сквозняк, всему конец.

- Гнилое место, - послышался молодой голос, принадлежащий одному из близнецов. - Примас, ты видишь их?

- Не знаю, - отчеканил второй близнец. - Темно как у Зарока за пазухой. Глянь в том углу.

- Не богохульствуй, - боязливо ответил Секундос. - Дворец проклят. Призрак Феникса не успокоился. Он хочет смерти праведных.

- Тогда мы ему не нужны, - хмыкнул Примас.

Свет от лучины стал ярче. Лотт видел, как колеблется огонек. Сквозняк. Тянет из трубы. Они заметят. Что тогда? Как долго они продержатся? Он затаил дыхание и неотрывно следил за грязно-желтым огоньком.

- Помалкивай, дурень.

Чтобы не говорил Уль о занятной охоте, хозяин корчмы давненько не выбирался за пределы брошенного монастыря. Лотт слышал, как сипло он дышит. Спуск по крутой лестнице и недолгая погоня отняли у мерзавца много сил. Правда и сам Лотт чувствовал, что обессилел.

- Не теряйте времени зря. Комнатушка пуста. Я не хочу, чтобы они проскользнули мимо нас.

- Далеко не уйдут, - успокоил отца Примас.

- Надеюсь. Я хочу, чтобы желтоглазая тварь увидела свои потроха перед смертью. Квадрос был таким славным мальчуганом.

- И Терций, они не заслужили такой смерти.

- Мы найдем их, пап.

Бандиты ушли. Эхо шагов слышалось еще долго.

Они сидели тихо как мыши в норе, не смея заговорить или шелохнуться. Здесь было тепло и тесно, пахло сажей и старостью.

Наконец Кэт заворочалась. Желтоглазая что-то говорила. Но у Лотта было такое впечатление, что он с головой ушел под воду. Уши заложило.

Внезапно в глазах потемнело, он почувствовал, что падает.

***

Лотт чувствует, что падает. Он пытается сохранить равновесие, но поздно, слишком поздно. Сторм заходит со спины и бьет плашмя по коленям. Меч деревянный, тренировочный, но боль всамделишная. Лотт кричит и падает в размокшую осеннюю землю. Чтобы не глотнуть грязи, он отпускает меч и выставляет вперед локоть.

На тренировочном дворе царят сырость и ветер. Скоро придут холода и превращающий кровь в студень мороз. Дороги от дождей постепенно растекаются как подлива по каше.

Лотт проклинает свою неловкость и непогоду.

Зед и Кайл умирают со смеху. Лорд Кэнсли сердито выдыхает. Длинные вислые усы сюзерена колеблются подобно стягам. Он идет к ним, подбирает грязную деревяшку и подает Лотту.