Виктор Обухов - За древним кладом

— Если в одной комнате живут женщина, мышь и телевизор, — для четвертого жильца места не остается…

— Почему? — Можно еще черта поселить…

Я, как человек семейный и знакомый с указанной проблемой, не мог не откликнуться на родную правоту Сашиных слов. А как человек злоречивый, не мог не добавить в эту правоту каплю яда.

— Нет. Он уже там. В ком-то из троих.

— И, скорее всего, — в телевизоре…

— Знаете ли, — покачал головой Саша, — я всей душой готов бы согласиться с вами. Но справедливость, — или, возможно, исключительность моего случая, — требуют признать, что историю эту вызвала к жизни мышь. Так что черт, видимо, сидел в ней…

— Какую историю?

— Ту, которую я сейчас собираюсь вам рассказать. Если вы еще не устали от моего присутствия здесь…

…Так добыл я очередной свой улов (разумею пополнение коллекции загадочных историй и сказок). Добыл нежданно-негаданно. Вот уж поистине — на ловца и зверь бежит. — Саша оказался в моей квартире случайно: подошел на улице и грустно попросил закурить. Не знаю чем, но он пробудил меня к сочувствию, и я предложил ему подняться ко мне за сигаретой. Поднявшись, он задержался, — и у меня нет причин жаловаться на это.

Итак, мы сидели и беседовали с незваным гостем. Таковым считал себя он (это его смущало), — хотя я уверял, что гости званные ничуть не лучше. А то и хуже: званные сохраняют все привычки былых времен, — им предоставь и пищу, и питье, и развлекай их еще при этом, — а в дни коммерческого коммунизма это непосильно. Незваный же сам понимает, что ни пищи, ни питья требовать не имеет права, а что насчет развлечений, — то старается сам предоставить их хозяину. Как бы вроде виры за вторжение. Так что незваный гость хорош. Если он конечно гость, а не мерзавец.

Я изложил это соображение Саше и добавил:

— Так должен думать человек, желающий идти в ногу со временем. Ну, или с тем, что у нас заменяет сейчас время…

— Быть может, вы правы. Но я, наверное, консерватор. По крайней мере, куда-либо в ногу идти — точно не хочу. В этом веке в ногу ходят только к могиле. У нас, во всяком случае. — Не желаю…

— Да. Тем более, на наших глазах это уже второй марш. А быть может, — последний. Он же — и решительный… но я-то говорил о другом…

— Понимаю. Но я вообще со временем никаких отношений иметь не хочу. — Тем более, недавно пытался…

— И?..

— И получилось нечто несусветное. — Да я как раз об этом и хотел рассказать. В качестве виры за вторжение, как вы изволили выразиться…

— Саша, вы страдаете чрезмерной вежливостью. А это порок. — Хотя, как мне кажется, он у вас единственный. На посторонний взгляд…

— Ох, верно, не единственный. Тем более что это не порок, а система убеждений. Убеждения же менять трудно. — Меня с детства учили, что незваный гость — это плохо.

— О да, — хуже татарина. Нас всех об этом неоднократно предупреждали…

— А званный, видимо, лучше татарина. То есть, если продолжить эту тему в философском направлении, можем сказать, что татарин — мера всех гостей…

Мы оба рассмеялись. — Нет, милый все-таки человек Саша…

— Итак?.. — спросил я, посмеявшись.

— Что?..

— История?..

— Ой, — спохватился Саша. — А я уже и забыл… — На чем я остановился?

— На женщине, телевизоре и…

— … и мыши. Благодарю вас. — Итак, действующие лица: женщина — это моя жена, телевизор — электрический друг семьи, и мышь — маленькая назойливая гадость. Любое из этих трех существ, как я уже говорил, заполняет собой весь дом. И более: кроме этого, кажется, ничего другого не умеет. Или не хочет…

— Верно, — опять признал я родную правоту. — Самые экспансивные существа на свете…

— Ага. Так вот, когда их трое, нужно что-то делать. А что?.. — Одно из них можно устранить, другое — поломать. Третье — естественное наказание, данное человеку. С ним так просто не сладить. Так что решать что-то надо с первыми двумя. — И я решил, что сначала надо отравить мышь. Или на худой конец — изловить. А уж потом, если Бог даст, — может, и телевизор как-то удастся обезвредить…

И вот, на следующий день я отправился на поиски какого-либо порошка против мышей. Или же мышеловки. — Как вы понимаете, ничего подобного я не нашел. Наверное, сейчас не производят из-за нерентабельности. Или считается, что мыши должны от голода сами подохнуть. В общем, не знаю. Главное, что ничего не нашел.

На следующий день я спросил на работе, — не знает ли кто места, где можно достать что-нибудь от мышей? — Никто не знал. Только одна из женщин пообещала поспрашивать. — Так, не особенно уверенно…

…Однако слово свое сдержала. Вечером она позвонила мне.

— Девушка какая-то спрашивает. — Хорошо знакомая, должно быть, — ехидно сказала жена (она у нас всегда берет трубку).

Я подошел к телефону.

— Алло!.. — Саша, это вы?

— Мы. Слушаю.

— Я насчет мыши. Она еще жива?..

— О!.. — живее всех живых.

— Я нашла вам то, что вы просили. Но…

Она слегка замялась.

— Что?..

— Вы будете смеяться.

— Я разучился этому умению. Когда в доме враг, смеяться преступно. Впрочем, не уверен в этом. — Но ладно. Говорите…

— Есть у меня знакомый. Он… вы слушаете?..

— Конечно.

— Он — экстрасенс. — Понимаете? — У него дудка есть…

— Дуд-ка?..

— Он этой дудкой ячмени сводит. И бородавки иногда…

— У нас нет ячменей…

— Он согласен и над мышью попробовать… За те же деньги.

…Вот тут уж я расхохотался. Жена моя, подозрительно глядевшая на меня и все пытавшаяся угадать по отрывкам, о чем идет разговор, — нахмурилась и стала глядеть еще подозрительней.

— Ну вот. Я же говорила — смеяться будете…

— Нет-нет, — спохватился я, — это я так. — Я согласен, согласен. — Пусть хоть на тамтаме, если это поможет…

— Тогда — завтра днем. Диктуйте адрес…

На следующий день явился экстрасенс. С виду он был человечком щуплым и довольно неказистым, — и, глядя на него, решительно невозможно было догадаться о его могучей духовной внутренности.

— Экстрасенс, — отрекомендовался он. — Мыши беспокоят?..

— Только одна, на мое счастье. Хотя — какое там счастье…

— Понимаю, — кивнул гость. — Где она?..

— Она везде. Если б это было не так, я бы не звал на помощь…

— Несчастное животное… — пробормотал человечек. — Ну, ничего… — мы поможем тебе…

Он полез в карман пиджака и вытащил оттуда свою дудку. — «Дудка как дудка, — отметил я. — Коротенькая… Самая обыкновенная…». — Человечек закрыл глаза, помедлил, словно настраиваясь на что-то, слышное только ему, потом приложил дудку к губам…

Мелодию я не услышал, — я скорее ее увидел. Точнее — я увидел что-то удивительное.