Александр Ильванин - Клуб любителей фантастики, 2007

Поев, Сергей Ли почти успокоился. Зашел в парфюмерный магазин. Еще одно место, где можно оставить след, — множество пробных флаконов, проходящих через тысячи рук. «Гемофэшн» давно уже выпускала молекулярные ароматизаторы для тела, однако духи не уступали. В этом женщины оказались консервативны. Перетрогав и перенюхав кучу баночек и бутылочек, поговорив с продавщицей о вкусах своей несуществующей девушки и слегка от всего этого одурев, Сергей нашел курительную и с наслаждением достал сигареты. Теперь он сделал почти все, что мог. Приятный женский голос объявлял посадку на самолеты, летящие в Глазго, Оттаву и Москву. Да, сделал почти все. Остальное завершат международные авиакомпании.

Сергей Ли давно готов был сделать все, что можно, для фаннигемов. Только бы развязаться с работой. Только бы выкроить немного времени. Рыбьи и мышачьи глаза становились все пронзительней, Хард начал видеть их по ночам. «Скоро мода на нас пройдет, — говорили ему фаннигемы, огромные во сне, — мода пройдет, и мы превратимся в комки слизи. Сделай для нас что-нибудь. Помоги. Только ты можешь спасти нас». Гигантская золотая рыбка с губами красавицы-негритянки выплывала из багровой тьмы и, кокетливо стряхивая кровь с плавников, шептала Сергею: «Мы имеем право на жизнь. У нас есть и другие права. Чем мы хуже женщин?». Рыбка распадалась на клубок червей, и они говорили: «Ты заставил нас копошиться и извиваться, и ползать вдоль гемоскана. А мы не хотим. Мы имеем право на частную жизнь». Сергей просыпался в холодном поту. Он должен был сделать что-нибудь для несчастных созданий, но что?

«Напиши Декларацию, — сказала однажды рыбка и томно вильнула хвостом. — Напиши Декларацию о правах фаннигемов. И вообще нанороботов». — «Стань героем, напиши декларацию», — пискнула мышь. «Вроде Декларации о правах человека». — «Но главное — распространи ее среди нас, — добавил с печальной улыбкой плюшевый мишка, — ты ведь знаешь, не все наши сознательны. Стань просветителем и борцом. Хватит прозябать в офисе и дергаться по указанию шефа».

И Хард написал Декларацию прав нанороботов. Там была куча параграфов и куча свобод; первым пунктом шло право на знание своих прав. Воззвание отняло много времени и сил, но еще больше Сергея мучила проблема: как распространить его среди фаннигемов? Ведь, держа этот важнейший документ при себе, Хард тем самым нарушает его первый и главный пункт. Днем он продолжал сновать по офису серой мышью, а ночами ломал голову. Глаза фаннигемов все еще обвиняли, но в них уже появилась надежда, и она сводила Сергея с ума. Он болванчиком раскланивался с начальством, мыслями оставаясь далеко, пока однажды шеф не сказал:

— Ты совсем заработался. Лети-ка отдыхать. Куда-нибудь на море, а? Отправляйся ближайшим же рейсом, не тяни. Что? Пересадка? Ничего, подождешь в аэропорту, там довольно забавно, тоже помогает развеяться.

Никаких нарушений. Все пункты Международной декларации о нанороботах выполнены. Он только добавил цепочку из нескольких атомов к обыкновенному фаннигему-тексту. Теперь любой фаннигем может считать Декларацию и сохранить ее в своей памяти. Теперь все мишки с грустными глазами и ласковые молчаливые рыбки будут знать свои права, а значит, смогут за них бороться. А люди, эти грубые, подавляющие всё и вся создания, осознают наконец свою вину и помогут им в этой борьбе.

Еще он распечатал Декларацию прав нанороботов на красной бумаге. Цвет крови. И просто очень яркий цвет, бросается в глаза. Это хорошо. Листовки будут замечены и прочитаны, и кое-кто из прочитавших переведет немножко денег в Фонд Харда (номер счета в конце текста, крупным шрифтом), купит дозу сыворотки с «Декларацией Харда» и введет ее себе в кровь, оповестив своих фаннигемов об их правах. И расскажет о них своим друзьям. И эти друзья переведут деньги в Фонд и получат свою дозу сыворотки… Чуть позже активисты Движения за права фаннигемов станут раздавать сыворотку бесплатно — к тому времени в Фонде накопятся добровольные пожертвования, которых хватит на массовое производство фаннигемов. И на жизнь, не связанную с офисом и не зависящую от чужих указаний. Ему никогда больше не придется кланяться шефу и летать неудобными рейсами — он сам себе будет шеф.

Через пару лет примут закон, обязывающий всех производителей зашивать текст «Воззвания Харда» в память любых нанороботов. Наверное, он пройдет как одиннадцатый пункт Международной декларации и будет называться «Поправка Сергея Ли Харда».

Объявили посадку. Хард неторопливо пошел к воротам, открывая на ходу портфель и лениво оглядываясь. Под гемосканом на плече идущего рядом парня проплыл листок с текстом, сталкиваясь с машущим крыльями дракончиком. Сергей Ли радостно ухмыльнулся: план начинал действовать. Дракончики уже знали свои права, воззвание хранилось в их памяти, и теперь они размахивали крыльями и пыхали огнем по своей доброй воле, а не по необходимости. Хард и не ждал, что они так сразу бросят навязанные им занятия. Сначала им надо осознать свою свободу. А если они ею не воспользуются — что ж, Сергей не ждет благодарности, главное, что совесть его теперь чиста.

Часть листовок Хард сунул в стойку с бесплатными буклетами. Еще пачку оставил на газетной тележке в конце посадочного «рукава», ведущего в самолет.

Откинувшись в самолетном кресле и потягивая вино, Хард тихо улыбался и ласково кивал крошечным золотым рыбкам, серым мышкам и даже жирным червям, проплывающим в красноватом тумане под закрытыми веками. Фаннигемы больше не смотрели на него с укором; их мордочки были исполнены благодарности. Сергей Ли видел свой портрет на первой странице газеты. Лицо на портрете было умное и доброе, а в руках он держал одну из оставленных в аэропорту листовок.

Полгода спустя в небольшом салоне «Гемофэшн», расположенном на одной из лондонских улиц, появилась девушка с гемосканом на виске. Под голубоватым пульсирующим окошком проплывали сердечки, исписанные классическим текстом «Воззвания Харда». К груди был приколот значок — плюшевый мишка с грустной мордочкой, плавающий в крови, и подпись: «Я тоже имею права». Девушка точно знала, чего она хочет. Не обращая внимания на журналы с модными тенденциями, она сразу подошла к одной из сотрудниц (стерильный халат, лицо типа «добрая подруга»).

— Знаете, эти сердечки с надписями мне надоели. Их теперь все носят, это неоригинально. Я вот что придумала: сделайте мне маленьких Хардиков, и чтоб каждый в руках держал листовку, такую же, как те, которые он в аэропорту оставил. Только чуть побольше, чтоб текст читался. Да, и чтоб лицо у Харда было умное и доброе, и чтобы он ласково кивал в гемоскан и указывал на листовку.